Вавилонская башня

Я всхожу на башню и вниз гляжу со стены
У.Б. Йейтс

Об Антонии Сьюзен Байетт трудно писать, любой текст о ее книгах, рядом с этими книгами бесконечно мал. В них наслаждение, какое только способна дать умная изысканно непростая проза. Но это не искусство ради искусства, мастер интриги, Байетт, с размеренностью метронома вбрасывает шокирующие подробности, вытаскивает из семейных шкафов скелеты, неимоверно усложняя ткань романа, выплетая неожиданные, прекрасные, гротескные узоры. Иногда читать физически больно, порой таешь, плавишься от умиления или внутренне застываешь, съеживаешься от догадки об истинной природе тех или иных отношений.

"Вавилонская башня" третий роман «Квартета Фредерики» - тетралогии, которая считается magnum opus Антонии Байетт и охватывает четвертьвековой промежуток. Цикл писался на протяжении двадцати четырех лет: первые две книги до мировой известности писательницы, пришедшей с "Обладать", за которого получила Букера, завершающие - после. Здесь с нами уже не семнадцатилетняя бунтарка, яркая и яростная Фредерика Поттер "Девы в саду", не популярная кембриджская студентка "Живой вещи". Но молодая женщина, жена и мать, по мнению многих - сделавшая ослепительную партию. Марьяжный успех Фредерики вроде брака Лиз Беннет, только вот Найджел совсем не Дарси.

Катастрофа нелепой смерти Стефани, которой завершился второй роман, разметала ураганом судьбы всех ее близких, младшая сестра не исключение. Сильный, уверенный в себе красавец лорд Ривер, который оказался рядом, когда она больше всего нуждалась в утешении, казался надежной защитой, гаванью в житейских штормах, и - чего уж там, головокружительный взлет на социальном лифте представлялся очень приятным бонусом. Однако получив то. другое и третье, сделавшись хозяйкой поместья и мамой Лео - сына, о каком только мечтать, Фредерика не обрела счастья. В полном соответствии с максимой: "что такое счастье - каждый понимает по-своему", в ее случае все не исчерпывается социальным престижем и богатством. То и другое могли бы стать приятным дополнением, но суть для нее в интенсивной интеллектуальной жизни, в возможности общаться с подобными себе, обмениваться мыслями, идеями, в творчестве.

Фредерика не хранительница очага по своей сути, она такой Прометей, в клетке чахнет и неминуемо должна попытаться вырваться. Катализатором стала случайная встреча с кембриджским приятелем, после которой в поместье полетели письма от всех друзей студенческой поры, которые теперь в гуще интеллектуальной жизни. Не сегодняшний офисный менеджмент, на дворе свингующие 60-е, зарождается телевидение, в культуре постмодернизм наступает на пятки модернизму, и место Фредерики во всем этом. Что совершенно не соответствует понятиям супруга о достойном поведении. При том, что "бьет - значит любит" и заражение принесенным из борделя ЗППП таким понятиям не противоречит. Героиня сбегает от своего прекрасного принца и начинает строить жизнь по собственным лекалам.

Бракоразводный процесс и битва за право опеки над сыном, покажут ей, насколько у одинокой работающей женщины меньше возможностей, чем у богатых и знатных, и все же Фредерика воительница. Параллельно в романе разворачивается история "Балабонской башни" - романа в романе, написанного одним из героев. История беглецов от кошмара Французской революции, намеренных создать дивный новый мир всеобщего счастья в одном отдельно взятом замке. Жуткая утопия, которая совмещает идеи французских просветителей с книгами маркиза де Сада, и задолго до финала оборачивается своей противоположностью. Болезненно притягательная книга - смесь ужаса, омерзения и возбуждения - становится скандальной и удостаивается суда по обвинению в порнографии.

Оба судебных процесса: бракоразводный Фредерики и над романом Джуда происходят практически одновременно, являя собой отражение эволюции общественной морали в отношении женщины и культуры, которые вольно или невольно уравниваются. Частный случай борьбы против домашнего насилия и за право решать свою судьбу становится отражением мощной тенденции к явлению женщин, готовых принять деятельное участие в интеллектуальной и культурной жизни общества, на равных войти во все социальные сферы. От первого поражения к малым победам, которые повлекут за собой большие. "Вавилонская башня" в определенном смысле манифест феминизма, что закономерно, Байетт одна из икон фем-движения.

Есть нюанс: всем подряд я бы не советовала роман требует определенного бэкграунда. Отдельно от предыдущих книг "Квартета" его вполне можно читать, хотя знание предыстории приветствуется. Смешная, трагичная, трогательная, умная, глубокая, пугающая, обнадеживающая - упоительно непростая книга

Вавилонская башня – одна из самых насыщенных культурных метафор, поэтому и от книги с таким названием ожидалось многого. Начав читать, я провела некий мысленный экватор в событиях, происходящих с героями, и порадовалась, что книги «квартета» не похожи друга друга и не образуют долго длящихся причинно-следственных цепочек, тем более, что первая и вторая были написаны аж в 1974 и 1985 годах. Время шло, мир обновлялся, люди менялись, а истории, придуманные А.Байетт, все это отражали, сопровождали и предлагали обдумать не просто в разных ментальных контекстах, а в тех, которые казались значимыми ей самой.

Третий, самый толстый, том, мне понравился намного меньше предыдущих. На мой взгляд, он уступал по смысловой нагруженности и психологическому содержанию первым двум, но брал свое актуальностью тем, волнующих Лондон и саму А.Байетт начала 70-х, когда молодые люди в поисках собственной новой идентичности демонстративно порывали с традиционными устоями своей среды и устремлялись в коммуникацию, творчество, свободу и самоактуализацию. Вот и Фредерика из провинциальной йоркширской умницы-школьницы и эмансипированной кембриджской студентки ненадолго превращается в супругу херефордширского бизнесмена, а потом вместе с сыном сбегает в богемный Лондон, где всё смешивается в мощном культурном потоке: люди, языки, искусства, книги, пороки и, конечно же, возможности. Ждалось какого-то интеллектуального пиршества, но у А.Байетт на Фредерику были другие планы: перед нами расстилалось многостраничное поле двух параллельно движущихся сюжетов – по-постмодернистски трудного развода Фредерики и странного (по-инквизиторски на свой лад) суда над книгой Джуда, - окаймленное, как всегда, интеллектуальными разговорами, слезами и рефлексиями.

Фредерика не была мне симпатична в первых двух книгах, не сумела понравиться и здесь, хотя черты поколения английских шестидесятников она, безусловно, в себе отразила. На протяжении всех книг мне казалось, что с ней изначально что-то было не так, и это что-то так и не выстроилось в устойчивую самость и не преодолело собственную незрелость. Возможно, все мы такие, и таков и был замысел А.Байетт, но мне она все время казалась эгоцентричной, инфантильной, личностно неглубокой и даже не особенно одаренной в чем-либо. Возможно, все впереди, в четвертом томе, но сопереживать ее проблемам здесь мне, к сожалению, не удалось. Я не была на стороне Найджела, но и сочувствовать Фредерике в ее метаниях мне совершенно не хотелось, но главное – в этом своем статусе она перестала мне казаться интересной, а ее слово «свобода» перестало быть сладким.

Читая, я пыталась обнаружить в Фредерике черты личности самой А.Байетт, но если они там и были, я их не разглядела: схожие биографические факты – да, общность судьбы – нет. Зато мне казалось, что многие вещи А.Байетт удалось эмоционально отреагировать в своей героине («фантазии удерживают нас от поступков»!), выразить в словах то, что, может, не решилась бы воплотить в реальных действиях.

Теперь жду «Насвистывающую женщину». Или все-таки «свистящую»? Вот и узнаю.

P.S. А «Балабонская башня» мне совершенно не понравилась, пусть даже она под завязку набита архетипами, аналогиями, аллюзиями и пародиями на пороки современного мира.