Предисловие

Первое издание «Жирных» вышло в 2012 г. – к тому моменту уже какое-то время неуклонно возрастал академический интерес к дискурсам, практикам и политике, окружающим тучные тела. Сейчас, несколько лет спустя, эта тема по-прежнему остается точкой, в которой пересекаются разнообразные и противоречивые позиции по вопросу идентичности и телесности. Паника по поводу так называемой эпидемии ожирения немного улеглась – возможно, потому что новостные медиа утратили к ней интерес и в фокусе государственной политики в области здравоохранения оказались другие вопросы. Тем временем взгляды фэт-активистов проложили себе путь в общественную дискуссию по поводу ожирения, хотя и сталкиваясь с сопротивлением и отрицанием. Ряд тем, которые я рассматриваю в первом издании, претерпели дальнейшую эволюцию, появились новые исследования, уделяющие более пристальное внимание интерсекциональным аспектам тучной телесности: какое влияние на индивидуальный опыт оказывают социальный класс, этническое происхождение или раса, половая идентичность, возраст и географическое местоположение. Дискуссия разгорелась также и по вопросу о том, кто может выступать от лица тучных людей или подвергать критическому анализу политику, проводимую в отношении ожирения, – должны ли они сами быть тучными людьми, или другим тоже позволено принимать участие в дебатах?

С тех пор как было выпущено первое издание этой книги, в массовой культуре произошел поворот в сторону визуального и человеческие тела любой формы и размера получили новое, более активное и всестороннее освещение в новых цифровых медиа. Благодаря этим медиа фэт-активисты и активисты бодипозитива получили возможность быть больше на виду и привлекать внимание к своим идеям и убеждениям. Тем не менее худое и подтянутое тело продолжает доминировать на этих новых цифровых площадках в качестве идеального образа тела, часто под знаком «фитнесмании» (fitspiration). Социальные сети способствуют тому, что порицание и стигматизация тучных людей усиливаются, и подобные установки, быстро распространяясь, охватывают все более широкую аудиторию. Новые цифровые медиа и устройства продвигают культуру интенсивного мониторинга состояния своего тела, параметры которого постоянно сравниваются с определенными нормами. На рынке появилось огромное количество приложений и портативных гаджетов, которые позволяют подсчитывать калории, измерять физическую активность и следить за весом тела, чтобы соответствовать этим идеалам. Таким образом, цифровые медиа подвергают тела всех размеров еще более пристальному вниманию, чем раньше, выставляя их напоказ и делая их объектом постоянного оценивания как на частном, так и на общественном уровне. Подобные темы и проблемы я рассматриваю во втором дополненном издании своей книги.

Дополнительные источники

Второе издание книги дополнено материалами из статей, опубликованных в научных журналах.

Lupton D. (2014). “How do you measure up?” Assumptions about “obesity” and health-related behaviors and beliefs in two Australian “obesity” prevention campaigns // Fat Studies. Vol. 3. No. 1. P. 32–44.

Lupton D. (2015). The pedagogy of disgust: the ethical, moral and political implications of using disgust in public health campaigns // Critical Public Health. Vol. 25. No. 1. P. 4–14.

Lupton D. (2017). Digital media and body weight, shape and size: an introduction and review // Fat Studies. Vol. 6. No. 2. P. 119–134.

Глава 1
Вводная

Как-то вечером, переключая каналы, я наткнулась на эпизод американской версии реалити-шоу «The Biggest Loser»¹. Кажется, это был финал, поскольку три оставшихся участника соревновались за окончательную победу. С болезненным любопытством я какое-то время наблюдала за чередой флешбэков, в которых детально раскрывался «путь» каждого из состязавшихся. Нацеленность этой телепрограммы на унижение, порицание и наказание участников просто поражала воображение. Нам показали, как участники с самого начала программы каждую неделю демонстрировали свои тела: женщины – в едва прикрывающих тело топах и шортиках, а мужчины – в шортах. В таком одеянии свисающие складки колышущейся плоти были выставлены на всеобщее обозрение – для зрителей в студии и телеаудитории. В одном из флешбэков показали, как каждый из участников первый раз публично взвешивался. Они вставали на весы, и их избыточный вес отображался в цифрах гигантского размера – ведь их ждала поистине титаническая задача, достойная Гаргантюа: сбросить вес до такой степени, чтобы «прийти в норму».

Выражение лиц участников и их слова свидетельствовали о глубоком чувстве стыда и унижения из-за собственной тучности. Например, одна женщина в тот момент, когда ей впервые пришлось продемонстрировать свое «ожирение», объявила, что ее тело внушает ей «отвращение». Флешбэки показывали, какому ежедневному наказанию подвергалась плоть участников, выполняющих мучительные упражнения, в то время как стройные, накачанные личные тренеры грубо на них орали, якобы «подбадривая» их и побуждая упорнее работать над своим телом. Участники обливались потом, у них краснели от натуги лица, одного из них даже вырвало от перенапряжения, они жаловались на боль и страдания из-за тренировок. Тем не менее в заключительном эпизоде шоу все три финалиста объявили, что «оно того стоило». Все они сбросили очень много и выглядели если не худышками, то, во всяком случае, людьми «нормального размера». Все как один прокомментировали, что, сбросив вес, они «вернули себе свою жизнь», как если бы тучные тела определяли до того момента их судьбу.

В сезоне 2012 г. австралийского шоу «The Biggest Loser» все внимание было сосредоточено на одиночестве и отчаянии, от которых страдали участники, прошедшие отбор в шоу как раз по той причине, что у них не было партнера и они отчаянно «искали любви». Их принуждали публично обнажать не только свои тела для ритуального взвешивания, но и души. Так, например, в проморолике передачи один из участников-мужчин указывал на свое тело со словами: «Посмотрите на меня – никто такое не полюбит!» Другой мужчина произносил: «Я готов к любви!», в то время как на экране вспыхивали слова «Полюби себя!»

Посыл такого рода телепередач совершенно очевиден. Тучные люди одиноки, их никто не любит, они эмоционально неустойчивы и подвержены печали; они заслуживают наказания в виде мучительных упражнений и суровой диеты; они как дети, которые нуждаются в строгой авторитетной фигуре, которая силой привьет им привычку к здоровому образу жизни, ведущему к похудению. В установке на любовь в сезоне 2012 г. содержались две мысли: тучные люди не любят себя, в противном случае они бы не позволили себе набрать такой вес; из-за их тучности никто не испытывает к ним сексуального влечения. Такие люди представали как внушающие одновременно и жалость, и презрение.

Как показывает подобного рода публичное унижение тучных людей, в современных западных обществах тучное тело стало точкой приложения стигматизирующего дискурса и практик, нацеленных на дисциплинирование, нормализацию и обуздание тучности. Несмотря на то что во многих западных странах тучных людей больше, чем худых, тучные люди по-прежнему маргинализируются, к ним относятся с насмешкой и даже отвращением. Такое впечатление, что в самой культуре заложено нечто, что заставляет отторгать тучность, которая рассматривается как подлежащая контролю, обузданию и наказанию. И в расхожих, и в экспертных оценках тучные люди предстают как «распустехи» – не только в буквальном, но и в символическом смысле. Их тела – гротескное физическое свидетельство того, что они не в состоянии контролировать свои ненасытные желания. Их плоть вспучивается, расплывается, занимая больше места, чем требуется телу, и вызывая негативную реакцию на свою избыточность. Тучность заслоняет идентичность этих людей, так что другие видят один только жир, а не «настоящего человека внутри», как выразился один из участников шоу «The Biggest Loser». В более широком смысле такая телепередача, а также другие массмедийные жанры, в том числе журналы о знаменитостях, новости, интернет-форумы, посвященные самосовершенствованию, и приложения для смартфонов и других гаджетов, служат своего рода педагогическими инструментами, которые демонстрируют, какие техники и режимы функционирования своего Я должен использовать человек западной культуры. Они демонстрируют особый тип идеального тела и идеального Я: в строгих границах, подлежащие постоянному контролю и оцениванию, предприимчивые, сами себя производящие (entrepreneurial).

«Жирные» – это книга о том, почему тучное тело подвергается такому суровому осуждению, почему оно является предметом столь интенсивного обсуждения, вращающегося вокруг того, как уменьшить это тело в размерах до приемлемых, с точки зрения социума и медицины, пропорций. Она посвящена живому опыту тучной телесности: каково это – быть тучным в жирофобном обществе. Но прежде всего это книга о жире как культурном артефакте: телесной субстанции и телесной форме, которые в контексте западных обществ первых десятилетий XXI в. осмысляются сквозь призму сложных и постоянно меняющихся систем дискурсов, практик, эмоций, материальных объектов и межличностных отношений. Сам по себе жир никаким смыслом не обладает. Тучность проживается, изображается и регулируется только в рамках исторического, социального и культурного контекста, который наделяет ее смыслом, точно так же как другие телесные характеристики или черты – цвет кожи или волос, молодость, рост – приобретают значение только в зависимости от контекста. Эти значения обладают подвижностью и изменчивостью, они меняются вместе с контекстом. Чтобы объяснить феномены, связанные с тучностью, нужно рассмотреть более общие вопросы, касающиеся человеческого тела и человеческого Я.

Прежде чем рассуждать о весе и размере тела, необходимо обсудить терминологию и понять, по каким критериям осуществляется выбор между такими определениями, как «тучный» («жирный»), «с избыточным весом» или «страдающий от ожирения». В контексте возникновения фэт-активизма этот выбор становится все более политически обусловленным и вызывающим разногласия. Многие исследователи и активисты предпочитают использовать термин «жирный» («тучный»), а не «с избыточным весом» или «страдающий от ожирения», считая, что в эти понятия заложен нормативный и патологизирующий смысл [Wann, 2009, p. xii]. Они полагают, что «ожирение» – это медицинский термин, который автоматически относит тучность к разряду патологий. Таким образом, говоря о человеке, что у него «ожирение», мы тем самым превращаем его в медицинский случай: он страдает от болезни «ожирение», он вне нормы, его здоровье подвергается огромному риску и ему требуется медицинское вмешательство, чтобы снизить вес. Фэт-активисты отвергают такие термины, как «недостаточный вес», «нормальный вес» и «избыточный вес», потому что эти понятия подразумевают, что существует некий идеальный вес без отклонений, к которому люди должны стремиться [Rothblum, 2012].

Подобно тому как геи, лесбиянки, бисексуалы и трансгендеры приняли решение использовать для собственных целей некогда уничижительное слово «квир», превратив его в позитивную самоидентичность и политический термин, ряд исследователей и активистов стремятся использовать слово «тучный» («жирный») для позитивного описания дородных людей. Эти авторы, признавая уничижительные коннотации слова «жирный», устоявшиеся за века стигматизации и морализаторского изображения тучного тела, тем не менее полагают, что этот термин по крайней мере находится за пределами медицинского дискурса. Как утверждает известная фэт-активистка Мэрилин Уонн [Wann, 2009, p. xii], «в слове “жир” нет ничего негативного или грубого, если только специально не вкладывать в него такой смысл; использование этого слова в дискриптивном, а не дискриминирующем значении поможет избавиться от предрассудков». Отдавая дань политической заряженности терминологии, сложившейся вокруг проблемы веса, я также предпочитаю использовать в свой книге слово «тучный» («жирный»), а не «с избыточным весом» или «с ожирением».