Цитаты из книги «Фунты лиха в Париже и Лондоне. Дорога на Уиган-Пирс (сборник)»

Но здесь белели чистые пышные снега, и лишь верхушки каменных межевых стенок вились по холмам темными дорожками. Мне вспомнилось, как Дэвид Лоуренс[134], описывая этот или близкий этому ландшафт, говорит о волнистых заснеженных холмах, что зыблются вдали «подобно мускулам». Я бы употребил иное сравнение: на мой взгляд, снег с темневшими извивами каменных стенок напоминал белое платье, расшитое черным кантом[135].

Брукер почему-то уклонялся), но плаксивые излияния любому, согласному слушать, составляли их главное удовольствие. Громоздясь на диване рыхлой кучей жира и нытья, миссис Брукер часами тянула одно и то же: «Покупателей нету. Прям я даж не знаю, что такое. Рубец-то на прилавке лежит да лежит, а уж какой прекрасный-то рубец! Не тяжко ль так-то вот?» И завершавшее очередную жалобу «не тяжко ль так-то вот?» звучало будто рефрен старинных баллад. Лавка, надо полагать, действительно не окупалась; царившая в ней мерзость запустения демонстрировала очевидный упадок бизнеса.

Подолгу оставаясь в доме, я, разумеется, выслушивал подробные отчеты о бедах Брукеров: очередной обидчик обманул их, отплатив черной неблагодарностью, лавка не окупается, и содержание жильцов почти не дает прибыли… По местным меркам они не так уж бедствовали (от «Проверки средств»[131] с возможностью получать пособие как безработный

Брукер был из породы тех, кто бесконечно жует свои обиды, словно жвачку.

чения фундаментальный, голод в этой сфере способен деморализовать почти так же, как отсутствие пищи. Не столько в муках, сколько в медленным гниении тела и духа ужас бедности, и сексуальная подавленность весьма успешно помогает гнить. Отрезанный от женского пола, бродяга ощущает себя выкинутым в разряд калек или дегенератов. Никаким унижением не нанести больший удар по чувству собственного достоинства.

Последствия очевидны: и гомосексуализм, и случаи насилия. А за всем этим внутренняя деградация человека, осознающего, что его даже не воспринимают в качестве брачного партнера. Сексуальный импульс – импульс без преувели

О бедная Белла! Утро раннее сушит на камне росу, Горе, горе! Несчастную Беллу несут. Погубил ее жизнь и младую красу Подлый, злой, бессердечный изменщик. Так-то, знай, что, как юные дни ни лихи, Отольются бедою и болью грехи, О бедная Белла! Тихий снег на сырую могилу летел, Говорили мужчины: «Таков наш удел», А хор женщин печальных угрюмо пропел: «Все вы, парни, ублюдки паршивые!»

Он признает дитя, буду верной женой». Завладел ее сердцем и светлой душой Подлый, злой, бессердечный изменщик. Она к милому в дом, а трусливый шакал Уж мешок на плечо и далече удрал, О бедная Белла! Из поместья прогнали ее тот же час: «Для распутных служанок нет места у нас». Ей оставил лишь горе да слезы из глаз Подлый, злой, бессердечный изменщик. И бродила всю ночь у холодной реки, И никто не узнал ее черной тоски,

Была она юной, была она чистой, Глаза-бирюза, голосок серебристый, О бедная Белла! Ясным солнышком нежный румянец светил, Но в кудрявой головке лишь ветер кружил, И однажды с пути ее доброго сбил Подлый, злой, бессердечный изменщик. Так была молода, не взяла она в толк, Что коварны мужчины и путь наш жесток, О бедная Белла! «Мой любимый, – смеялась она, – не такой,

Принимающие подаяние практически всегда глубоко ненавидят благодетелей (многократно доказанное свойство человеческой натуры), и под прикрытием толпы дружков нищий свою тайную ненависть всегда проявит.