«Шум времени» читать онлайн книгу 📙 автора Джулиана Барнс на MyBook.ru
image
Шум времени

Отсканируйте код для установки мобильного приложения MyBook

Премиум

4.29 
(223 оценки)

Шум времени

203 печатные страницы

Время чтения ≈ 6ч

2016 год

16+

По подписке
549 руб.

Доступ ко всем книгам и аудиокнигам от 1 месяца

Первые 14 дней бесплатно
Оцените книгу
О книге

«Не просто роман о музыке, но музыкальный роман. История изложена в трех частях, сливающихся, как трезвучие» (The Times).

Впервые на русском – новейшее сочинение прославленного Джулиана Барнса, лауреата Букеровской премии, одного из самых ярких и оригинальных прозаиков современной Британии, автора таких международных бестселлеров, как «Англия, Англия», «Попугай Флобера», «Любовь и так далее», «Предчувствие конца» и многих других. На этот раз «однозначно самый изящный стилист и самый непредсказуемый мастер всех мыслимых литературных форм» обращается к жизни Дмитрия Шостаковича, причем в юбилейный год: в сентябре 2016-го весь мир будет отмечать 110 лет со дня рождения великого русского композитора. Впрочем, написание беллетризованной биографии волнует Барнса меньше всего, и метит он гораздо выше: имея как художник лицензию на любые фантазии, влюбленный в русскую литературу и отлично владея контекстом, он выстраивает свое сооружение на зыбкой почве советской истории, полной умолчания и полуправд…

читайте онлайн полную версию книги «Шум времени» автора Джулиан Барнс на сайте электронной библиотеки MyBook.ru. Скачивайте приложения для iOS или Android и читайте «Шум времени» где угодно даже без интернета. 

Подробная информация
Дата написания: 
1 января 2016
Объем: 
365968
Год издания: 
2016
ISBN (EAN): 
9785389121812
Переводчик: 
Елена Петрова
Время на чтение: 
6 ч.
Правообладатель
2 311 книг

russischergeist

Оценил книгу

Тут он понял, что это конец. «И чей-нибудь уж близок час». Он попытался растолковать самыми простыми словами, что в доме у маршала Тухачевского никогда не велись политические дискуссии, что там устраивались сугубо музыкальные вечера, а государственные дела оставлялись у порога, вместе с верхней одеждой.

Один из лучших философско-биографических романов последнего времени. Я уже встречался с работами Джулиана Барнса и оценивал его талант, но никогда бы не подумал, что сможет написать такой зачетный для меня роман в классическом русском стиле! Даже тут, в обычно тексте в середине романа мы случайно натыкаемся на цитату из стихотворения Пушкина "Брожу ли я вдоль улиц шумных".

И пусть этот роман совсем небольшой и прочитать его можно за один вечер, он получился таким глубоким, что в действиях и мыслях одного описанного здесь человека отражается шум всей советской эпохи, "Шума времени" - кстати, это название взято сюда не просто так, а, как говорится, по поводу! Ведь название романа полностью повторяет автобиографическое произведение Осипа Мандельштама. Трех небольших разделов за глаза хватило полноценно осветить главного героя - знаменитого композитора с мировым именем Дмитрия Дмитриевича Шостаковича. Как три жизненных кита в неповторимой судьбе героя.

Его, конечно, избаловали, ведь он рос «маменькиным сынком»

Да, роман уместился в двести страниц, но они написаны на одном нерве. У меня сложилось при чтении два основных обманчивых ощущения: роман писал русский человек, глубоко знакомый с нашей классикой, и "автор написал роман о человеке, которого знал лично, тот молчит о себе, а автор своей работой захотел объяснить всему миру, почему судьба этого человека сложилась именно таким, неожиданным образом.

После прочтения я понял, что если такие "крамольные" мысли закрались в мою голову, то это только означает одно - автор продемонстрировал свой высший пилотаж, приехав на "чужую территорию и утерев нос местным папашам мюллерам".

Наверно, в этом заключается одна из уготованных человеку трагедий: наша судьба - с годами превращаться в тех, кого мы больше всего презирали в молодости.

В этой одной фразе сказано все. И как может случаться скачок - переход на новый level - свою версию, предложил Барнс в этом романе. Каждому человеку нужно иногда делать выбор, который меняет всю его последующую жизнь. Автор предподнес нам на блюдечке два таких эпизод из жизни одного из самых талантливых композиторов двадцатого века.

И все равно, запомнится для обывателя самое яркое - не те отписки, которые не глядя он подписывал, работая первым секретарем Союза композиторов СССР. Для меня Шостакович - это знаменитая Ленинградская Симфония и, конечно, же торжественный вальс. И снова, как и автор обращусь к Пушкину: "И от судеб защиты нет"...

Нет, может, лучше, вспомним вместе задорную музыку утренней гимнастики и слова диктора "Выпрямитесь, голову повыше, плечи слегка назад, вдохните, на месте шагом марш…" - представьте, и их я нашел в этом романе!

29 июля 2020
LiveLib

Поделиться

peggotty

Оценил книгу

Краткое содержание: история о том, как превратить маленького человека в мелкого

Всякий раз, когда нерусскоязычный автор пишет роман о России, внутренне невольно подбираешься. Если автор хороший и любимый, а посреди романа вдруг забродит одинокая балалайка, на которой играет Фома «ЛШТШФУМ» Киняев, всегда делается как-то до ужаса неловко: ну вроде как ты человеку руку протягиваешь, а он тебе в ответ на плечи песью голову нахлобучивает.

С Барнсом же, который написал роман о Дмитрии Шостаковиче, все и того сложнее. Барнс не просто любимый писатель, Барнс – писатель универсально любимый, который всю свою творческую карьеру примерял и обживал разные голоса и жанры, зачастую подгоняя их скальпелем на читателе буквально по живому, но всякий раз делая это как-то технически округло и безупречно. Поэтому, с одной стороны, за Шостаковича и совьет рашу можно было как-то слишком уж не переживать – было ясно, что у Барнса, который и русский учил, и Шостаковича слушает и любит уже 50 лет, в книге не появится какой-нибудь персонаж по имени Ana Kuya (реальный, простите, случай), но все равно как-то сложно было надеяться на стопроцентное писательское попадание в советскую Россию: она хоть и была размером со слона, но, как мы помним, ее все время сильно трясло.
И уж тем более никак нельзя было ожидать, что Барнс напишет по-настоящему русский роман. Но он его написал.

Атмосфера и голос

В читательских отзывах на goodreads, которые я просматривала перед тем, как самой сформулировать что-то об этом романе, часто проскальзывало недоумение – где же здесь атмосфера сталинской России? Это было недоумение европейского белого человека, который привык к живописаниям кровавого террора, дожатым до бескислородной багровости – in [elsewhere] you are dead, in soviet Russia you are deader. Надо, чтобы было немножко так показательно кроваво, как в комнате ужасов мадам Тюссо – вот здесь у нас массовые казни, а вот здесь сталин убивает своего сына. Звучит тревожная музыка, вот это все.
Но Барнс рассказал историю Шостаковича, куда страшнее, не доливая туда кетчупа для наглядности. Тон романа – будничный, бесстрастный и даже какой-то серенький. Заявленные темы настолько огромны, что рассказчику не приходится перекрикивать «век, шум, прорастание времени» — его герой и так сидит под колпаком собственного страха, где каждый звук и без того превращается в гулкий интерес власти к его персоне и его музыке. Поэтому и о расстрелах, и об ужасах, и даже о том, как Хренников жидко испугался Сталина, рассказывается с одинаково сдержанной интонацией инсайдера – мы с вами, Дмитрий Дмитриевич и без того знаем, о чем говорим, зачем лишний раз попусту и пр. И вот от этого негромкого, ясного и даже где-то кухонного тона вдруг веет таким узнаванием, что все это начинает звучать даже страшнее, чем если бы Барнс, знаете, как говорится, широкими мазками живописнул бы нам в лицо советского террору.

Сюжет

Роман, а точнее литературная биография Шостаковича, состоит из трех частей. Каждая по форме напоминает огромный ментальный пузырь-реплику, который Барнс прикручивает Шостаковичу в три разных периода его жизни. В 1936 Шостакович стоит ночью у лифта и ждет, когда за ним придут. В 1949 Шостакович летит из Нью-Йорка, где ему пришлось перетерпеть четыре дня в роли селебрити. В 1960 году Шостакович с чавкающим звуком вступает в партию. У лифта, в самолете, в машине с шофером стоит, летит и едет Шостакович, волоча за собой багаж памяти и неловких размышлений о том, не струсил ли он, оставшись в живых.

Геройство и трусость

Герою, говорит Барнс из стеклянного пузыря Шостаковича, нужно быть героем всего один раз – и чаще всего недолго. Герои долго не живут. Но можно ли называть трусом человека, геройство которого приведет не только к его смерти – это было бы слишком легко, но и к смерти всех его друзей и близких или, что, возможно, еще хуже, их отправке в лагеря. Поэтому Шостакович трусит и живет, не спорит с властью, читает речи и подписывает бумаги, едет, летит и стоит в ожидании смерти. «В этом никто неповинен и нечего здесь стыдиться. Нельзя зверю стыдиться пушной своей шкуры. Ночь его опушила. Зима его одела». Мы все понимаем, Дмитрий Дмитриевич. Это очень простая история, но, как мы опять же понимаем, именно такие истории рассказывать и сложнее всего: в один страх маленького большого человека, который волей судьбы выживает в непригодных для жизни обстоятельствах у Барнса уместилась не только вся советская Россия в падучей немочи тоталитаризма, но и как-то внезапно все, о чем он до этого писал — скальпелем — в других своих романах. Здесь, эхом из The Sense of an Ending снова всплывает нарушенность и непрочность памяти, ложная памятливость (была ли золотая любовь в предреволюционном золотом Крыму или это всего лишь розмариновое эрзац-воспоминание — возьмите, дружок, и помните),
и приготовление к смерти одинокого человека, который не успел умереть вовремя, а теперь стоит возле лифта и ждет, когда его заберут.

The Sense of an Ending

Это хорошая — прожитая и законченная — книга, местами это даже идеально великая книга — и я сейчас не буду касаться реальности и точности событий, совместимости текста с подлинной, внутренней, биографией Шостаковича и России, которая, впрочем, по ощущениям передана до педантичного бережно, без вяжущего клюквенного привкуса. (Самая заметная ошибка — kazbeki да belomory, которые тут курят в неправильно множественном числе.) Но это, в первую очередь, еще и новый Барнс, который позволил себе написать очень проработанный, очень доработанный и очень личный конечный роман — без иронии, с самым малым количеством литературности и на интересующую его тему. Здесь и гоголевский геройчик, и все самые неинтересные оттенки серого, и шум чужого времени, и музыка, и один рассказ Мопассана, и несколько симфоний и припахивающие чужеродностью русские поговорки, и даже шекспировские злодеи, которые мимолетно возникают в романе, и те как-то выцветают на фоне статьи в «Правде». Это, в общем, еще один не очень английский роман Барнса, но здесь нет галльской лихости, бонмотности «Попугая Флобера» и ироничной бойкости «Дикобраза» — это тот роман, который пишется в ожидании лифта, когда из важных вещей у тебя остаются пижама, зубной порошок и воспоминания.

The Noise of Time Барнс посвятил жене.

И, выходит, в конце концов, они одержали над ним верх. Вместо того, чтоб убить его, они оставили его в живых, и оставив его в живых, они его убили. Вот она, заключительная, несокрушимая ирония его жизни — оставив его в живых, они его убили.
22 февраля 2016
LiveLib

Поделиться

Tlalok

Оценил книгу

Обычно биографию представляешь себе так: вот в первой главе будет история про то где и при каких обстоятельствах человек родился, затем мы узнаем немного о его детстве, потом наступит период взросления и т.д. Если смотреть с этой точки зрения, то "Шум времени" это никак не биография, это нечто совершенно особенное, что-то что скорее передает ощущения, чувства и мысли, которые сопровождали композитора в течение его жизни, а не список дат с пояснениями.

Джулиан Барнс выбрал очень интересный способ поведать нам о жизни Дмитрия Дмитриевича. Пусть он остановится в какой-то момент своей жизни, замрет, например, перед дверями лифта, и оглянется на то что осталось позади. Пусть его воспоминания и размышления и станут тем, что мы узнаем о нем. Человек не думает о своем прошлом линейно, это не путь от начала к текущему моменту по временной шкале. Его размышления о прожитых годах как кусочки кинопленки: строгая мать, первая любовь, жена и дочка. И, конечно, немалую часть этих воспоминаний занимает главное дело всей его жизни. Для Шостаковича это безусловно музыка.

Большую часть этих воспоминаний как раз и составляет вопрос как выжить художнику во времена жесткой тоталитарной власти. Когда ты живешь как будто на качелях, то к тебе благоволят и играют твои произведения во всех концертных залах страны, то ты в опале, и тут уже страшно не только за свою растоптанную репутацию, тут жизни твоя и твоей семьи на кону. Вот и приходится выживать в таких условиях, несмотря на страх и всеобщее порицание, продолжать писать музыку. Ту музыку которая рождается где-то внутри тебя. Ту музыка которая переживет и сам режим и всех тех, кто сейчас презирает ее.

Эта книга небольшого объема, но большой силы художественного воздействия. И музыка Шостаковича и книга Джулиана Барнса об этом великом композиторе - это то, что оказывает несомненное влияние на твою душу. Послушайте пятую и седьмую симфонии композитора, прочитайте о том, как он жил и что, может быть, чувствовал в своей жизни. Это ни на что непохожие ощущения от единение литературы и музыки, они привнесут в вашу жизнь еще одну капельку прекрасного и вечного.

7 октября 2017
LiveLib

Поделиться

«Мама, это Розалия, моя жена. Ты ведь не удивляешься, правда? Разве ты не читала мой дневник, где я своей рукой написал: „Женитьба на проститутке“? Согласись, хорошо, когда у женщины есть профессия».
15 марта 2021

Поделиться

он, как и большинство студентов, строил из себя философа, не имея на то никаких оснований.
10 февраля 2021

Поделиться

На даче в Жуковке у него на письменном столе под стеклом лежит большой фотопортрет, с которого неодобрительно смотрит похожий на медведя Мусоргский. Эта фотография всегда побуждала его отказываться от любой второстепенной работы
23 января 2021

Поделиться

Автор книги

Переводчик

Другие книги переводчика

Подборки с этой книгой