Отзывы на книги автора «Джулия Оцука»

Потрясающая книга!
Потрясающий язык!

Книга медленно-медитативная.
Книга о жизни.
Книга о болезни.
Книга о нас.

Мне хотелось плакать, пока я читала.
Всем советую к прочтению!

Потому что через девять месяцев вам наконец-то позвонили. Место освободилось.
Потому что, как и все остальные, вы тоже постарели. Ваша очередь. Потому что, как мы уже говорили, вы не прошли тест. Потому что.

Не нужно заглядывать в аннотацию, она не о содержании. Не нужно настраиваться на полноценное произведение, здесь только эскизы. Первые две главы посвящены людям, которых связывает подземный бассейн. Профессия, пол, вера или возраст - это все неважно, главное лишь то, как хорошо ты плаваешь и умеешь ли делать кувырок от бортика. Однажды на дне появляется трещина, и размеренный подземный мирок приходит в смятение. Было странно и интересно наблюдать, как о столь мизерной проблеме (да и не проблеме вовсе) рассуждают посетители, напустив на себя озабоченность и серьезность.

Другие слышали, что трещина открывает доступ в другой, более глубокий мир, который лежит прямо под нашим. Параллельный и, вероятно, более правильный мир с собственным подземным бассейном, заполненным более привлекательными людьми.

Бассейны - одна из моих слабостей, именно поэтому я и купила книгу, даже не прочитав, о чем она. А если бы прочитала, вряд ли бы я ее купила. Но жизнь - штука своеобразная, а что суждено прочитать, то так или иначе обязательно попадет в руки. Поэтому я читала и восхищалась тому, как из мухи раздувают слона.

Так же обсуждают бездонные расщелины, давно закопанные химические отходы, обрушившаяся соляная шахта, подземная река, воды которой беспрепятственно текут уже более десяти тысяч лет ("Там внизу есть рыбы без глаз"), и бескрайняя бесплотная пустота, настолько огромная, что если созерцать ее хотя бы несколько мгновений, ваш разум взорвется. Мы будто плаваем над пустотой.

Сколь потешна была первая половина книги, столь грустна оказалась вторая. Она повествует об Элис из первой части. Вот она постарела, вот оказалась в доме престарелых "Белависта", вот умерла.

"Белависта" - это ваша конечная остановка. Конец маршрута. Какого марщрута? - спросите вы. Того маршрута, который начался много лет назад с одного счастливого события - вашего рождения. Это девочка!

Злободневная тема. Иногда мы думаем о вещах, но не задумываемся; автор кратко и емко, то обращаясь к читателю, то мягко заглядывая в прошлое Элис, проводит через ее жизнь, иногда показывая глазами ее детей.

Или говорит звонящему, что вашей мамы нет дома, что тоже правда, хотя большей правдой было бы сказать, что ее больше никогда не будет дома.

И так постель вашей мамы (когда-то ваша) остается неубранной до сих пор. Прядь ее волос, все еще темных (Краска "Кэрол", оттенок натуральный черный), лежит на подушке. Подушка, не взбитая, все еще хранит отпечаток ее головы. У изножья кровати, наполовину скрытые, лежат ее старые розовые тапочки (хорошие она забрала с собой в дом престарелых).

Это книга про смерть, старость, жизнь. Последние две главы я без устали прорыдала, а потом, когда выписывала цитаты, снова рыдала. Я не ждала ничего, но получила слишком много.

Вы забудете день, когда впервые встретили своего мужа. Я была уверена, что мы расстанемся через неделю. Идеального младенца, которого вы так хотели. Больного малыша, которого вы получили взамен. Все те дорожки, которые вы проплыли за дни и годы в бассейне. Вы забудете, как называется велосипед. Рыба. Камень. Цвет травы. Звук ручья. И с каждым забытым словом вы будете чувствовать себя все легче и легче. Вскоре вы станете абсолютно полым, воплощенной пустотой, и впервые в жизни будете свободны.

Может от этого "Вы" так и пронимает. Кажется, что книга разговаривает с тобой; так разговаривает диктор, который читает медитацию и спрашивает: "Как ты сегодня?"

Что будет, когда я уйду отсюда? (Ваше имя будет удалено из нашей базы данных.) Что обо мне будут говорить, когда меня не станет? ("Заядлая пловчиха", "не очень хороший водитель", "великолепная мать", "свет очей моих, радость моего сердца".)

В книге попадаются эскизы карандашом, а странички плотные, да и в целом ее приятно держать в руках. Скорее всего, буду ее перечитывать; есть над чем подумать и зависнуть, хотя такой жанр книг абсолютно не мой.

Он нашел книгу с интересным анонсом. Он почитал положительные рецензии. Он узнал о поэтичности повествования. Он начал читать книгу. Он не был доволен. Он думал, когда же она закончится. Он листал страницы. Он зевал. Он ворочался с боку на бок. Он проверял, сколько осталось до конца. Он вздыхал и закатывал глаза. Он боролся со сном, дочитывая. Он дочитал книгу.

Интересная рецензия? Поэтичная? Если вам не понравилось, то даже не думайте брать в руки "Будду на чердаке", потому что примерно таким образом и выстроено повествование в этой книге. Нельзя не согласиться с тем, что тема выбрана невероятно удачная - японская эмиграция в США, "picture brides", которые отправлялись со своей родины выходить замуж в другую страну, имея у себя на руках лишь фотографии своих будущих мужей да переписку с ними. Про такое мало кто писал (да может и не писал никто вовсе), поэтому можно было ожидать чего-то необычного, особенного.

И начиналась книга очень даже неплохо, ведь задумка-то была оригинальная - вести рассказ не от одного человека, а сразу от всех, то есть автор везде использовала местоимение "мы". Сначала эта идея казалась революционной и многообещающей, но потом скатилась в дикую унылость, причем сразу по нескольким причинам.

1) Полное обезличивание героев. К коллективному сознанию не испытываешь чувств. К нему невозможно пропитаться симпатией, ему невозможно сочувствовать, его характер невозможно раскрыть. Если бы автор начала с "мы", а потом рассказала несколько историй "я", то результат был бы значительно лучше.

2) Из первого вытекает и второе - неподъемная масштабность. Своим приемом автор попыталась рассказать судьбы сразу всех японок, которые переехали таким образом в США. И полностью провалилась в этом. Потому что невозможно на 100-200 страницах рассказать подробно о каком-либо явлении и всех его участниках, особенно если это художественная книга, какой она, собственно, и позиционируется.

3) Глава из энциклопедии. Да-да, в результате получился не художественный роман, а обыкновенная глава из энциклопедии, которая каким-то образом перемежается с попытками художественного да еще и оригинального повествования. Ну, если говорить проще - ерунда какая-то получается.

4) Да, и еще - это постоянное "мы" зачастую напоминало не попытку продемонстрировать общую боль и общее страдание, а скорее рассказ какого-то психа, сумасшедшего с раздвоением личности. Ага, Голлума. "Наша прелессссть". Тьфу.

Ну и, конечно же, не могу обойти стороной и то, с чего начинал свою рецензию, а именно с этих "поэтичных" коротких предложений, каждое из которых могло бы превратиться в трогательную, печальную, счастливую, страшную, тяжелую или какую-нибудь еще историю. Но так и осталось кратким предложением. Если вы не последуете моему совету не брать ни за что в жизни эту книгу в руки, то будьте готовы встретить: а) целую главу о том, что "Нас брали в первый раз на полу. Нас брали на соломе. Нас брали грубо. Нас брали нежно. Нас брали силой. Нас брали на кровати. Нас брали как будто в первый раз. Нас брали, не дойдя до дома. б) Мы рожали дома. Мы рожали в поле. Мы рожали мальчиков. Мы рожали девочек. Мы рожали мертвых. Мы рожали на заре. Мы рожали ночью. Мы рожали быстро. Мы рожали долго. Мы рожали молча. Мы рожали и кричали. в) Мы уходили легко. Мы уходили с трудом. Мы уходили, крича о том, что убили своего ребенка. Мы уходили, вспоминая, выключили ли утюг. Мы уходили молча. - и на все это по целой главе!

В общем, если вас привлекает подобная "поэтичность" - то добро пожаловать, эта книга станет самой поэтичной в вашей жизни. А если вы, как и я, считаете, что это просто набор предложений - умоляю вас, не приближайтесь к этой книге. Она подарит вам лишь несколько часов мучительных попыток дождаться победного конца.

История жизни японской семьи в Америке после начала войны с Японией.
Очень страшно оказаться в такой ситуации. Особенно жаль детей. Жаль, что простые люди стали крайними в этой войне. Может среди них и были опасные элементы, но не все же. Хотя власти тоже можно понять. Эта тема вообще сложная: вроде и насилие, а вроде и необходимые меры.
Больше всего из героев мне понравился мальчик. Он очень разумный не по годам, интересно было следить за ним.
Я считаю, что все спорные ситуации между странами надо решать дипломатическим путем. В войне нет ничего хорошего. Люди должны быть на первом месте.
Книга интересная, но "Будда на чердаке" понравился больше.

В декабре 1941 года японские военно-воздушные силы атаковали военно-морскую базу США Перл-Харбор. Впоследствии многие американцы японского происхождения были депортированы в лагеря для интернированных. Об одной из таких семей рассказывает Джули Оцука в своем трогательном романе «Когда император был богом».

Неудобное прошлое американцев
Это началось после нападения японцев на Перл-Харбор в декабре 1941 года. В какой-то момент все американцы японского происхождения попали под подозрение. Шпионаж, саботаж, государственная измена — шипели им вслед прохожие. Но этого было недостаточно для правительства. Как, впрочем, и для обычных людей. Сначала депортировали мужчин, а через несколько месяцев — женщин, детей и пожилых людей.

Джули Оцука рассказывает об этой депортации в своем дебютном романе «Когда император был богом». В центре внимания — мать и двое ее детей. Они вполне счастливо и спокойно жили в Беркли, штат Калифорния. Роман начинается с того, что женщина обнаруживает в городе листовки, призывающие всех местных жителей японского происхождения собраться в течение нескольких дней для эвакуации. Ей ничего не остается, как собрать вещи, выпустить из клетки домашнего попугая и убить преданного пса.

Краткость и точность
Небольшие сцены и короткие фразы — главная сила Джули Оцуки. Ее проза визуально лаконичная, эмоционально точная, без чрезмерного символизма или дополнительных диалогов. Эмоции тут были бы излишни. Читатель и так чувствует, что происходит что-то ужасное.

Очевидно, что в романе Оцуки много семейной истории. Ее мать тоже выросла в Беркли. И тоже была депортирована, будучи ребенком. Сначала она приехала со своими родственниками на ипподром Танфоран в Калифорнии. Здесь содержалось порядка восьми тысяч человек. Затем ее семью посадили в поезд и отправили в лагерь в пустыне штата Юта. Всего на территории США было 10 подобных центров временного пребывания американцев японского происхождения. Герои романа Джули Оцуки также движутся по этому маршруту депортации: мать, семилетний сын и десятилетняя дочь. Столько же лет было матери писательницы, когда она попала в лагерь для интернированных.

В одном из интервью Оцука рассказывает, что это был травмирующий опыт для ее матери. Девочкой ее вырвали из повседневной, нормальной американской жизни. Бабушке и дедушке писательницы тоже было нелегко. Когда закончилась война, семья оказалась в бедственном положении. Они потеряли абсолютно все, им пришлось начинать все сначала.

Солнце, песок, очереди
До войны семья Оцука была богатой. Дед Джули по материнской линии был исполнительным директором японской торговой компании, базирующейся в Сан-Франциско. После войны всего этого больше не существовало. Мать писательницы очень мало рассказывала о детстве в лагере. И когда рассказывала, то это были в основном шутки и анекдоты. Поскольку все истории матери часто были связаны с солнцем, песком и очередями в продуктовый магазин, маленькая Джули думала, что мать рассказывала о лагере для отдыха. По словам писательницы, она только позже поняла, где находилась ее мать.

Джули Оцука как-то сказала, что стала писателем только потому, что в ее семье много молчали. Ведь писательство — это своего рода детективная работа. Оцука говорит, что знала о существовании тайной семейной истории, о которой никто не хотел говорить. Но дети нутром чувствовали это семейное страдание. Так и Джули чувствовала, что в ее семье было много горя и гнева.

Писательница начала собственное расследование. Исторические эпизоды хорошо ей удались. Люди, которые побывали в подобных лагерях, отметили, что описания Оцуки близки к реальности. Это относится как к повседневной жизни в Калифорнии, так и к жизни в лагере среди бараков, заборов и сторожевых вышек.

Хирохито — враг номер один
Хирохито — японский император, который правил во время Второй мировой войны. Он был главнокомандующим японскими вооруженными силами и, следовательно, врагом номер один для американцев. Это было еще в то время, «когда император был богом». По крайней мере, согласно синтоистской доктрине. Но действительно ли американцы японского происхождения верили в это божество?

Американцы японского происхождения на западном побережье Америки уже давно не имели никаких связей с японским императором. Особенно те, кто родился в США. Они даже не знали, кто именно был императором.

Но белые американцы были другого мнения. Они опасались этнических японцев и раздавали в лагерях анкеты на лояльность. В центре внимания были два вопроса. Первый: вы бы сражались за американскую армию? И второй: вы клянетесь в верности японскому императору? Для американских японцев это были очень странные вопросы. Поскольку они давно считали себя гражданами США и им не от чего было отрекаться. Но в то же время они уже не были готовы сражаться за страну, которая поместила их семьи в лагеря для интернированных. Правда, тот, кто отвечал «нет» на оба вопроса, считался предателем и шпионом и подвергался суровому наказанию.

Об этом неудобном прошлом американской истории было написано несколько книг, но ни одна из них не получила широкого распространения. Когда в 90-х Оцука начала работу над своим романом, она поразилась тому, как тему депортации японцев замалчивали в обществе.

Различные точки зрения повествования
История семьи Джули Оцуки легла в основу ее дебютного романа. В первых главах читатель узнает историю матери, дочери и сына от рассказчика. Но затем повествование сменяется с третьего лица на первое. И историю по очереди рассказывают то дочь, то сын. А финальную часть читатель узнает уже от отца. Таким образом, в этом трогательном романе Джули Оцуке удается совершить подвиг: дать своим героям повествовательное пространство, которого у них не было в лагере.

Пронзительный роман, в котором нет главных героев в обычном смысле. История рассказывается через голоса многих девушек и женщин.

Молодые японки садятся на пароход, везущий их в Сан-Франциско. Там их ждут мужья, которых они видели лишь на фотографиях, а еще тяжелый труд на полях, брезгливое отношение со стороны белых и депортация в лагеря на фоне разворачивающейся войны.

Книга хорошо показывает, как складывались судьбы простых людей, живущих в чужой стране. А в конце романа автор дает слово и американцам. И то, что они говорят, заставляет задуматься.

Я уплываю и время несет меня с края на край.
С берега к берегу. с отмели к отмели, друг мой. прощай.

Роман Джулии Оцуки назван так не случайно, у пулитцеровского лауреата и по-настоящему хорошего писателя Джона Чивера есть рассказ "Пловец" с Бертом Ланкастером в экранизации. В двух словах, успешный обеспеченный человек однажды вознамерился проплыть весь город бассейнами. Время действия - тучные пятидесятые, место - солнечная Калифорния, и поначалу победительный красавец в обтягивающих плавках плывет роскошными бассейнами своих друзей и знакомых, но постепенно водоемы становятся все более простенькими и убогими, его появление встречает у хозяев все меньше энтузиазма, лето сменяется холодной осенью. а сам он на глазах стареет, под конец оказываясь в тесном вонючем общественном бассейне, где хлорки больше. чем воды. Финал - возвращение в свой дом, где его уже никто не ждет и бывший хозяин, скорчившийся в позе эмбриона на пронизывающем ветру перед дверью, куда уже не войдет.

Фильм освистали, начало шестидесятых было временем культа бесконечной юности, мыслям о старости, которая неизбежно заставит понижать стандарты и оставлять, один за другим, редуты - будучи высказанной вслух, казалась кощунственной. В наши дни литература и кинематограф все чаще обращаются к теме старения, причин тому много, обширность и платежеспособность целевой аудитории в их ряду не последняя. Но главное в том. что мир стремительно, меньше чем за век, постарел и мы осознаем, что большинство пополнит эту когорту, не имея наработанных стандартов, алгоритмов, предписывающих, как стареть с максимально сохраняемым достоинством, по возможности минимизируя потери. У человечества просто не было необходимости создавать их для "возраста дожития" (официальное название страховой практики) в предыдущие эпохи Есть о том, как вынашивать младенца, рожать, готовиться к родам, воспитывать малышей и дошкольников, искать общий язык с подростками. Есть отдельно для подростков, как справляться с бедами и горестями этого чуждого мира, для молодых людей, про любовь и дружбу, как строить карьеру и развивать творческие навыки - обо всем обширный компендиум. Про "как стареть" почти ничего нет.

"Пловцы" тоже не вполне об этом, не о спокойной размеренной жизни в здравом уме и твердой памяти. Они об экстремальной ситуации потери не только привлекательности, сил, здоровья, но и самой личности, которая словно просачивается из некогда полноводного бассейна твоей жизни сквозь трещину, казавшуюся прежде такой безобидной. Двухчастный роман написан в необычной повествовательной манере, от первого лица множественного числа с коллективным "мы" на роли героя-рассказчика. В первой части им выступает единство из множества посетителей бассейна, в обычной, надземной жизни (бассейн под землей. ну, просто такое устройство) не имеющих ничего общего, не контактирующих и практически незнакомых. Здесь они тоже знают о каждом из "нас" немного: манера плыть, предпочитаемые дорожки (быстрая, средняя, медленная), цвет купальника. Одна из "нас" - женщина, погружающаяся во тьму деменции, которая чувствует себя прежней только плывя, тогда же к ней возвращаются воспоминания.

Коллективное "мы" второй части принадлежит системе призрения, как удивительно рядом, всего на расстоянии одной буквы от частого отношения к тем, о ком заботятся, хотя на самом деле презрения здесь не больше, чем восхищения, скорее спокойное отстраненное сочувствие несколько машинного толка, сквозь которой прорывается иногда живой пульсирующей болью голос дочери и, не так яростно - грусть мужа. Это полностью измененная оптика, в которой субъект становится объектом, и возвращения к прежнему статусу не будет. Ту самую женщину, спустя некоторое время после того, как бассейн по техническим причинам закрылся, заставив ее болезнь резко прогрессировать, родные помещают в специальное учреждение. Мужу, чтобы обеспечить ей эту возможность, пришлось снять собственные пенсионные накопления и перезаложить дом, дочь по возможности регулярно посещает, и все выглядит совершенно достойно. И все невыносимо, но как-то надо учиться смирению.

Но всякий раз, как я думаю о возможности перехода в вегетативное состояние применительно к себе, я выбираю умереть.

Небольшая, но очень необычная и грустная книга. Погрузила меня в состояние меланхолии. С автором еще знакома не была, но этот роман мелькал постоянно в инфополе. Мне понравилась подача и то, как Джулия Оцука держит внимание. Обязательно прочитаю другие её работы.

Не хотелось отвлекаться, невидимый очаровательный магнетизм приковал к себе. Вроде ничего необычного, но совершенно не хотелось упускать мысль, за которую уже зацепилась.

Всё начинается с небольшого бассейна, где проводят время своего рода аутсайдеры. Люди, которые хотят спрятаться от реальности и убежать от своих жизней. Кто-то из них плавает быстро и до тех пор, пока в голове перестанут бушевать мысли, а кто-то наоборот любит плавать неспешно вдоль разделительной линии.

Люди настолько разные, что в обычной жизни они вряд ли бы столкнулись, но в бассейне их объединяет одиночество и страх, которые они могут молчаливо разделить. Иногда встречаются счастливчики, сумевшие вырваться из повторяющегося круга, найти новое место в жизни, увидеть в ней новый шарм и привлекательность.

А потом повествование уводит читателя в дом престарелых, в котором содержатся люди с заболеваниями по типу альцгеймера или деменции. Не хотелось бы закончить именно так свою жизнь, когда совершенно не помнишь свою жизнь, близких и дорогих для тебя людей. Один из самых жестких путей уйти из жизни.

Очень грустно было читать, как из людей уходит жизнь, капля за каплей, воспоминание за воспоминанием. То, как страдают близкие и родные, как страдает этот человек, который думает, что все про него забыли и он никому не нужен.

Если в Райском уголке было грустно, то здесь автор вывела эту грусть на новый уровень. Она призывает не терять драгоценное время, так как неизвестно, когда ударит гром, и ты станешь оболочкой своего прошлого себя.

Не знаю, в какой по счету раз буду использовать это слово, но грустно, что люди были в одиночестве, хоть и проходили один путь. Отец и дочь теряли близкого человека, но их боль была настолько противоположно разной, что они проживали утрату сами по себе.

Нужно обязательно отметить то, как автор передает свои мысли. Она словно бьет под дых, начиная предложения с одного слова, которое глубоко пропечатывается в сознании. Вступительная речь персонала в доме престарелых парализует и лишает дара речи. Не знаю, удалось ли у переводчика передать стиль автора, но оригинал был прекрасен в этом плане.

Рада, что смогла прочитать книгу в этом году, а так бы не знаю, как скоро да неё смогла дойти. Не ожидала настолько сильного эффекта от такой крошки.

Странноватая книга получилась. Я так и не понял, что объединяло первую половину книги и вторую. В начале речь шла о бассейне и трещине в нем, а потом переместились на больных деменцией и специальном приюте для них. Как одно связано с другим? Только человеком? Но она то в первой половине и не была главным персонажем. Там речь шла обо всех посетителях в общем и тут раз, переключились именно на больную деменцией и приют. Мне этот переход показался странным. Потом еще длиннющие правила приюта вызывали ощущение, что я брошурку читаю. Да, женщину с болезнью было жалко. Но складывается впечатление, что только из-за сочувствия к ней, оценка не слишком упала. Хотя есть и помимо этого некоторые плюсы - это короткая история, которая легко читается, и необычное повествование (это я не о странном переходе из басейна в приют, а то, как автор излагает, особенно вторую половину книги). А вот название "Пловцы" вообще уместно только для первой половины истории.
Оценка 7 из 10