Отзывы на книги автора «Габриэле д’Аннунцио»

Неуловимыми всплесками пурпурной волны пульсации сердца, отчаянным ритмом следуя безмолвному приглашению на празднество великого торжества смерти, легко скользнуть за зыбкую черту воображения, застилая кровавым стаккато стеклянные глаза слепого сознания. И в таинственной тиши испив ядовитый кубок дьявольского эликсира чувств на троих, сладко растворяясь под кипящим апельсином книжного итальянского солнца рядом с опьяневшими героями страничной обители, так странно вдруг очнуться между двух половин расплеснувшейся с треском луны... И сумрак сердец тусклым потоком стекает водопадом строчек. И мутное молчание омывает лиловый подол ночи. Так убывает полнолуние души на безликом торжестве смерти.

Джиорджио искал своё полнолуние на запутанных перекрёстках лабиринта жизни. В тщетных усилиях различить серебристый шлейф его волнистого сияния на призрачном горизонте, молодой человек ощущал удушливое головокружение безнадежных попыток духовного бессилия. Ведь в безумном порыве ему казалось, что блаженного полнолуния души возможно достичь, жадно прильнув губами к звёздному ожерелью, изящным украшением любви наброшенному ночью на душу Ипполиты – его желанной возлюбленной:

Продолжительное счастье заключается только в одном: в полной и несокрушимой уверенности в обладании другим существом. Я ищу это счастье. Я хотел бы иметь право сказать: моя возлюбленная, вблизи ли или вдалеке от меня, живет только мыслью обо мне; она с радостью подчиняется всем моим желаниям. Моя воля – единственный закон для неё. Если бы я перестал любить её, она умерла бы и, умирая, жалела бы только о моей любви.

Жутко звучит, не правда ли? Ведь разве любовь обладает ядрышком болеутоляющего вещества для чувствительной натуры, полностью раскусив плотную мякоть которого душа наполнится соками эдемовой гармонии? Не отравит ли саму сущность священного чувства животное обладание сокровенной тайной его бренного носителя? Полнолуние любви прекрасно волшебной поэзией недосказанности, где кружевную корону чарующего ореола окружают дымнокрылые тучи на прозовом небе неутоленного эгоизма. Каким грехом окрестить желание слиться с половиной душой любимого существа, лишая его собственного дыхания?

Души невозможно передать, и ты не можешь дать мне свою душу. Даже в высшем опьянении чувств мы не сливаемся в одно, а остаемся всегда двумя отдельными, чужими существами, внутренне одинокими.

В этих словах безумное отчаяние Джиорджио, сковывающее сознание бесплодными потугами к освобождению от безысходных страданий, пришпоривает кнут поиска полнолуния души внутри себя. В изнурительном метании духа Джиорджио пытается нащупать выход из лабиринта гнетущего ментального коллапса. Под влиянием извне, его душа стремится к романтизированному образу Бога, заветные истоки которого бережно хранимы под чистой гладью незыблемой народной веры. Но полнолуние души не достичь сознательным погружением под волны религиозного покрова… А врождённое малодушие всё сильнее порабощает волю мужчины, опутанного липкой паутиной чувственного влечения к любовнице, не соответствующей его воззрениям о достижении небесных глубин чистоты духа. Ведь Ипполита была всего лишь молодой женщиной из плоти, крови и души…

Разрушить, чтобы обладать – нет другого средства для того, кто ищет в любви абсолютное.

И щелчок в раскалённом небе разлился густой влагой предопределения, заслоняя горизонт, под которым Джиорджио приглашает любимую узреть вечное полнолуние души...

Удивительный роман итальянского прозаика Габриэле д’Аннунцио разворачивает изысканное полотно экзистенциального кризиса человеческого духа. Облачённый в искусную рамку чувственной истории любви, он преподносит яркий образчик меланхоличного скитальчества смятенной души по сумеречным чертогам сознания. И герой, нежное дитя римской аристократии, олицетворяет суть мучительной незавершенности внутренней мелодии, которой для полнокровного звучания не достаёт нот, извлекаемых на свет белыми клавишами духа… Увы, но сочувствия он не вызывает. Да и должен ли? Его драма была возложена Провидением терновым венцом личности на невесомое чело индивидуальной души. Зачем же муки он ласково разделил с любимой? Да и любимой ли?.. Несовершенный дух, бессильный смотреться в мутное зеркало будущего, отказался от разбитого зеркала прошлого, предпочитая вспышку мгновения, озарившую его зыбкую суть пламенем порыва возрождения.

Он понимал, наконец, что вместо того, чтобы стараться овладеть собой, он должен был отказаться от самого себя.

Запечатлённый в моменте, Джиорджио обрёл желанное полнолуние души.

Но разве можно так писать? Вот так слагать, но не стихи, а прозу? То ли Шекспир, разбитый на абзацы, то ли эхо Гёте. Я не знаю. Но такого я совершенно точно не читала и не знала, что так бывает, что вот так вот можно.
«Я не скрывал свое смятенье. Он умолк, отпил еще глоток – подлил немного жидкого огня туда, где заходилось обессиленное сердце»
Мрачная, волнующая, тревожащая душу повесть о предчувствии любви. О случайной встрече и роковом влеченье.
Готика Габриэле д'Аннунцио. Прекрасная Леда, восхитительная и таинственная…

Я читала эту книгу вслух, мне хотелось петь эти строчки. Я читала эту книгу в полной тишине осенней ночи. Мне хотелось читать так, чтобы ни один звук не отвлекал, даже собственный голос. Я оставляла закладку за закладкой, разбивая повесть на отрывки. Перечитывая любимые места по десять раз. Так редко, когда можно процитировать всего лишь одно предложение! О, нет! Вся соль становится понятна, если прочесть абзац до и после тех самых слов. Но даже так, хочу цитировать еще, делиться снова.

«Я расставался у калитки сада с нежным и назойливым созданием из тех, которые, в отличие от юношеской грезы Данте, упрямо держат на руках свою угасшую любовь, «легко прикрытую лишь алой тканью», не решаются никак ее похоронить и силятся заставить нас «уловками» терзать их драгоценное сердечко, уж не способное пылать»

Это что-то невероятное. Этот язык меня буквально ошеломил, я очень удивилась, встретив такой слог и стиль и впилась в книгу… Не представляю, как назвать это иначе. Не думайте, пожалуйста, что я намеренно сейчас пытаюсь подражать великому писателю-поэту, вовсе нет. Тем более, у меня выходит сплошь пафос. Но не могу иначе, «Леда» заражает словно вирус, и только-только дочитав, я попросту не вышла за пределы книги, и мыслю все еще в таком высокопарном стиле…. Но как же он хорош, на самом деле! Какие поразительно точные слова, метафоры и обороты речи. Какая глубина. Какой объем. Мир переполнен звуками и красками. Это не просто книга, это фейерверк. Хотя, напомню, готика классического стиля.

«Небо входит в нашу спальню, лишь когда погаснут лампы»

Высокая концентрация романтики, которую я не смогла переварить в «Может быть – да, может быть –нет» трансформировалась в этом произведении в нечто совершенно иное. Словно слабость превратили в силу. Запутанный и сложные язык метафор, где на три страницы описан поцелуй, сократился и сжался, как это бывает, когда нужно изложить мысль в стихах. И получилось нечто потрясающее…. Лично для меня невероятное.

«Полные отчаяния строки вошли отныне в мою плоть и кровь»

Такие вещи исцеляют душу словом. Не смыслом, а эстетикой, той самой красотой, что наполняет сердце и волнует кровь.

Какая высокая цена у эгоизма! Даже сложившись, скинувшись, заинтересованные лица с трудом осилят оплату.
Сюжет очень интимен и секрет его касается только двоих людей - супругов. Одному из них повезло уродиться и воспитаться эгоистом в окружении утонченного обожания. Другой повезло полюбить его, того, кто всецело зациклен на собственных желаниях и переживаниях. Такой явный перевес в сторону одного и того же объекта любви не может закончиться ничем хорошим.
Игра на струнах потокания собственным страстям, принятия жертв в виде смирения близкого человека благополучно приводит к извращенным путям выхода из ситуации. И выйдя из одной ситуации, эти двое со своей перекошенной любовью, попадут в другую. К чему приведет выход из другой и есть ли он вообще, и будет ли в нем любовь и если да - то какой она будет?
Все эти трансформации держат в напряжении читателя. Способны заставлять его то злорадствовать, то ужасаться и будит в нем желание вмешаться окриком, толчком, пощечиной. Оставляет в недоумении - как?…

Роман из тех произведений, по ходу чтения которого и после хочется искать выходы. И находить их, в отличии от героев. Но читать книгу это одно, переживать агонию инстинктов высокородным аристократом это другое. Может быть, кто-то и нашел бы выход, хотя бы с помощью христианского учения, которое спасительно проповедует добро и прощение. Мне вообще кажется странным, что вокруг, хоть в жизни, хоть в книгах, столько церквей, все постоянно в них ходят, молятся, празднуют, а на жизненном перепутье, во время драм, даже затянувшихся, даже мысли не допускают поступить как в той самой церкви учат.
Или может, из агонии этой можно было выйти при помощи другого участника любовных событий - любимой жены. Но что может сделать любящая до самоотречения жена против агонии высокородного аристократа-эгоиста? Только восхищаться и убояться!

Как это страшно, когда любовь ограничена в своих проявлениях одним лишь восхищением и страхом! Ведь объекту любви не всегда нужно лишь оно, даже если объект этот заклятый эгоист. Но он обречен не получить помощи, он обречен на восхищение даже тогда, когда запутался, когда ищет выход. Страшный безысходный расклад с неравной расстановкой сил. Хорошо, что я не знаю что будет с ними дальше. Неприятно знать.

Источник красоты жены – муж.
Источник молодости жены – муж.
Вы любите не только предметы, но и тени предметов.
Так и в любви.
Любите не только любовь, но и тени любви.
Василий Васильевич Розанов.
Мимолетное.

Они мечтали, не только о любви , но и о страсти, длящейся до самой смерти.
Всегда. Они любили повторять это слово, доверяя друг другу свои мечты и надежды. Любовь навсегда. Страсть навсегда.Они были уверены, что острота их чувств не онемеет никогда, она будет жива и станет еще более страстной.
Но, увы, иллюзии рассеялись, пламя погасло. На замену пришла изысканная грусть по потере. Быстрой потере. И уравновешенная сестринско-братская дружба.А он мог быть идеальным братом для своей жены.
У Туллио , окруженного вереницей любовниц, эта грусть стала принимать драматические маски, потом фарсовые и все заканчивалось бурлеском.
Чтобы принимать от мужа лишь братские услуги, жена его Джулианна, должна была любить своего мужа отчаянной любовью и жить в безнадежной скорби.
И когда Джулианна заболела от переживаний, от холодного отношения мужа, он , муж, вдруг, отрезвев от братского отношения, понял, что он может потерять ее и с маниакальным желанием все вернуть, с обнадеживающей готовностью начать все сначала, не понимая, как он сможет прожить без светской жизни и ее условностей, чуть приуныл. Он понимал, что не готов к работе над ошибками. Но душа его кричала так сильно вслед исчезающей иллюзии.
Терпеливая Джулианна так и не дождалась взрыва чувств Туллио. Его душа была настороже, она ждала высшего откровения любви. Он реально страдал, понимая, что измученная им жена, может умереть.. Его страдание превосходило его силы. Как они были далеки друг от друга, несмотря на то, что он был рядом с кроватью больной жены.
И вдруг, как гром среди ясного неба!!!. Туллио узнает истинную причину болезни жены.
Здесь я, пожалуй, сделаю многозначительную паузу. Причину узнает каждый читающий это великое произведение Габриэле д Аннунцио, завзятого авантюриста и донжуана, писателя, философа, летчика-аса.
Странное ощущение от романа.
Кто может передать словами то состояние безотрадной пустоты и удрученности, остающейся в человеке после бесполезных слез, после пароксизма бесполезного отчаяния.
Финал крайне отчаянный. Вернется ли счастье в семью? Мне кажется, что осколки такие огромные, настолько изрезавшие мужа и жену, что не веришь в возрождение. И надо ли все это возрождать? Слишком велика цена. Или они за ценой не постоят?

Очень тяжёлое впечатление оставила после себя книга, не смотря на то, что читается легко. Легко из-за языка, а тяжело из-за темы, которую поднимает Автор. В центре романа - семья, в которой любовь и страсть давно умерли, но формально семья существует. Между Тулио и Джулианной теперь пустота, молчание давит каждый раз, когда в комнате остаются они двое и если голоса детей, брата, бабушки, служанки его не нарушат, то молчание прервётся какой-нибудь безыскусной ложью или фальшивыми нежными словами.

Как же поправить счастье двух людей, когда оба слабы и бесхарактерны? Тулио - донжуан и лжец, которого к тому же страшно мучит совесть, жена и прочий семейный быт его не радуют, однако какое-то чувство долга и смирения не дают насладиться вволю плотской любовью на стороне. Джулианна - вечно нездорова, да ещё и запугана, с ней ни поскандалить ни поспорить. да что уж там! Ей даже изменять неинтересно!

И вот однажды эти двое опрометчиво пытаются латать своё счастье.

Не смотря на то, что книга всё-таки заставила прочувствовать всю горечь обмана и безысходности, мне не хватило в ней какой-то иронии, нелепой ситуации, ёмкого словца, персонажа... чтобы разрядить или накалить обстановку. Но, наверно, Автор ставил перед собой иную цель - погрузить читателя в безнадёгу, где нет места анекдотам

В рамках игры LinguaTurris

Я слишком хорошо знал этот гнусный вид сладострастия, от которого ничто не может защитить, эту ужасную половую лихорадку, которая на несколько месяцев привязала меня к этой презренной женщине ...©

Знакомьтесь - Туллио. Мужчина, который любит изменять. С одной стороны жена - больная женщина, очень слабая, которой нужна не только физическая поддержка, но еще и моральная, которая действительно любит своего мужа. С другой стороны - любовницы. Их было много. Но непосредственно в романе участвует только одна. И жена Туллио, Джулиана, обо всех этих любовницах знала. Вот вкратце портрет романа.

Изначально нравилось безумно: очень редкая книга читается настолько легко. Здесь, думаю, следует поклониться в ножки переводчику. Связный текст, изумительное знание русского языка. В каждом слове - легкость. А сливаясь воедино, в предложения, они образуют легчайшие облака, которые и переносят нас по всему роману. "Невинный" представлялся мне главным образом исповедью главного героя. И на этом бы я хотела остановиться подробнее.

Всегда поражало, как мужчины смотрят на мир. Конечно, не все! А многие литературные персонажи - что классические, что современные. Муж изменяет с кем угодно - ему можно. А как изменит жена - так ей нельзя. Если Джулиана согрешила лишь раз, то Туллио - в разы больше. И если Джулиана сама себя наказала, то Туллио наказывал остальных, сам же был наказан исключительно муками совести - да и не то чтобы муками, и не то чтобы совести; скорее - он был наказан своими мыслями, которые были направлены абсолютно на иного человека - маленького ребенка, который только-только появился на свет. И здесь как раз получается противоречие: я жене Туллио верила больше, чем ему; ее исповедь я приняла, ее словам "Я люблю тебя" я поверила, но никак не его. Мы имеем дело с человеком больным. Если физически больна жена, то Туллио болен морально, духовно. Это такой страстный ярый червь, который разъедает общество, вообще не понимая, что человек, стоящий напротив него - тоже человек. Об этом вообще все всегда забывают. Ну не хочешь ты, чтобы жена тебе изменяла - так почему сам-то изменяешь?! И ладно бы - изменил, понял ошибку, раскаялся, помолился и все хорошо - так нет! Надо еще и грех несмываемый совершить. В итоге - Туллио я ненавижу, несмотря на всю его "страсть", которая лично мне видится подложной змеей.

Атмосфера странная. Несмотря на темпераменты, достаточно яркие, некоторых персонажей - книга оказалась холодноватой, легкой, как уже было сказано. Какой-то... неземной. Это безумно чувственное произведение. И если бы я оценивала как критик - я бы поставила наивысший балл, потому что душевные мучения, мысли, желание совершить преступление - все это описано идеально! Я не смею сравнивать помыслы Туллио с помыслами Раскольникова, но они очень похожи. Хотя они антитезы. Если Раскольников делал это ради блага, то Туллио - не-е-ет. Здесь ястреб прозорливее. Он боялся. Он не желал. Он ревновал. И опять же тупик - ревность в одну сторону. А понять жену? Никак?

Слабый мужчина винит в своем преступлении изначальной (связи с другими женщинами)... что?! Правильно, половую лихорадку! Браво.

Эмоции, на самом деле, переполняют, поэтому все получается путанно и обрывисто. Сейчас я недоумеваю- а почему поставила 3 звезды из 5? Скорее из-за синего холодного цвета, который так сочетается с последними страницами романа, цветом лица ребенка и открытым окном, в которое пробрался язвительный смертельный воздух.

Татьяна

Прочитано в рамках флэшмоба «Спаси книгу - напиши рецензию! Шестой тур»

По обе стороны дороги, ведущей в Turris eburnea, где как ошибочно мнилось Арборио поселилась Джулиана, цветут левкои. Однако то, что «соперник» главного героя принял за башню или путеводный маяк, взлелеянный страждущей душой, оказалось миражом. Видение смыло волной холодного воздуха, залетевшего в неосмотрительно раскрытое окно. А вместе с ней унесло и чью-то беспомощную жизнь.

Туллио в редкие часы умственной трезвости пытается склеить разбитую амфору, откуда в лучшие годы брака с Джулианой он мог вдоволь напиться страстью. Но фрагменты не хотят вставать на прежние места, а иные и вовсе безвозвратно утрачены. Получающийся сосуд больше напоминает погребальную урну.

Пусть Туллио и выбрался из океана разврата, этого оказалось недостаточно. Как птица, запачкавшая перья в вязких нефтепродуктах, он слоняется вдоль берега, вяло клюя носом и с тоской вспоминая времена, когда парил в небесных сферах. Но даже такое жалкое состояние герой оборачивает в свою пользу, так как оно удобряет почву для взращивания жалости к самому себе и возвеличивает важность перерождения Туллио в собственных глазах. На этом фоне меркнут мучения жены, выстрадавшей супружескую измену. Как можно оценить великодушие прощения, когда сам наградил себя всеми возможными добродетелями, когда сам не поскупился на жестокость по отношению к своей душе? И не важно, что вся эта суровость сродни попытке прыгнуть с фальшборта в воду, представляя, что бросаешься с утеса на голые скалы.

Однако Туллио было невдомёк, что расплачиваться можно не только самобичеванием. Снисходительный к себе, он оказывается весьма требователен к супруге, которая оказалась не до конца с ним честна. У нее было на это право, равно как и на то, чтобы отплатить изменнику той же монетой. Но у нее не хватает гордости и мужества. Она беззащитна перед холерой, в которую превратились их с Туллио отношения. Это ностальгическое влечение отравляет обоих, затуманивает разум и погружает во мрак.

Плод эпизодической связи, ребенок, которого никто не ждал и никто не хотел, становится разменной монетой. Убийство как закономерный итог. Вместо раскаяния – свойственное герою наслаждение собственными мытарствами.

В итальянском сюжете то и дело угадываются силуэты русских букв. Ненавязчивая полемика автора с Толстым и Достоевским подчеркивает насколько «Невинный» концептуально иной. Здесь нет разговоров о боге, нет поиска героями высшего смысла. Они игнорируют все, кроме страсти, иссушающей их без остатка.

Из словоохотливого Туллио, склонного к лиризму и меланхолии, получается томный рассказчик. Повествование ему подстать. Главы как засушенные листья цветов: красивые, но хрупкие. Их аромат навевает мысль о душном лете. В такое время воздух полнится различными запахами. Зелень искрится изумрудом в солнечном свете, а душа готова воспарить над облаками, устремившись к горизонту. Однако не всякое подобное рвение осуществимо. Особенно когда принимаем его за желание иметь другую судьбу. Иную жизнь, лишенную знакомых страстей, въевшихся в сердце пороков и удушающего аромата желтофиолей.

Возможно у Туллио с Джулианой это получилось. Но какой ценой?

Издание прекрасное с красивейшей обложкой, и тем обиднее.
Книга "Леда без лебедя" большей частью - почти 300 страниц из 350 содержит роман того же автора "Невинный".

Он оставил после себя столь смешанные чувства и неприятное впечатление, что не хотелось даже писать отзыв, чтобы никоим образом не соприкасаться с этой историей. Но я всё-таки напишу, в качестве предостережения, тем, кто столь же неосмотрительно, как и я, решится прочесть "Невинного", не зная сюжета.

Герой романа исследует глубины чувств, и даже больше, отдаётся в их власть, находя экстатическое опьянение в своих эмоция, будь то радость, влюблённость или бездны отчаяния. Все свои впечатления он тщательно описывает, вплетая чувственные образы природы вокруг - то исполненные любви россыпи соцветий роз и сирени, то печальные хрупкие ножки хризантем, в особые моменты настроения, напоминающие ему о смерти. И кажется, что к смерти он тяготеет больше. Когда его жена становится больна и особенно похожа на труп, он её страстно вожделеет.

В романе прослеживается сложная и строгая убеждённость в том, что страдания особым образом облагораживают человека, делая его почти святым. Поэтому, соответственно, тот, кто заставляет мучится, бесконечно ранит сердце, делает замечательную вещь - облагораживает другого.

Итак одурманенная, как главная героиня, запахом цветов, с кружащейся головой от переизбытков эпитетов и витиеватых чувств, я приближалась к финалу, совсем позабыв о начале. Так что это не будет спойлером.
Написанная на первой странице фраза столь резко бьёт, колет, что невозможно поверить в её правдивость. Но да, как главный герой и сказал - он убил Дитя. При чём смерть он будет описывать всё так же природно-натуралистично и объёмно.

Автор вначале даёт признание. А потом с особой изощрённостью, находя явное удовольствие в опьянении пороком и кружащим голову омутом безудержных чувств, ведёт к финалу, в котором нет разрешения накопившихся у читателя эмоций, нет покаяния и искупления. Даже больше, ознакомившись после романа с несколькими рецензиями, я обнаружила, что некоторые действительно подхватили явно видимую, но не сказанную идею автора - он мешал, так хорошо, что умер.

Читая экзальтированные излияния не покидало ощущение, что автор пишет под воздействием дурманящих веществ и находит удивительное удовольствие в ковырянии в пороках. На эти же мысли наводит и его биография.

"Леда без лебедя"

Краткое произведение, всего около 50 страниц, ютящееся в конце книги.

Один из героев говорит: "Знаешь ведь, я жизнь воспринимаю в образах."
Это очень многое объясняет в диалогах "Невинного". Странную логику автора в отношениях между героями можно объяснить лишь этой фразой, что жизнь он видит в образах, но подобно слепцу, не способен разглядеть перед собой характер человека, нацепляя на объект вожделения особый лик. Либо, что ещё хуже, как в "Невинном" - подменяя жизнь жены так, чтобы она могла трансформироваться в вымышленное создание. Этого не успевает случиться с героиней "Леды без лебедя", хотя главный герой себе уже успел придумать притягательный образ. Который разобьётся в глазах читателя, опять всплывёт тошнотворно-порочная история, конечно, полная аромата смерти.

Из плюсов, помимо поэтичности, и сновидческой иллюзорности фантазийных видений, наполняющих восприятие героев, хотелось отметить прекрасное чувство, которое сияет в этих историях - прощение.