Отзывы на книгу «Эра Милосердия»

Популяризация подвигов героических ментов имеет место и по сей день. И, чем дальше - тем больше. Ни для кого не секрет, что с реальными существами в погонах эти романтические защитники покоя мирных граждан, которые в изобилии лезут из всех щелей в виде книжек с яркими обложками, совковых сериалов и тому подобное, не имеют ничего общего. Человек (на этом этапе он как раз принимает решение - быть ли им дальше), которому вздумалось связать свою жизнь с этой отраслью жизнедеятельности, подобен гомночисту, всеми силами пытающемуся выбрать себе туалет и унитаз подороже.

Гениальный Высоцкий так здорово исказил образ капитана Жеглова, нарисованный братьями Вайнерами, что после просмотра фильма где-то в 80-х годах впору самому было записаться в какую-нибудь школу милиции. В произведении ему очень помог главный герой - старший лейтенант Шарапов, глазами которого мы и видим все, известные каждому по фильму, события произведения "Эра милосердия". Некоторые, казалось бы, незначительные вещи остались за кадром, но они имеют огромное значение для характеристики легендарного капитана Жеглова. Например,

— Вы мне не тыкайте! — яростно закричал Груздев. — Я вас чуть не вдвое старше, и я советский гражданин… Я буду жаловаться!..
— Между прочим, это ведь все равно, как обращаться — на «ты» или на «вы», суть не меняется, — сказал Жеглов, возвратился к столу и уперся сапогом в стул. — Какая в самом деле разница будущему покойнику?..

— Ты убил его, — упрямо повторил я.
— Да, убил и не жалею об этом. Он бандит, — убежденно сказал Жеглов.
Я посмотрел в его глаза и испугался — в них была озорная радость.
— Мне кажется, тебе нравится стрелять, — сказал я, поднимаясь с колен.

Поданные в юмористическом ключе сцены задержания Кирпича имеют прямо-таки основополагающий смысл и определяют принцип работы подобных органов в настоящее время. Действительно, какая разница - украл ли ты или менты тебе подкинули. Для твоей дальнейшей судьбы это никакого значения не имеет. Проверка документов в ресторанах - вопиющий факт. Представьте - сидите вы с семьей где-то, отмечая чей-то день рождения и туда вваливается бригада разудалых хлопцев.

Образ Шарапова вызывает жалость, сочувствие и понимание того, что подобным людям в милиции не место. Впрочем, это если допустить хоть на миг существование такого мифического героя в принципе. Который столько лет служил в разведке, ходил 18 раз за линию фронта и остался жив, который сидел в дерьме по уши и сохранил первозданную чистоту, который командовал ротой, но каждого встречного тянет-таки им покомандовать. Верить ли в сказки - индивидуальный выбор каждого.

Грустный юмор некоторых эпизодов.

Другим соседям Жеглов нравился за аккуратность и чистоплотность — по утрам он влезал в ванну и поливался из душа ледяной водой, оглушительно ухая, крякая и даже подвизгивая от удовольствия и холода. Потом он выходил на кухню и, пока заваривался кофе или вскипал чайник, ставил длинную стройную ногу на табурет и наводил окончательное солнечное сияние на свои хромовые сапоги.

Кто ж знал... Понятие о том, что большинство советских фильмом по книгам снималось очень близко к первоисточнику, чуть ли ни слово в слово, дало трещину. Глупо жаловаться, но я просто раздавлена, настолько неожиданно все закончилось.

Иногда, примерно раз в квартал, на меня нападает дикое желание потупить перед телевизором. Тогда и включается запыленный широкоформатный друг, берется пульт и начинается бездумное тыкание по кнопкам. Каналы переключаются, на экране мелькает нечто в большинстве своем непонятное, мозг разжижается - лепота.

Вот несколько дней назад я и наткнулась на четвертую серию "Место встречи изменить нельзя", желание переключать канал куда-то пропало, а в голове вместо отупения засвербила мысль: "Я ж книгу до сих пор не читала, елки". Желание смотреть телевизор как-то сразу сошло на нет, а книга оказалась в руках.

Вот поэтому я вчера вечером и ревела ака бобер. Это просто удар ниже пояса. А общее впечатление от книги перекрыло чувство жалости. Жалко всех, их, нас, всех.

Шарапова. Пусть он фротовик-разведчик, 42 раза ходил за линию фронта, лежал под пулями, но он же мальчишка. С мальчишескими мечтами и азартом, восторженностью, вспыльчивостью и упертостью. И наивностью, он же очень наивный.

Жеглова, который разделил мир на белое и черное, не оставив полутонов. Как он может жить так, у меня в голове не укладывается. А ведь живет же. Всегда удивляло, почему он не мог признать своею ошибку и извиниться перед Груздевым. Вот поэтому и не мог, иначе его мир треснет, черное и белое смешаются, и как дальше?

Груздева, у которого часть жизни вырвали ни за что. "Наказания без вины не бывает" - черт побери, бывает, и все мы это прекрасно знаем. И далеко ходить не надо за примерами.

Соловьева тоже. Эта патетика насчет "ты буржуй зажравшийся, деньги выиграл и про товарищей забыл и вообще предатель, мы тебя будем судить" бесит. У него трое детей, им папка живой нужен, а не посмертный орден "Погиб при выполнении". Да и какой идиот сообразил штабиста из канцелярии послать в засаду. Думать нужно, товарищи МУРовцы.

И остальных, даже "Черную кошку" и Фокса. У них же тоже черно-белый мир, а систему координат для белого можно взять любую. Кто-то за закон, кто-то вне закона.

Ну и жалко нас всех, потому что мы точно знаем, что никогда не будет Эры Милосердия. А так хотелось бы...

Замечательное произведение, которое просто обессмертил Станислав Сергеевич Говорухин. Позволю себе такую смелость и скажу, что фильм нисколько не лучше произведения, он прекрасно дополняет его - чудесной игрой актеров, режиссурой. Да и сам подбор исполнителей впечатляет, ведь Жеглова невозможно представить с каким-то другим голосом, Шарапов - только с внешностью Конкина... (ставлю многоточие, ибо можно продолжать бесконечно, а мы обсуждаем книгу))) Соглашусь, что сюжет немного наивем и даже несколько утопичен - но ведь никто не заставляет искать в книге достоверную реальность (на мой личный взгляд "Эра..." - идеальный блатной роман, который читаешь с удовольствием).
Удивительны и интересны характеры главных героев, замечательно показан их внутренний мир. Ведь "правда" у каждого своя. И пусть "вор должен сидеть в тюрьме", при этом нельзя терять себя и "марать честь офицерскую".
А еще безумно жалко милую девушку Варю, прямо-таки до слез... И я очень благодарен авторам книги, что они изменили судьбу Володи и Вари, чтобы хотя бы немного приблизить Эру милосердия...

Советская проза может быть прекрасной. Она бывала прекрасной, по-видимому, так же редко, как и литература современная. Но постепенно время отсеивает халтуру, оставляя крупинки чистого золота.

Советская литература - это отдельное, ни на что не похожее явление. Там всегда чёткая авторская позиция и нравственные ориентиры. Там - чистые руки, холодная голова и горячее сердце. И почему-то всё это хорошо и правильно. Почему-то это легко принимают душа и даже ум. Может, потому что меня так воспитывали? Может, мне так неудобно жить в том числе и потому что меня так воспитывали? Советским человеком, у которого должна быть чистая совесть, ясные идеалы и обострённое чувство справедливости. (Второй вопрос, что выросло после такого воспитания, второй.)

Что по-настоящему удивило в романе, так это тема ожидания счастья, бурная, даже немного бравурная, повторяющаяся с завидным постоянством и упорством. Всего-то надо, что немножко поднажать, поработать, потрудиться - и вот оно, счастье. Проще говоря, я поняла, отчего такое название, "Эра милосердия".

Мы проживем вместе сто лет и вырастим пять сыновей, которые в какие-то сроки выйдут на улицы моего огромного города, Города Без Страха, и то, чем занимался много лет их отец, будет им казаться удивительным и непонятным. Они и знать не будут, чего стоило, чтобы на этих улицах никто никого не боялся, не ловил и не убивал. Им будет казаться, что Эра Милосердия пришла к людям сама — естественно и необходимо, как приходит на улицы весна, и, наверное, не узнают они, что рождалась она в крови и преодоленном человеческом страхе…

Я уже где-то встречала описание эйфории от закончившейся войны и уверенности, что пережившие её люди не могли в ней не очиститься, не стать лучше, прекраснее, целеустремлённее. Бог мой, как это всё трогательно, красиво и... неправда.

Что по-настоящему порадовало в романе, так это насыщенные описания, какие-то очень объёмные, как словесная живопись.

Из-за серого дома Наркомсвязи вставало красное, чуть задымленное облаками солнце, сиреневые и серые рассветные тона растекались под карнизы и крыши, и сейчас стало видно, что кровли покрыты серебряной испариной первого утренника. Воздух был прозрачен и тягуч — он слоился струями и имел вкус снега и хвои.

Что оказалось неожиданным: притом, что фильм "Место встречи изменить нельзя" снят очень близко к тексту, он другой совершенно. Он - детектив с харизматичным Жегловым и правильным Шараповым, с восхитительными, не похожими один на другого бандитами и жуликами. (Можете со мной спорить, но киношные Кирпич и Ручечник куда обаятельнее киношных Пасюка и Тараскина). А братья Вайнеры, оказывается, написали другое. Они придумали замечательного, но спорного Жеглова, уверенного, целеустремлённого, но всё-таки самовлюблённого и жестокого. Они придумали немного неловкого Шарапова, старательного и справделивого, но всё-таки искреннего и доброго. Они придумали мудрого шофёра Копырина, хвастуна Гришу шесть-на-девять и, конечно, юную и чистую Варю Синичкину на грани идеала и светлого образа Мадонны. Они придумали их крупными и выпуклыми. Антиподов-противников же, воров, бандитов и убийц, наоборот, сделали какими-то мелкими, крикливыми, суетливыми и незапоминающимися, на одно лицо. Неприятными. Необаятельными. Да, такой ход в чём-то более прямолинейный и, если хотите, воспитательный. Но именно он позволяет не видеть перед собой постоянно лица Высоцкого и Конкина, а представлять самой, рисовать мысленно вслед за авторскими описаниями, других, совершенно других. От этого не скучно.

Приятны были противопоставления. Укрупнённые: честных МУРовцев - гнусным бандитам, чистых девушек - продажным шлюшкам, светлого будущего - хмурому прошлому, полному взрывов и хождений за линию фронта. А затем - более мелкие или, если хотите, даже тонкие. Красавца позёра Жеглова - честному Шарапову. Не прямолинейно честному, а справедливому на каком-то глубинном уровне. Их обоих - печальному Михаилу Михайловичу Бомзе, верящему не в силу, а в милосердие.

Вот забавно. Произведение полно возвышенных идей и возвышенных фраз, которые нынче принято называть "пафосом" и над которыми принято насмехаться, бравируя собственным цинизмом. А насмехаться-то и не хочется. Наверное, потому что как-то авторы нашли слова не "пафосные", ходульные и поучительные, а искренние, что ли.

Ты как черный хлеб — сильный и честный.

Не хочется смеяться. Хочется грустно улыбнуться, удивляясь тому, что где-то существует идеализм, пускай даже и в романах, и ещё вера в будущее, в счастье, в справедливость. Хочется очень поверить во всё это самой, как верилось, к примеру, в пятнадцать лет.

Может, мне так неудобно жить в том числе и потому, что меня воспитывали советским человеком?

Я очень люблю советские детективы. Я не могу понять, что в них такое есть неуловимо правильное, такое незаметное, что заставляет верить в сыщика, верить в его стремление к справедливости. Есть книги про супергероев, но никто никогда не задумывался, что герои живут среди нас, обычные люди – врачи, пожарные, милиционеры. Они тоже люди и тоже разные, но в общей массе на их плечах больше героического, мини подвиг каждый день.
«Эра милосердия» или просто «Место встречи изменить нельзя» это шикарная книга. Для меня она оказалась заведомо и предполагаемо одной из лучших за мой читательский опыт. Квинтэссенция справедливости.

Герои. Пусть многие не читали, но большинство все-таки не прошли мимо фильма. Классика. Но парадоксально книга и фильм по-разному отразило героев. Кардинально. Глеб Жеглов в книге ярый коммунист, видящий в своем жизненном стремлении истребить как можно больше преступников. Вся человеческая сущность Жеглова заострена на искоренении любых человеческих слабостей. Шарапов же совсем иначе смотрит на людей, несмотря на мнение своего товарища. Вот парадокс, Шарапов, который воевал и прошел самые страшные бои, ходил в разведку и выживал по законам военного времени, где нет серого, нет людей, есть враг – он плохой, есть свои – они хорошие, должен был принять жизненную позицию Жеглова. Нет, не убила эта мясорубка в Шарапове человека. И, как факт, в книге помимо самой банды и преступников и Жеглов становиться больше отрицательным персонажем, на фоне такого правильного Шарапова. Но позвольте, мой папа всю жизнь проработал в МУРе, и из всех героев ему импонировал Жеглов, он его хорошо понимал. Вот так. Нельзя как на войне, взять и наказать, тут жизнь и уголовный кодекс – надо сначала доказать. Да и потом, сколько ребят-оперативников гибнет, сколько они сталкиваются с явной недоказуемой несправедливостью и человеческой жестокостью, статистикой преступлений, которая никогда не становится лучше. Так что и для меня Жеглов не отрицательный персонаж, а просто герой своего времени, своей среды и своего мировоззрения.

На войне все было просто – враг был там, за линией фронта! А здесь, на этой проклятой работе, я начинаю никому не верить…

Время. Нам трудно понять это время. Многие из нас помнят еще 90-ые, там тоже было очень трудно, но тут послевоенные годы. Люди пережили ад, вся промышленность работала на производство оружия и оснащение фронта. Надо как-то перестраиваться, налаживать быт, настраиваться на будущее. После всего, что пережило это поколение, любое будущее без ежедневных похоронок и бомбежек – уже счастье. Люди радовались куску черного хлеба с сахаром и обычному чаю, простой картошке и соевым конфетам. Нам трудно понять какая трагедия, когда соседка Шарапова и Жеглова потеряла карточки на продукты. Это было равноценно смерти от голода. Именно это изобилие у банды и глаза женщины, которой нечем кормить своих детей обостряет у Шарапова и Жеглова чувство справедливости. Моя бабушка рассказывала про это время. Одно из страшнейших времен, бедное послевоенное, когда если у тебя случайно вещь была лучше, чем у других, то могли и избить на улице или резали пальто прямо в школе. Не потому что были хулиганами, а от обостренной несправедливости. От страха и злости. Когда люди вроде выжили, победили врага, а лучше жить почему-то не стали.

Сюжет. Про сюжет писать бессмысленно. Все мы его знаем. Все крылатые фразы Жеглова и живые образы карманников и воров. Этим образам конечно повезло с воплощением, каждого преступника сыграли замечательные артисты, точно и филигранно. А в этой книге сюжет не главное, главное люди и атмосфера времени. Но очень жаль, что смотря на этих людей из будущего, просто приходится с сожалением признаться – эра милосердия не наступила. Но вы заблуждайтесь, ваша вера в будущее делает вас счастливее.

Полыхая весь от ярости, думал я про себя: пускай он, гадина, скажет им, что не служил я в автобате шофером, а вместе с ним плавал через Вислу за «языками», пусть он им, паскуда, скажет, что я сорок два раза ходил за линию фронта и не две у меня отобранные медали, а семь – за Москву, за Сталинград, «За отвагу», «За боевые заслуги», за Варшаву, за Берлин, за Победу! Скажи им, уголовная рожа, про две мои Звездочки, по «Отечественную войну», про мое «Красное Знамя», поведай им,…, про пять моих ран и расскажи заодно про надпись мою на рейхстаге! И про моих товарищей, которые не дошли до рейхстага, и про живых моих друзей, которых ты не видел, но которые и после меня придут сюда и с корнем вырвут, испепелят ваше крысиное гнездовье…

И да, это наша история. Никто ее у нас не отберет. Никогда.