Роберт Говард
Черная гончая смерти

I

Темень, хоть глаз выколи! Очень точная фраза, хотя звучит жутковато. В ней угадывается не только кромешный мрак, но и невидимые чудовища, таящиеся во мраке. Они прячутся в глубоких тенях и избегают дневного света. Они крадутся по пятам за каждым из нас, даже за теми, кто не верит в мистику. Мысли об этих жутких существах смутно мелькали у меня в голове той ночью, когда я ощупью шел по узкой тропе через сосновый бор. Такие мысли, вероятно, сопровождают любого человека, который осмелился ночью вторгнуться в этот богом забытый край, заросший лесом и почти задушенный петлями илистой реки, который местные жители прозвали Египтом – поди, угадай, по какой причине.

По эту сторону неосвещенной бездны ада вряд ли где-нибудь встретишь такую абсолютную и непроглядную черноту, как в сосновом лесу. Тропинка, словно змея, уползала в чащу, я ничего не видел и не слышал, шагал, повинуясь древним инстинктам. Я шел так поспешно, как только осмеливался, ежеминутно оглядывался, ожидая удара в спину. Опасался я вовсе не сверхъестественных тварей, таящихся во тьме. Да, призраки могут бродить здесь в окровавленных одеждах, томимые людоедским голодом – как утверждали суеверные жители здешних мест. Но я не боялся призраков. Я прислушивался, не раздастся ли поблизости хруст ветки под тяжелым сапогом или звук взведенного курка, который предвещал бы убийство. Тот, кого я боялся, был страшнее любого шепчущего во тьме фантома. В то утро худший из известных в этом штате головорезов вырвался из тисков закона, расстреляв несколько охранников. За рекой лаяли собаки, а полицейские с ружьями прочесывали заросли. Убийцу искали на задворках поселения чернокожих бродяг, подозревая, что беглец попытается затеряться среди себе подобных. Но я знал Топа Брэкстона лучше, чем все остальные. Он был до крайности нелюдим, и потому скорее захочет укрыться в дремучем лесу и жить в одиночестве, как обезумевшая от крови горилла, что напугало и устрашило бы любого другого человека.

Пока погоня уходила в другую сторону, я направился в Египет. Не только для того, чтобы отыскать Топа Брэкстона. Я хотел предупредить одного достойного человека, который жил в самом центре соснового лабиринта со своим слугой, предупредить, что жестокий убийца бродит неподалеку от их хижины.

Я шел пешком, и, возможно, это было большой глупостью, но мужчины из рода Гарфилдов не имеют привычки поворачивать назад, пройдя половину пути. Когда моя лошадь неожиданно захромала, я привязал ее возле одной из хижин на окраине Египта. Брел по тропе, сквозь сгустившийся мрак, и думал о том, что дорогу обратно вряд ли осилю. Лучше уж остаться до утра в хижине Ричарда Брэнта, того самого отшельника, которого я собирался предупредить. Он был ужасным мизантропом, скупым на слова и очень подозрительным, но вряд ли сегодня откажет мне в ночлеге. Он жил в покосившейся хижине, в самом сердце Египта, уже полгода, но никто не знал, почему мистер Брэнт решил укрыться от общества в сосновом лесу.

Внезапно мои размышления о таинственном отшельнике оборвались. Я замер, стараясь унять нервное покалывание кожи на тыльной стороне рук. Меня напугал внезапный крик, долетевший из темноты. Короткий вопль, наполненный ужасом, прозвучал где-то впереди, а вслед за этим на лес обрушилась бездыханная тишина. Тишина, от которой тьма, казалось, становилась еще мрачнее.

Крик повторился, на этот раз гораздо ближе. Я услышал топот босых ног по тропе, и какая-то тварь бросилась на меня. Револьвер сам скользнул в руку, и единственное, что удержало меня от нажатия на спусковой крючок, – в стонах, которые доносились из темноты, я различил рыдания испуганного человека. Он врезался в меня, завизжал и рухнул навзничь, пуская слюни.

– Боже, спаси меня! – в бормочущем голосе слышались отзвуки предсмертной агонии. – О, помилуйте меня, добрый господин!

– Кто ты такой, черт возьми? – зарычал я, стараясь не показывать страха, хотя мои волосы встали дыбом, а руки дрожали.

Несчастный узнал мой голос и вцепился скрюченными пальцами в мои колени.

– Миста Кирби! Не позволяйте ему схватить меня! Он растерзал мое тело, а теперь хочет забрать и душу мою. Это я – Джимми Тик, узнаете? О, не позволяйте ему погубить меня!

Я чиркнул спичкой и стоял, глядя в изумлении, в то время как огонь обжигал мои пальцы. У моих ног, закатывая глаза, корчился в пыли бродяга. Я узнал его. Один из дровосеков, что живут в крошечных бревенчатых хижинах на окраине Египта. Он был весь в крови, и, судя по зияющим ранам, жить ему осталось недолго. Кровь хлестала из разорванных артерий на груди, плече и шее. Одно ухо было оторвано, кожа на виске свисала клоками, будто какой-то гигантский зверь ударил беднягу когтистой лапой.

– Кто, черт возьми, это сделал? – воскликнул я, когда спичка погасла. – Медведь?

Но, когда я это произнес, сразу вспомнил, что медведей в этих местах не видели тридцать лет.

– Он сделал это! – всхлипнул раненый. – Белый человек, который пришел ко мне в хибару и попросил отвести его к дому миста Брэнта. Он сказал, что страдает от зубной боли, поэтому замотал голову платком. Но в лесу повязка соскользнула, я увидел лицо – за это он меня и убил…

– Объясни, Джимми, он что, натравил на тебя собак? – я нагнулся к нему, зажигая новую спичку. Ну да, раны были такими же, как у животных, которых загрызли охотничьи псы.

– Нет, миста, – прохныкал затихающий голос. – Он сделал это са-а-а-а-а-а-а-ам!

Бормотание переросло в крик, когда раненый повернул голову и посмотрел назад, в темноту, из которой пришел. В этот миг смерть настигла несчастного, крик оборвался на самой высокой ноте. Я не взглянул на покойника, я напряженно всматривался во мрак, и вскоре различил нечеткий силуэт в пяти ярдах от тропы. Мне показалось, что между деревьев стоит худой и высокий мужчина. Я хотел окликнуть его, открыл рот, но не смог издать ни звука. Язык присох к небу. Меня бил озноб. Это был страх, примитивный и бессмысленный, я стоял, будто парализованный, и не мог понять, почему эта безмолвная неподвижная фигура, вызывает столь сильный ужас.

Внезапно фигура двинулась в мою сторону, и я обрел голос.

– Стой! Я выстрелю!

Со свирепым рычанием незнакомец бросился на меня. Выстрел не достиг цели, но вспышка ослепила меня, не давая разглядеть высокую, похожую на человека, фигуру. Я почувствовал острую боль в шее и отлетел в сторону от удара невероятной силы. Судя по шелесту ветвей, мой противник сбежал. Сердито выругавшись, я нащупал в кармане коробок спичек. Я зажег одну и осмотрелся. Кровь текла по моему плечу, пропитывая рубашку. Кожаная куртка разорвана, будто когтями дикого зверя, но к счастью, царапины оказались неглубокими.

II

Джимми Тик лежал лицом вниз в луже собственной крови, руки и ноги были неестественно вывернуты, как у пьяного. Я с тревогой смотрел вслед ужасному существу, сбежавшему в чащу. Неужели, это человек? Да, очертания его были расплывчатыми, но я готов поклясться – человеческими. Тогда чем он нанес столь жуткие раны, похожие на укусы огромных звериных зубов? Я покачал головой. Таланты человечества по части создания смертоносного оружия поистине безграничны. Сейчас лучше подумать о другом. Стоит ли рисковать жизнью, продолжая свой путь по заросшему лесом Египту, или лучше вернуться в деревню, привести людей и собак, чтобы унести труп бедного Джимми Тика и выследить его убийцу?

Я размышлял недолго. Если помимо кровожадного Топа Брэкстона, в сосновом лесу бродит еще один убийца, то у людей в одинокой хижине все меньше шансов выжить без моего предупреждения. Если я сбегу из Египта живым, то Ричард Брэнт и его слуга погибнут, и смерть их ляжет тяжелым грузом на мою совесть. К тому же отступать не менее опасно, чем идти вперед. Поэтому я оставил тело Джимми Тика на тропе и пошел дальше, с револьвером в руке. Джимми убил не Топ Брэкстон. Перед смертью дровосек сказал, что его растерзал загадочный белый человек. Брэкстон был темнокожим. Кроме того, я узнал бы его приземистое обезьянье тело даже в темноте. А тот, кто ранил меня, был высоким и худощавым…

Неприятно идти по тропе сквозь черный лес, когда сквозь густые ветки мерцают только звезды, и зная, что безжалостные убийцы прячутся поблизости, возможно, на расстоянии вытянутой руки, в кромешной тьме. На моем лице выступил пот, и я прислушался к шелесту листьев и треску веток – как знать, были ли эти звуки естественным шумом леса? Или кто-то крадется по моим следам? Я ускорил шаги и вдалеке, сквозь черные деревья, увидел слабое сияние. Неужели, это хижина? Нет, свет явно движется, но он слишком далеко, чтобы я мог разглядеть источник. Я остановился, не рискуя идти дальше. Вскоре таинственное сияние исчезло, и только тогда я понял, что это вполне мог быть свет факела из смолистых веток. Я поспешил вперед, проклиная себя за безволие. Пора отринуть страх. Ведь я с детских лет рос в этой стране вражды и насилия, где вековая ненависть все еще тлеет из поколения в поколение. Угроза пули, выпущенной из засады, никогда раньше не волновала меня. К этому я привык. Но теперь знал, что боюсь чего-то туманного, чего не могу понять или объяснить.

Я вздохнул с облегчением, когда увидел свет хижины Ричарда Брэнта, но не ослабил бдительности. Многие люди, преследуемые опасностями, были сбиты с толку на самом пороге, за шаг до спасения. Постучав в дверь, я обернулся, вглядываясь в тени, окружавшие крохотную поляну.

– Кто там? – раздался изнутри глубокий резкий голос. – Это ты, Эшли?

– Нет, это Кирби Гарфилд.

Верхняя створка двери открылась, и в проеме показались голова и плечи Ричарда Брэнта. Свет из хижины оставлял большую часть его лица в тени, но я разглядел резкие изможденные черты и блеска мрачных серых глаз.

– Что тебе нужно в столь поздний час? – потребовал он ответа со своей обычной грубостью.

Я ответил спокойно, хотя мне не нравился этот человек. Вежливость в нашей части страны – это обязанность, от которой ни один джентльмен не думает уклоняться.

– Сегодня утром Топ Брэкстон прикончил констебля Джо Сорли и его помощника, а после сбежал из тюрьмы. К гадалке не ходи, он укрылся здесь, в Египте. Я думал, следует предупредить, что поблизости от твоей хижины скрывается опасный убийца.

– Ну, ты меня предупредил, – отрезал он, как это принято у приезжих из восточных штатов. – Теперь ты можешь уходить.

– Нет уж, я не собираюсь блуждать ночью в этих чертовых дебрях, – ответил я уже сердито. – Я пришел сюда, чтобы предупредить тебя, не из-за какого-нибудь уважения или иных высоких чувств, а просто потому, что ты белый человек. Я не позволю чернокожему злодею застать тебя врасплох. Надеюсь на ответную любезность. Достаточно шкуры на полу этой хижины. Тебе даже не придется меня кормить.

Последнее было оскорблением, но я не смог сдержаться. Ричард Брэнт проигнорировал мой намек на его скупость и невежливость.

– Ты встретил Эшли где-нибудь на тропе? – спросил он.

Эшли был слугой. Мрачный, такой же неразговорчивый, как и его хозяин, раз в месяц он приходил в далекую речную деревню за припасами.

– Нет, не встречал.

– Что ж… Думаю, мне придется впустить тебя, – нехотя пробормотал Брэнт.

– Открывай скорее, – рявкнул я. – У меня рана на плече, надо бы ее промыть и перевязать. Топ Брэкстон, знаешь ли, не единственный злодей, из тех, кто шастает в этом лесу нынче ночью.

Брэнт возился с засовом на нижней створке, но тут остановился.

– Что ты имеешь в виду?

– Примерно в двух милях отсюда на тропе лежит мертвец. Джимми Тик, помнишь такого? Тот, кто убил его, пытался убить и меня. Насколько я знаю, он может преследовать тебя. Убитый был проводником, нанятым, чтобы показать дорогу к этой хижине.

Ричард Брэнт вздрогнул, и его лицо побагровело.

– Кто-то искал мою хижину? – его голос неожиданно дрогнул. – Это был мужчина?

– Да, высокий и худощавый. А еще ему каким-то образом удается разорвать своих жертв, словно он не человек, а дикий зверь…

– Гончая! – завизжал Брэнт.

Его глаза остекленели, волосы зашевелились, а кожа стала пепельной. Он закусил губу, но потом обрел голос.

– Убирайся! – завопил он. – Теперь я вижу! Я знаю, почему ты хотел проникнуть в мой дом! Чертов дьявол! Он послал тебя! Ты его соглядатай!

Он задвинул засов с громким лязгом и вскинул руки над нижней створкой двери. Сверкнула сталь. Отшельник уткнул мне в лоб два вороненых ствола.

– Убирайся, пока я тебя не пристрелил!

Я отступил на шаг. По коже пробежали мурашки при мысли о выстреле из двустволки с близкого расстояния.

– Идиот! – прошипел я, стараясь усмирить взбесившееся сердце. – Будь осторожнее, и не размахивай этой штукой. Я ухожу. Лучше рискнуть в лесу с дюжиной убийц, чем остаться в запертой комнате с сумасшедшим.

Брэнт не ответил. Тяжело дыша и дрожа, как человек, охваченный лихорадкой, он склонился над своим дробовиком. Я повернулся и зашагал по поляне. Там, где начинались деревья, я мог бы развернуться и подстрелить его из верного кольта 45 калибра. Руки у меня побыстрее, чем у напуганного отшельника. Но я пришел в этот проклятый лес, чтобы предупредить дурака, а не убивать его.

Когда я протиснулся между двух близко растущих сосен, хлопнула верхняя створка двери, и поток света из хижины резко оборвался. Я замер в темноте, напрягая слух, чтобы не пропустить ни малейшего шороха среди черных ветвей.

Мои мысли вернулись к Ричарду Брэнту. Его неистовый страх граничил с безумием. Получается, он знает, что некий враг рыскает по округе в поисках одинокой хижины? Что если Брэнт спрятался здесь, за рекой, в чаще леса, только по одной причине – чтобы спастись от этого человека? Может быть, он лишь притворяется отшельником, которому наскучил мир и который ненавидит всех людей – белых и желтых, чернокожих и краснокожих, – в равной степени? А на самом деле он – преступник, скрывающийся от закона?

Свет исчез позади меня, среди черных деревьев также не мелькало ни огонька. Стараясь не шуметь, я осторожно двинулся по тропе, но не успел далеко уйти. На этот раз я услышал конский топот и грохот колес. Ошибки быть не может, кто-то едет по тропе. Эшли? Слуга возвращается из деревни с припасами? Нет, звук не приближается, а удаляется, растворяясь в далеком тумане.

Я пошел вслед за призрачным топотом и вскоре услышал впереди торопливые, спотыкающиеся шаги и быстрое, задыхающееся дыхание, которое казалось признаком паники. Я различил шаги двух человек, хотя ничего не видел в темноте. В этом месте ветви переплелись над тропой, образуя сплошную арку, сквозь которую не проникал даже звездный свет.

– Адское пекло! Кто здесь? – негромко спросил я.

Шаги затихли. Я представил две фигуры во мраке, которые напряженно стояли, затаив дыхание.

– Кто здесь? – повторил я. – Не бойтесь. Это я, Кирби Гарфилд.

– Стой, где стоишь! – раздался окрик, и я узнал хриплый голос Эшли. – Ты говоришь как Гарфилд, но я хочу быть уверенным. Если шевельнешься, тебя пронзит пуля.

Раздался царапающий звук, вспыхнуло крошечное пламя. При свете спички я увидел квадратное лицо Эшли, а он разглядел меня и опустил пистолет. Смутно я разглядел рядом с ним стройную женскую фигуру.

– Окей, это ты, – проворчал Эшли. – Но какого лешего ты здесь забыл?

– Пришел предупредить Брэнта о Топе Брэкстоне, – ответил я не слишком вежливо, поскольку ненавижу, когда меня заставляют отчитываться за свои действия. – Ты слышал о побеге? Ну да, ты же был в деревне, а там только это и обсуждают. Черт! Если бы я знал, что ты в деревне, то не сунулся бы в эту тьму египетскую. Но где повозка? Почему ты идешь пешком? И кто это с тобой?

– Наши лошади убежали, – с досадой ответил он. – Там, на тропе лежит мертвец. Но не он напугал лошадей. Когда мы вышли, чтобы осмотреть тело, они стояли спокойно, но спустя пять минут вдруг фыркнули и понесли, охваченные ужасом. Мы тоже испугались. По внешнему виду покойника, я решил, что его растерзала стая волков, наверное, их запах и спугнул лошадей.

– Ты же знаешь, Эшли, что волки в этих местах не охотятся стаями. Да и на людей уже лет десять не нападали… Нет, Джимми Тика убил человек.

Эшли запалил новую спичку и посмотрел на меня с изумлением, а затем я увидел, как изумление исчезло с его лица, и он побледнел от страха. Его бронзовое лицо стало таким же пепельным, какое я видел недавно у его хозяина. Спичка погасла. Мы молчали.

– Ну, – нетерпеливо сказал я, – отвечай уже! Что тебе известно обо всей этой жути? И что это за дама бродит по ночному лесу вместе с тобой?

– Это племянница мистера Брэнта, – сухо сказал Эшли.

– Я Глория Брэнт! – поклонилась она, стараясь выглядеть беспечной, но голос девушки дрожал. – Дядя Ричард телеграфировал, чтобы я немедленно приехала к нему…