Игорь Семёнович Кон был одним из величайших русскоязычных учёных, и его потеря, конечно, невосполнимая утрата для российской науки. Чтоб быть учёным нужен не только ум и желание докопаться до правды — но ещё и незаурядная смелость. Смелости автору первого советского учебника по сексологии было не занимать, ума тоже. И в этой работе он презентует своё собственный взгляд на эволюцию «мужественности», и того, что за этим скрывается.
Разумеется, когда мы начинаем говорить о таких категориях — мы мгновенно попадаем в ловушку. Отчасти об этой ловушке я уже писал в отзыве не Второй пол Симоны де Бовуар — слишком сложные и комплексные категории «мужчина» и «женщина». Они включают в себя не только биологический, но и социологический, культурологический, антропологический пласт, в результате каждый раз мы путаемся в его значении. «Он ведёт себя не по-мужски» — это не к вопросу, что он ведёт себя как человек без пениса, а к тому, что он ведёт себя образом, который не соответствует представлениям данного конкретного социума о поведении мужчин. Т.е. говоря о «мужском» и «женском» мы сталкиваемся с целым мешком идентичностей, разобраться с которым и в более простых вопросах бы не получилось.
Автор, в отличии от меня, не начинает деления на уровне терминологии, просто предлагая разные аспекты изучения «мужского». В этом смысле его книга является прямым продолжением книги «Мужское тело в истории культуры» , о которой писал здесь, и промежуточным звеном к следующей книге, Мальчик — отец мужчины , которая на момент написания этой книги была ещё не написана, но должна была закончить трилогию изучения «мужественности». Я не очень люблю терминологические путаницы, но здесь автор очень чётко ощущает грани — я не заметил, чтоб в рассказе про социологию он начал подмешивать культурологию, а в культурологию — биологию, чем так любят заниматься исследователи гендера.
О чём же эта книга? О том, что роль мужчины в современном мире изменилась, и не может быть такой, какой она была 200 лет назад. Отдельный вопрос — должна ли она быть такой, какой она была 200 лет назад. Автор отвечает — нет, не должна, и в книге есть полноценная историческая выкладка на эту тему. Прошлое педагогики до появления педагогики это то, что лучше поскорее вытащить из нашего не такого богатого педагогического арсенала, и положить куда-нибудь подальше, на полку. Есть ли смысл обсуждать сам факт изменений? Нет. Изменений только за ХХ век столько, что обсуждение их уже навязло в зубах. Начиная от возрастающей роли женщины и заканчивая намечающегося разрешения ситуации, всю историю человечества носившей характер дихотомии — ситуации требования к мужчине «маскулинности» и «логоцентризма».
Ядро книги и состоит из этого диалектического противоречия. С одной стороны, образ «мужчины» это образ «маскулинный», с определённой полоролевой моделью. И модель не сводится именно к каким-то дискретным характеристикам, как «хозяйственный» или «добытчик». Модель строится во многом на антагонизме женской ролевой модели, которая более статична в истории. В то же самое время, объективная хозяйственная жизнь требует от мужчины не сколько маскулинности, сколько логоцентричности — проблема начинается тогда, когда выясняется, что «маскулинность» и «логоцентричность» это и «красивые», и «умные» — и разорваться в данном случае не получается. Собственно, бесконечные проблемы мужчин (во всей совокупности данной категории) и происходят из этого корня — общество требует маскулинности, но возмущается отсутствием логоцентричности, требует логоцентричность, но возмущается отсутствием маскулинности. Или «брутальный», и холодный отец у детей, и сопровождающиеся от этого кризисы живого участия, или участливый отец, который как-то вот не такой жесткий как надо, и ребёнку явно недостаёт «сильной руки». Впрочем, это уже выходит за рамки исследования.
Автор не пытается дать ответы на вопросы просто потому, что их нет. Вопросов нет. Есть данность, что жили мы неправильно, но даже так неправильно, как мы жили — дальше жить не получится. Что произойдёт при этом с ролевой моделью «мужчины», сформированной в наших головах под гнётом традиции (в книги автор упоминает фильм Звягинцева «Возвращение», подчёркивая, что маскулинный отец, вторгшийся в жизнь сыновей, вовсе не гарантия успеха и счастья, и вопрос, собственно говоря, открыт — как было бы лучше, с ним или без него)? Ответ — она будет меняться. Уже сейчас в это уравнение влезает целая куча неизвестных, включая пары, где женщина занимает более доминантную позицию в классическом понимании — как кормилица. Туда же влезают и однополые пары, которые по России не исследованы вообще. Если мы учтём в уравнении все переменные — то, что может получиться, внезапно, может оказаться очень далёким от «традиционных» представлениях о маскулинности, но вовсе не факт, что будет лишено традиционного же конфликта «маскулинности» и «логоцентризма».
Что в книге не очень понравилось — это вера, что новый порядок и процессы «гендерного стирания» нейтральны по своей сути. Ситуация осложняется тем, что во времена, когда эта книга была написана (а прошло почти 15 лет), «гендер» ещё не был настолько токсичным словом, а вопросы «равенства» ещё не выходили за рамки разумного. Иными словами, автор понимает под «равенством» — равенство прав, в то время как сейчас под равенством уже понимают дотягивание всех до некоего «среднего» уровня за счёт разного рода искусственных программ и субсидирования. Сомневаюсь, что Игорь Семёнович, с восторгом пишущий о новых для него тенденциях, до конца понимал, куда всё это может вылиться. А выливается это во в целом извращение неких установленных законов природы и социума, когда тот, кто лучше — должен больше получать, а тот, кто хуже — меньше, и таким образом создаётся тренд на соревновательность, но и на развитие. Большой вопрос, до чего приведёт данный тренд. Описать его через опасение чего-то «нового», к сожалению, не получается, т.к. «новое» и нарушающее эволюционные императивы — это всё-таки разные вещи.
В плане статистики и верификации подобные работы всегда попытка сварить кашу из топора. С одной стороны, Кон очень активно апеллирует исследованиями, в т.ч. и зарубежными, и теми крохами, что известны по теме в России. С другой стороны — исследования эти проводились в разных странах, разными людьми и в разное время, задачи сопоставления результатов не ставил никто, корректность многих из них вызывает вопросы — короче, в воздухе мы висим, а не стоим на научном базисе. Увы, это данность для нашей темы.
В качестве резюме могу отметить следующее:
а) Изменения в мире глобальны, большие, чем за всю историю человечества;
б) Изменения в мире влекут за собой изменение и роли мужчины и женщины;
в) Не стоит расценивать эти изменения откровенно негативно, т.к. то, что было в т.н. «традиционном» обществе, тоже было не фонтан;
г) Опора на традицию неминуемо ослабевает, т.к. традиционные ответы на вопросы «мужественности» и «воспитания» больше не отвечают на задаваемые современностью вопросы;
д) То, что мы увидим, наверняка не понравится «традиционалистам», т.е. всем нам;
е) Традиционная дихотомия «маскулинности» и «логоцентризма» разрушается, однако то, что строится вместо неё — не факт, что будет менее противоречиво;
ж) Представления о «мужественности» строятся, исторически, на противопоставлении «женственности» как более стабильной категории, и изменение «женственности» влечёт за собой и пересмотр понятия «мужественности». Происходит сближение данных категорий, и отличить их действительно становится сложно;
з) Мы только в начале большого процесса;
и) То, что нам что-то не нравится, вовсе не значит, что это плохо.
Книга интересная, не знаю, стоит ли её читать сейчас, ибо устаревание материала и, самое главное, мыслей, очень чувствуется. К сожалению, автор ещё не знал, куда может привести человечество отдельные течение, и было бы очень интересно услышать его оценку текущей ситуации, и сравнить с контекстом данной работы. А работа стоящая.