Читать книгу «Русский дневник солдата вермахта. От Вислы до Волги. 1941-1943» онлайн полностью📖 — Курта Хохофа — MyBook.
cover

Курт Хохоф
Русский дневник солдата вермахта. От Вислы до Волги. 1941-1943

Охраняется законодательством РФ о защите интеллектуальных прав.

Воспроизведение всей книги или любой ее части воспрещается без письменного разрешения издателя.

Любые попытки нарушения закона будут преследоваться в судебном порядке.

Разработка серийного оформления художника И.А. Озерова

© Перевод, ЗАО «Центрполиграф», 2017

© Художественное оформление, ЗАО «Центрполиграф», 2017

* * *

Глава 1
Авратинские высоты

Шел уже второй год войны. Мы воевали в Польше и во Франции, а с августа 1940 года находились в польской части Украины в полном неведении о том, что нас ожидает в дальнейшем. Военная машина почти остановилась. Изредка проводились полковые учения, то тут, то там осуществлялась передислокация воинских частей. Периодически пожилых солдат увольняли в запас, а на их место приходили молодые новобранцы. Как обычно осуществлялись поставки боеприпасов и техники. Все это походило на смазку различных частей сложного механизма.

Все пространство и время наполнились ожиданием, но чего именно от нас ждали, никто не знал. Точно так же, как плотина собирает силу воды, так и в нашем случае стала накапливаться чудовищная по своей силе духовная энергия. В глубине души мы надеялись, что Россия останется нашим другом. Но были и горячие головы, мечтавшие о наживе и славе в результате победы над огромной империей Сталина. Одни были объяты жаждой темных приключений, другие предавались отчаянию. А поскольку мы полагали, что Восток будет разгромлен так же быстро, как и Запад, если мы навалимся полной силой, то считали, что Восточный поход приведет к скорому окончанию войны и мы сможем вернуться домой.

До сих пор все проходило удачно. Бог, как было начертано на пряжках наших поясных ремней, был с нами в покорении мира, пусть и не совсем славном, как того хотелось. У людей, думающих по-военному, мысль о непобедимости германской армии превратилась в своеобразную догму. Другие, в основном финансисты, экономисты и прочие немногие, не желавшие победы, сомневались. Так продолжалось вплоть до Сталинграда.

План-схема продвижения воинских частей вермахта по территории СССР, в которых служил Курт Хохоф


Остается неразрешимой, не имеющей аналогов в истории загадкой, что шок, испытанный от Сталинграда, так и не был преодолен, что армия в конце стала убегать от тех людей, которых в 1940 году она могла связать попарно, как Самсон лис[1].

Для значительной части немецких солдат Россия навсегда останется величайшим переживанием, испытанным во время войны. Здесь мы имели дело с противником равным нам по вооружению, руководству и храбрости. Русский солдат, как и немецкий, имел закалку, был способен на все во время наступления и так же легко пугался, находясь в обороне или при отступлении. У обеих сторон наблюдались добродетели маленького человека: порядочность, товарищество, верность. Вождями они не были одержимы.

Политическое руководство, как с немецкой, так и с русской стороны, было фанатичным и в отношении противника, можно даже сказать, наивным. Немцы считали русских варварами, а русские видели в нас надменных завоевателей. На самом же деле друг другу противостояли Европа и Азия, западное и восточное христианство (и то, и другое в демоническом одеянии), германцы и славяне. То, что мы называли свободой, те считали буржуазным очковтирательством, а то, что мы принимали за духовное и экономическое рабство, являлось восточным стилем, укоренившимся со времен Рюрика. Сходство и родство скрывалось, а на передний план выдвигалось то, что приводило к ужасающей напряженности. Мы были в аду. Клаузевиц[2] пришел бы в ужас от такого левиафановского стиля[3].

Нам, немцам, сражаться с русскими было гораздо сложнее, чем им с нами. Они защищали свою родину, тогда как мы… Что же двигало нами? Накануне нападения обер-лейтенант Цанглер провел инструктаж-наставление. Он принимал участие в Первой мировой войне с юношеских лет и дослужился в рейхсвере[4] до полкового писаря в оперативном отделении штаба. Через его руки проходили все приказы. И хотя он сам не обладал правом отдавать приказы, эта обстановка наложила на него определенный отпечаток, поскольку он был человеком добросовестно исполняющим свои обязанности, подобно тому, как домохозяйка подает тапочки своему супругу.

К нам в роту Цанглер прибыл чуть больше года тому назад вместе со взводом пехотных орудий силезского производства из Райзенберга, местечка восточнее Вены. На потертой униформе тогдашнего лейтенанта были видны следы от прежних нашивок фельдфебеля. Это был загорелый человек крепкого телосложения с курчавыми волосами, прищуренным взором и большим бугристым носом. Его мощная фигура была видна издалека. Никто не знает, что происходило в душе господина фон Треско, нашего ротного, когда он в первый раз увидел Цанглера, но он оценил его правильно и нашел ему достойное применение. Во время военного похода во Франции Цанглера постоянно можно было видеть разъезжающим на велосипеде вдоль марширующей роты и подгоняющим отстающих. Он занимался вопросами расквартирования и пресекал бахвальство среди солдат. А когда дело доходило до передвижения бегом, то для воодушевления бегущих личным примером Цанглер скакал верхом на лошади или ехал на велосипеде. И если фон Треско располагался на ночлег вне расположения роты в комфортабельных покоях, то Цанглер предпочитал ночевать в палатке или на конюшне. Он заботился о том, чтобы грузовики были под завязку заполнены фуражом и продовольствием, добывая картофель, вино, шнапс, не пренебрегая демонстрацией своего искусства мясника, приобретенного еще на гражданке.

Со временем этот человек стал командиром нашей роты. И именно он накануне нападения на Россию рассуждал о цели и смысле предстоящего военного похода. Методические рекомендации этого выступления, как обычно, были спущены «сверху», и поэтому произнесенные им фразы могут служить в качестве документа. В частности, он сказал следующее: «Все начнется завтра. Коммунизм по-прежнему является нашим главным врагом. Будьте бдительны в отношении Красной армии! Сопротивление должно подавляться беспощадно».

Поскольку мне было поручено вести журнал нашей роты, то я записал его речь в своей тетради. Все происходило в большом, пугающем своей темнотой сарае. Солдаты стояли молча. Во мраке видна была только фигура Цанглера, карманным фонариком подсвечивавшего текст своего выступления. Я же пристроился сбоку от него, записывая услышанное на коленке. Когда речь закончилась, не раздалось ни звука. Люди смущенно смотрели в землю. Цанглер громко щелкнул челюстями и хрипло скомандовал:

– Разойдись! Всем удачи!

Все же он знал войну не понаслышке и носил военные знаки отличия с 1914 года.

Наша рота состояла из крестьян, ремесленников, мелких служащих, а также пары школьников и студентов. Мы не стремились сражаться с коммунизмом. Один образ мыслей может победить только другой образ мыслей. В целом настроение у нас было хорошее, и мы с уверенностью смотрели в будущее, поскольку нам предстояло обрести жизненное пространство на Востоке и завершить тысячелетний натиск германской политики, который был наполнен не столько пониманием, сколько кровью. Размышления о предстоящей военной кампании были, пожалуй, более основательными, чем мысли о походе против поляков и французов, не являвшимися, как это выяснилось, настоящими противниками. Скрытое в глубине души и многими не осознаваемое влечение на Восток являлось более изысканным средством для поднятия в известной степени необходимого энтузиазма, чем напыщенные фразы о необходимости борьбы с большевистской мировой революцией. Позднее немецкая пропаганда в отношении русских соответствующим образом перестроилась и вместо примирения стала призывать к их уничтожению.

22 июня 1941 года в половине третьего утра я получил приказ перехватить курьера на дороге между городами Сокаль и Кристинополь[5], поскольку ночью наша рота заняла передовые позиции и местоположение командного пункта изменилось. В эти минуты стал заниматься новый день. Вначале ярким светом осветились парящие высоко в небе облака. Затем в глубокой ночной черноте начали расползаться серые сумерки, прорезаемые солнечными лучами. В нескольких сотнях метров справа от нас стали просматриваться заросли кустарника и группы деревьев, окаймлявшие русло реки Буг. Над гладью воды висели клочья тумана. В предыдущие две недели днем и ночью мы часто продирались через изломанные ивы к берегу. Извилистый Буг был здесь не очень глубоким. Вода, отдающая в черноту, была чистой, а ширина реки составляла около 15 метров. Время от времени просматривались водовороты. Попасть в такой омут с явно выраженными границами было опасно для жизни.

Увязая на перекатах, через Буг на небольших деревянных повозках вброд пытались перебираться евреи, бегущие из генерал-губернаторства[6]. Русские встречали их выстрелами. Наши солдаты передавали друг другу различные истории, ставшие здесь обычным делом. В частности, о том, как один полковник с целью проведения рекогносцировки местности прогуливался по берегу реки, переодевшись в форму таможенника, о том, как русские пытаются очистить пограничную полосу от местного гражданского населения и т. п. Параллельно реке они установили обращенные в нашу сторону большие лицевые панели из циновок и мешковины, какими укрывают футбольные поля от различных пичужек. Нам ничего не оставалось, как смеяться над подобными мероприятиями. Неужели русские ослепли и оглохли?

Впереди меня располагалась наша пехота, а за дорогой разместилась артиллерия, непрерывно прибывавшая сюда последние три дня и три ночи. Каждый сарай служил укрытием для огневой позиции, каждый кустарник скрывал миномет. Через каждые 50–60 метров расположились вырытые в земле убежища, в которых сидели команды с таблицами стрельбы, измерительными треугольниками и радиостанциями. Земля была опутана клубками кабелей. Возле мостов у Сокаля и Кристинополя заняли позиции саперные батальоны. В лесах в полной боевой готовности сосредоточилось бесчисленное количество танков и мотопехоты. Это готовился величайший в истории германской армии натиск, в котором должна была принять участие добрая половина всех немецких дивизий[7].

По ту сторону Буга наблюдалась большая суета. По ночам долину реки освещали магниевые ракеты, цепочки которых поднимались высоко в воздух. Была слышна работа лесорубов, белыми пятнами выделялись песчаные разработки. В прибрежном лесу вспыхивали огоньки, а на стандартных сторожевых вышках днем и ночью бдели часовые. Разведка выявила время, когда они сменялись. Прошел слух о двух перебежчиках к русским, имевших при себе секретные карты. После их доклада на той стороне стала наблюдаться нервная активность.

О готовящемся нашем вторжении мы догадывались по некоторым признакам, как то: раздача фильтров для противогазов, свертывание тросов, выдвижение танков и орудий. Но многие все еще считали, что военный поход не состоится. Прошел даже слух, что все, что мы делаем, является превентивной мерой для предотвращения нападения с той стороны.

– Как же они будут наступать? – недоуменно спросил Эрхардт, оглядывая пытливым взором заросшие кустарником леса на той стороне. – С чем? Ты же не думаешь, что Сталин сейчас нападет?

– Он просто завидует нашему… – подхватил другой солдат.

– Теперь уже слишком поздно, – заметил кто-то.

В последние недели дороги в Польше были полностью подготовлены. Их проложили перпендикулярно русской границе. Мы прошли по ним маршем от реки Сан до Буга. Таких прямых, как стрела, покрытых бетоном дорог в Польше еще никогда не было. Они предназначались для армейских моторизованных тыловых частей. На ночлег мы останавливались в деревнях, удобно расположенных вдоль дорог. О местных жителях у нас остались хорошие воспоминания.

Этот польско-украинский народ[8] являлся заклятым врагом русских, поскольку ему всегда приходилось расплачиваться за споры, возникавшие между Москвой, Берлином и Веной. Он был совсем не против того, что мы ударим по русским, так как сегодняшняя граница между Германией и Россией проходила аккурат посередине его территории, и для этого народа было бы гораздо лучше, если бы она пролегала восточнее. Здесь укоренилось мнение, что в русской части Украины урожай снимается два раза в год. Мне доставляло большое удовольствие видеть, как гаснет алчный блеск в глазах этих крестьян, когда я разъяснял им, что это всего лишь миф.

Ко всему прочему, русские были здесь на протяжении нескольких месяцев, за которые провели аграрную реформу, отобрав землю у ее владельцев. Обычный польский крестьянин владел всего лишь двумя-тремя гектарами земли, наделы которой были разбросаны в нескольких местах. Кроме них, ему нечего было терять. Наши боязливые солдаты с большим удовольствием слушали рассказы этих бедолаг о том, что оружие и снабжение у русских никуда не годится.

В зоне ответственности нашей дивизии располагалось три артиллерийских полка. В районе Кристинополя за каждой грудой строительного мусора и щебня в полной боевой готовности стояло штурмовое орудие. Позади нас, во второй линии, дислоцировалась дивизия, в которой я служил раньше. В свое время эта дивизия штурмом взяла Лемберг[9] в Польше и Абвиль во Франции. Из нее выросли новые части и подразделения при формировании нашей дивизии.

Город Кристинополь на Буге был сильно разрушен, поэтому обломки домов были использованы при строительстве последних отрезков дорог. В самом городе выделялись три большие группы зданий: два монастыря и замок. Один монастырь ранее принадлежал францисканцам, а другой – униатам. Замок в центре города, ранее принадлежавший графу Выховскому[10], являл собой образец польского ренессанса с итальянским влиянием. Хозяева покинули его еще во время Первой мировой войны, и он стал использоваться для нужд магистрата. Белые фасады церквей в монастырях под лучами солнца приобретали особо торжественный вид и красиво оттеняли возвышавшиеся над Бугом массивные башни, выполненные в стиле барокко. Можно только представить, каким красивым ранее был этот город. А сейчас почти все частные дома были разбиты до основания. И ни один человек уже не мог толком поведать о его истории, поскольку все немногие оставшиеся здесь коренные жители были выдворены за пределы городской черты. В Кристинополе разместился полк, составляющий основу огневой мощи нашей дивизии.

Пару раз мне доводилось бывать здесь среди остатков небольших садиков. Взвод крупнокалиберных минометов нашей роты чувствовал себя в городе хозяином положения и использовал свои преимущества. Солдаты разместились в лучших помещениях покинутого монахами монастыря, возделывали овощные грядки и держали коров. Затененный буковыми деревьями двор с одной стороны был скрыт массивным строением старинного монастыря. Отсюда открывался вид на окрестности Кристинополя. Они походили на большую площадь перед мостом через Буг. Слева от моста начинались позиции нашего полка, простиравшиеся вплоть до Сокаля, лежавшего уже по ту сторону демаркационной линии.

В 3 часа 12 минут я услышал переговоры телефонистов, находившихся в укрытиях вместе с огневыми расчетами, и лязг затворов. Наступал великий момент. В 3 часа 15 минут наводчики тысяч орудий потянули за спусковые шнуры, и раздался чудовищный грохот. Затем наступила тишина. Я услышал высоко в воздухе едва уловимый гул. Это был звук, производимый выпущенными снарядами. Мгновение – и они достигли заранее рассчитанных целей по ту сторону Буга. Стали видны вспышки, падающие деревья, фонтаны земли, грибовидные черные клубы дыма от разрывов. Небо озарилось языками пламени, и послышался глухой рокот, как будто заиграл невидимый орган – началась война.

Вой снарядов перекрывал грохот новых выстрелов и взрывов. Огневой удар перерос в настоящий ураган, разразившийся на всем протяжении фронта. Со стороны Сокаля послышался стрекот пулеметов. Это пехота, выбравшись из своих нор, устремилась к реке. Деревянная ветряная мельница превратилась в пылающий факел. С той стороны – ни единого выстрела. Русские попали под железные молотилки и пилы, как жители городов Аммона во время военных походов Давида, описанных во Второй книге царств.

Я стоял на проезжей части дороги в ожидании курьера, как вдруг с востока, пролетев над деревьями, появился самолет, стреляя из всех пулеметов. Внезапно он перевернулся и стремительно пошел вниз хвостом вперед. Упав в пойме реки, машина взорвалась. Меня всего затрясло, и я бросился в поле, где присел, крепко вцепившись руками в траву на меже. Мое тело дрожало, а зубы лязгали. Так я и сидел, потрясенный, в полном одиночестве.

По дороге со стороны Кристинополя пронеслись первые грузовики с открытыми тентами, в которых сидели солдаты. Их лица были белее снега. Я поднялся. Пехота уже вступила в бой, так что курьер должен был вот-вот появиться. В лесу по ту сторону реки беспрерывно взрывались боеприпасы в горящих складах. Туман неохотно стал рассеиваться, превращаясь в серебристую вуаль под лучами восходящего солнца. Справа стали проступать тонкие очертания моста у Сокаля и золотые купола церквей объятого пламенем города. Треск беспрерывно стреляющих в восточном направлении боевых машин заглушали тяжелые удары артиллерийских орудий.

Я вновь вышел на дорогу. Ураганный огонь продолжался, то немного стихая, то опять набирая силу, кромсая лес и катясь дальше подобно огненному валу. Сильный шум и треск напугал птиц. Они метались в воздухе и пытались спрятаться в густых зарослях кустарника. Казалось, весь животный мир пришел в движение: ослепленные страхом мыши, зайцы, кролики перестали убегать от людей и в смятении бросались прямо под ноги.

Со стороны Сокаля на велосипеде появился знакомый мне Бургхард и сообщил, что генерал фон Рейхенау[11] с пехотой переправился через мост и вошел в горящий город. Бургхард был родом из крестьянской семьи, и все свое детство провел в Баварии на берегу реки Альтмюль. Чувствовал он себя не лучше меня. Его бронзовая от загара кожа приобрела землистый оттенок, а костяшки и ногти пальцев рук, сжимавших руль, побелели. Отъезжая, он пробормотал:

– Ладно, мне пора.

Всегда следует задавать вопросы умным людям. В современной истории таким мудрецом является Токвиль[12], который сказал в свое время, что централизация и демократизация являются тем путем, по которому в будущем пойдет человечество. Их носителями выступают Россия и Америка. Первая со своими диктаторскими, а вторая – свободолюбивыми мероприятиями. Шпенглер[13] вынес этой идее наш приговор, который можно сформулировать так: закат Европы. От нас ничего не зависит. Все совершается над головами. Мы слышим свист летящих снарядов и видим разрывы. От таких мыслей у меня навернулись слезы на глазах.

...
5

На этой странице вы можете прочитать онлайн книгу «Русский дневник солдата вермахта. От Вислы до Волги. 1941-1943», автора Курта Хохофа. Данная книга имеет возрастное ограничение 12+, относится к жанрам: «Зарубежная публицистика», «Военное дело, спецслужбы». Произведение затрагивает такие темы, как «военные мемуары», «военная история». Книга «Русский дневник солдата вермахта. От Вислы до Волги. 1941-1943» была издана в 2017 году. Приятного чтения!