Лосев - хитрец, конечно.
Он все про меня понимает: начну я читать ради Бродского - продолжу по инерции и прочитаю про самого Лосева и прочих, прочих, прочих.
Но Бродский в его рассказах мне не надоедает, наоборот, все время выискивается что-нибудь новое. И хитрец Лосев прекрасно знает, что я люблю и как.
Вот Найман "в исполнении" Лосева. Хороший Найман. Милый Найман. Но я почему-то никак не могу осилить его "Разговоры о Анне Ахматовой". (Подозреваю, что меня смущает это "о" вместо "об".) А Лосев тут как тут с объяснениями: это оттого, деточка, что у Наймана слишком большие амбиции, вечно хотел на одной ступенечке с великими постоять, отсюда и "когда он с Ахматовой переводил Леопарди "солидарно".
Солженицын в лосевской интерпретации еще тоньше, еще краше, еще умнее... Но на фоне Бродского - трах-бах-бабах - вот, я всегда знала, что он такой:
Юра объяснил: он в письме Солженицыну пожаловался на свое бедственное положение. Солженицын прислал ему подписной купон, чтобы он мог получать собрание сочинений в издательстве бесплатно. Бродский просто делился с ним деньгами.
И фигня-война, что отношения с Кублановским ("Юрой") у Бродского в результате сложились не очень - он делился деньгами, когда человек нуждался, независимо от отношений.
Безмерно уважая Бродского, чей образ создан друзьями и близкими, любившими его и понимавшими его поэзию, я обожаю Бродского, о котором пишет Лосев. Это искреннее чувство живого к живому.
И когда Бродский говорит о романе Лимонова :
"Это написано Смердяковым, который предпочел перо петле".
-
я верю Бродскому и Лосеву, хотя Смердякова искренне жалею с некоторых пор.
Лосев хитрец еще и потому, что лично знал всех тех, с кем мне быть знакомой не суждено не только по рангу-статусу, но и по времени-возрасту.
Вдруг обнаружила, что Александр Кондратов, который потряс меня необычайной широтой интересов, точным попаданием в сферу моих интересов (я тогда занималась связью поэзии и математики), способностью к игре, любой: жизненной, лингвистической, математической - для Лосева просто СЭНДИ КОНРАД, который писал свое специально для этой цели выдуманное имя на бронзовых яйцах коней, несущих колесницу русской Славы. Да-да, тех самых коней, на арке Главного штаба в Питере.
Конечно, Лосев хитрец, конечно. И за это ему четыре звезды: нельзя быть немножко беременным. Все-таки он поймал луч славы Бродского. При этом о прочих соратниках, соотносимых с Бродским точно так же, как он, написал... ээээ... иронично, с любовью.
