Цитаты из книги «Книга Одиночеств»

Есть какая-то таинственная лужа, попив из которой девочка становится теткой. Процесс не то чтобы необратимый, но шансов не очень много. Будьте бдительны, да.

Очень своевременное послесловие: любить следует путь, а не грядущий конечный пункт, чем бы он ни был».

если текущий пейзаж бытия невыносим, надо немедленно перевернуть все с ног на голову, обрушить небо на землю и посмотреть, что будет.

Тетки они ведь чем от прочих девочек отличаются?… Ну да, самое трудное – это объяснять словами очевидные вещи. Которые нутром чуются, с первого взгляда. Как, скажем, запах. Ну, можно сказать, что тетки твердо знают что такое хорошо, и что такое плохо. Они знают, как надо. И как не надо, они тоже знают. Сомнение тетке неведомо.

Потому что кровь – она не для того, чтобы ее в жареном виде жрать. Ее пить надо. Свежую. И только из любимых.

Напоминает о фундаментальном принципе: если текущий пейзаж бытия невыносим, надо немедленно перевернуть все с ног на голову, обрушить небо на землю и посмотреть, что будет.

Самоконтроль – разновидность вранья, как ни крути. Хотя полезная, конечно, в быту наука.

Только рядом с другим человеческим существом и можно нашарить впотьмах вертлявую границу собственного существа, сказать себе: вот, здесь заканчиваюсь я, и начинается кто-то другой. Приподняться на цыпочки, заглянуть в чужие глаза и тут же отпрянуть, отвернуться, потому что там, дальше, – заповедная территория. Нас туда и рады бы пустить, да невозможно воспользоваться таким гостеприимством. Хаживали, знаем.

Между нами пропасть бесконечной, ни к чему не обязывающей любви – то ли друг к другу, то ли к иным существам, то ли к собственному одиночеству.

Эта книга посвящается бездне, в которую я порой вглядываюсь, следуя общеизвестному рецепту. Жду, когда же она, бездна, начнет вглядываться в меня. Мне ведь обещали, что так будет! Ну вот я и стараюсь. – Ты все-таки в порядок, что ли, себя приведи, – наконец говорит бездна. – Подстригись, что ли, умойся, чаю, что ли, попей, с медом… А то ведь смотреть страшно, – говорит бездна. И снова отворачивается.