Читать книгу «Темная сторона Петербурга» онлайн полностью📖 — Марии Артемьевой — MyBook.
image
cover

Мария Артемьева
Темная сторона Петербурга

© Артемьева М., 2017

© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2017

Часть первая
С.-Петербургъ

Земной волхв и пророчество о Небесном граде

Место не установлено

Никуда б я не поехала, конечно, если б знала заранее, что ждет впереди. Но я не знала.

Да и никто из нас не знал. И даже представить мы тогда не могли, что такое возможно.

* * *

Дорога тонкой ниткой вьется по крутым холмам. Наш грузовичок то ныряет с горки вниз, так что слышно, как в кузове с уханьем подскакивают ребята, придерживая рюкзаки, то с натугой карабкается вверх, и тогда с вершины холма открывается все та же нескончаемая картина: море хвои вокруг и серая стежка дороги, волнистым швом проходящая сквозь пухлое одеяло зелени.

Август 1957 года. Ленинградский университет организовал этнографическую экспедицию к притокам реки Вуоксы.

Мы едем, и с обеих сторон дорогу обступает лес – хвойный, густой, буреломистый.

Корабельные высокие сосны и ели сплошь в белых бородах лишайника. То и дело попадаются гигантские валуны, заставляющие вспоминать о богатырском перепутье. («Налево пойдешь – коня потеряешь, направо – жизни лишишься».) В рыжих хвойных подушках прячутся черные скальные останки, подобно гробам, поросшие мхом. Шишки, валежник, павшие древесные великаны с ободранной корой загромождают подлесок. Кое-где на фоне черных болотистых луж переломанные березы белеют телом, словно нагие женщины.

Этот лес вызывает во мне дрожь: мысли о кромешной тьме, о чудищах. «И завела злая мачеха детей в глухую чащу…» Кстати сказать, место, куда мы направляемся, так и называется – Корба. То есть на местном диалекте – «чащоба, труднопроходимый лес». Гравий, вылетевший из-под колеса, щелкнул по днищу кузова. Я вздрогнула. Зачем мы едем в эту глухомань, в эту неведомую нам Корбу?..

В нашей группе двое парней с геологического факультета, две девушки-географички, я и Лева – с филологического. И еще кое-кто.

В местном райкоме комсомола наш аспирант и руководитель группы Лева Кондратьев сказал принимавшей нас инструкторше: «Интересуют малые финно-угорские народности: вепсы, карелы, ижоры, саамы… Обычаи, сказки, поговорки. Ну, в общем, вы понимаете. Подскажите, где у вас тут самые старые старики живут?» Инструкторша райкома в изумлении пожала плечами. Потом куда-то позвонила.

Так в нашей группе появился Федор, по-здешнему – Федка, Антипов. Он из местных, уроженец деревни Корба. Второй год учится в техникуме в Петрозаводске и вот как раз собрался навестить родных.

Федка стал нашим проводником. Он высокий, красивый и всем ладный парень. Особенно хороши глаза. Необычные – зеленовато-коричневые, цвета болотной воды, но при этом – прозрачные, как бутылочное стекло.

– Не боитесь, городские? – первым делом спросил нас Федка, разглядывая девушек своими чудными, завораживающими глазами.

– Чего бояться? – задиристо отозвалась Танька и фыркнула.

– В наших деревнях самые сильные колдуны живут. Даже немцы, говорят, боялись к нам сунуться.

– Ну так то ж враги! А мы что? Мы свои, – сказал Игорь.

– Тоже верно, – признал Федка, усмехаясь и почесывая затылок.

Все засмеялись.

Мир казался нам тогда простым и ясным, как черно-белые картинки в учебниках: вот свой, вот чужой, это хорошее, а то плохое, – о чем и задумываться-то?!

* * *

– А вот отгадай, что это: родился – вился, жил – мучился, пал – убился; нет ему ни отпевания, ни погребения. А?

Мы переглядываемся, молчим. В избе сгущаются сумерки, хотя на дворе еще светло. Федка вспыхивает от гордости: наконец-то студентов в лужу посадил. Белобрысая челка, взмокшая от жары, налезает ему на глаза.

Лева Кондратьев спохватывается:

– А нет, вспомнил! Это про горшок загадка. Горшок глиняный разбился…

Федка шумно вздыхает.

– Ну, ладно, и эту отгадали. А вот ишшо. Дом шумит, хозяева молчат. Пришли люди, хозяев забрали…

Ольга деловито уточняет:

– Дом в окошки ушел? Кажется, знаю…

Ольгу бесцеремонно прерывают. Мы и не заметили, как вошла хозяйка избы, бабка Устья. Раздался скрипучий голос из темноты:

– Расходитесь. Свечеряло ужо.

И землистое старушечье лицо в обрамлении белого платка показалось из-за печи.

– А вот это знаете: мать толста, дочь красна, сынок в трубу ушел? – не унимается Федка. Но бабка сердито окликает:

– Кому сказала? Хёмар. Ну?!

Мы все побаиваемся бабки, даже Федка, которому Устья приходится какой-то родственницей. Нехотя принялись собираться. Спальные места давно распределены: девочки спят в избе, парни – в сарае, на сене. Выходим проводить ребят. Лева сразу закурил, отойдя к калитке. А я спрашиваю Федку:

– Что такое «хёмар»? И почему вечером загадки нельзя?

Удивительные зеленые глаза с веселым недоумением смотрят на меня. Федка мнется, пожимает плечами.

– Хёмар – значит сумерки.

– Хмарь, то есть? – вмешивается Лева.

Федя кивает. И, глядя куда-то в сторону, тихо добавляет:

– Старики говорят: загадку отгадать – все равно что ключ к замку подобрать. Отгадаешь, а нечистая ночью дом отомкнет.

– Нечистая?

– Ну, черт, по-вашему. Или лешак.

Где-то близко хрустнула ветка. Я от неожиданности пугаюсь и оглядываюсь. Лес с деревней совсем рядом. Все время кажется, что в тени между елями кто-то ворочается.

Может, в городе про лешаков и смешно услышать, но здесь – нет. Никто даже не улыбнулся. В наступившей тишине звенят комары. Свежо, зябко. В душную избу возвращаться неохота, но и снаружи оставаться страшновато.

– Я про это слышал, – почему-то шепотом говорит Лева. – Вечером можно только сказки. Сказочное слово – оберег для дома.

– Вот завтра вам будут сказки. Устья Филиску приведет – она у нас тьму их знает.

Федка улыбается. Улыбка у него хорошая – открытая, ясная. Только редко он улыбается. Впрочем, как и все тут.

* * *

Деревня, и без того некрупная, с войной потеряла больше половины жителей. Дворов девять жилых, остальное – заброшенные дома. Детей всего трое, да и те – бледные, хиленькие, словно поганки на болоте. Мальчик и две девочки. Тихие такие.

Здесь вообще все негромкие.

Когда мы приехали сюда на грузовике – вся деревня вышла глядеть. Люди встречали нас, стоя у оград своих домов темными призраками.

В торжественной тишине под настороженными взглядами идти нам было неуютно. На неширокой и недлинной улочке даже собаки молчали. Куры и утки тихо шарахались из-под ног.

– Здоро2во, земляки! – приветствовал односельчан Федор, взмахивая рукой.

Ему кивали, но без особой сердечности, как мне показалось. Никто из мужиков не подошел, чтобы пожать Федору руку. Бабы, прикрывая платочками лица, отворачивались.

– Что-то они тебе не шибко рады, а, Федор? – заметил Дима.

– А у нас, Митрий, народ без дела никому не радуется, – с досадой ответил наш проводник.

Я подумала тогда – неловко человеку, что посторонние заметили эту странную угрюмость его родной деревни.

– А вон, смотри-ка! Я вижу – вон там тебе очень даже рады, – ободрил Федора Лева Кондратьев.

Мы взглянули: на другом конце улицы, на самом отшибе, стоял старый покосившийся дом. Покрытый дранкой, он был того серебряного цвета, какой приобретают некрашеные избы, за многие годы вымоченные дождями, умытые снегами и обветренные пургами. Время накладывает этот благородный отпечаток на дерево, как патину на бронзу.

По всему было видно, что этот дом – в деревне самый древний. На кривом крылечке, держась за ручку рассохшейся двери, стоял на трясущихся ногах горбатый старик и манил нас к себе рукой.

– Это ведь он нас зовет? – спросила, прищуриваясь, Ольга.

Федор замер, глядя на древний домишко и старика. Лицо у него вытянулось, напряглось.

– Ребятки! Феденька! Чего встал? Веди гостей ко мне. Изба большая, места всем хватит.

Бойкая невысокая старушка откуда ни возьмись появилась на пути, будто из-под земли выскочила. Глазки черные, блескучие, как у мышки, но остренькие, цепкие: всех нас одним взглядом окинула, обрисовала – и словно на иглу нанизала.

Это и была бабка Устья, Устинья. А ее сестрица Филиска – самая старая в деревне жительница. Так нам Устья сказала.

– А сколько вашей сестре лет? – поинтересовались мы.

– Да кроме Матти, никто уж не вспомнит, – подала голос какая-то из баб, глядевших на нас из-за забора. Старуха Устинья строго зыркнула на выскочку.

– Кто такой Матти? – спросила я. Никто не ответил.

– За мной идите, – приказала бабка Устья. – И ты тоже! – велела она Федке. Похоже, никто в Корбе не смел ослушаться эту старуху командиршу.

Мы, разумеется, тоже.

* * *

Страх, который вызвал во мне вид здешнего леса, избыток дорожных впечатлений или просто духота в избе, где мы устроились на ночлег, – не знаю, что именно стало причиной, но крепко заснуть не удалось.

Далеко за полночь я проснулась от какого-то шороха или скрипа.

Открыла глаза, но темнота в избе стояла такая, про какую говорят – хоть глаз выколи. Не имея возможности видеть, я острее обычного воспринимала звуки, и это было неприятно. Я пыталась слушать размеренное дыхание спящей под боком Ольги и тихое сопение Тани на соседней лавке, но в уши лезли странные крики ночных птиц в лесу, потрескивание старого дерева на чердаке, шебуршание мышей в стенах.

И тут я отчетливо услышала чей-то сердитый голос:

– Не ходи к нему.

Кровь бросилась к моим щекам, сделалось невыносимо жарко. Что это? Кто это сказал?

Я откинула одеяло, потихоньку слезла с кровати, подошла к двери. В сенях кто-то был.

В приоткрытую щелочку я увидала, как за дверью шевельнулись две тени.

Я прислушалась. Сердитый голос бабки Устьи выговаривал кому-то:

– Ума у тебя нет, что ли?! Еще бы не страшно старику помирать! Да только ты меня не жалоби. За свои мерзости он расплачивается. Сколько лет ждали, что он нас от себя освободит, а тут ты… явился. На рожон лезешь?! Против обчества…

Последнее прозвучало зловеще, как угроза. Но вдруг бабка взволновалась.

– А ну, стой-ка! Что это там? Мерещится мне… Ты, когда сюда шел, ничего не видал? За колодцем? Последнее время у нас с водой плохо…

Ответа я не разобрала. Потом говорящие притихли. Я затаила дыхание. И снова раздался свистящий старушечий шепот:

– Ладно, иди спать. И смотри – молчок! За приезжими этими поглядывай. Девки бойкие, парни шустрые. Не ровен час…

Я удивилась – чего это старуха нас опасается, чем это мы ей не угодили? Но разговор в сенях уже окончился. Собеседник старухи что-то буркнул и, потоптавшись, ушел.

Едва я успела лечь и укрыться одеялом, в сенях скрипнула дверь – вошла бабка Устья.

Приблизившись к кровати, где лежали мы с Ольгой, бабка постояла над нами, слушая дыхание спящих девочек.

Что-то тихо побормотала себе под нос – вроде бы молитву, не знаю – и ушла к себе на полати, за занавеску, спать.

Странная эта Устинья. Что за тайны могут быть у простой деревенской старушки?

Хотя, если честно, на простую старушку она нимало не походила. Скорее на ведьму или Бабу-ягу. От одного ее голоса у меня мурашки по спине бегали. Здорово она меня напугала.

Заснуть удалось только под утро.

* * *

– Ну, так что вы хотите узнать, ребятки? – сощурившись, спросила нас вечером бабка Филиска.

Весь долгий северный день мы развлекались, как могли, стараясь совмещать приятное с полезным. Осматривали деревню, ходили к колодцу-журавлю, помогли наносить воды для бани и домашних нужд нашей хозяйки бабки Устьи; потом в бане парились с дороги и даже ныряли в ближайшее озерцо.

Называется оно Рыбозеро, но рыба тут совершенно ни при чем: «рыб» по-местному – «куропатка». Я заметила, что здесь вообще многое как-то сбивает с толку… Сказала об этом Диме и Леве, но они только хмыкнули.

Девочки купаться не решились, ждали мальчишек на берегу. Среди молодого ельничка комарье налетело жрать нас как оглашенное. Ребята нырнули в воду со скалы, и Лева сразу отказался от мысли поплавать: вода в хрустально-чистом озерце, как в полынье зимой, – ледяная. В августе никто здесь не купается, хотя, вообще-то, еще тепло.

Федя показал нам ягодники – они совсем рядом с деревней, далеко ходить не надо. Поели немного морошки и брусники. Все ягоды, кроме морошки, местные называют одним словом – «бол», а может, я что-то не так поняла, не знаю.

Возвращаясь деревенской улицей к дому Устьи, смотрела на лица местных. Эти люди избегали открыто глядеть на нас, но исподтишка наблюдали за чужаками с какой-то тревогой.

И только один нам явно радовался – давешний дед, обитатель древней развалюхи.

Он снова торчал на своем крыльце, придерживаясь за ручку двери, как будто и не уходил никуда, врос ногами в землю.

На вид дряхлый и слабый, странно, что он все время один – такой старый человек, несомненно, нуждается в уходе.

Мне почудилось, местные его побаиваются. Но чем он, больной и немощный, мог напугать их?

Его присутствие давит на людей. В особенности – на Федора. Проводник наш просто сам не свой делается, когда видит старика. Вот только что улыбался, рассказывая про здешнюю охоту, а увидел горбатого деда – и заледенел весь.

Дед уставился на нас. Водянистые глаза его уперлись в меня. Он поднял правую руку и поманил:

– Эй! Девочка. Подойди, не бойся…

Что-то прошелестело надо мной, изнутри словно черной водой Рыбозера захлестнуло, в ушах заколотилась кровь…

Опомнилась я, только когда услышала голос Федора:

– Дед, аста!

Кажется, я сделала несколько шагов в сторону дедовой избы. Старик открыл черный беззубый рот, ухмыльнулся.

– Нейчукэ! Нейчукэ…

Федор схватил меня за руку.

– Аста!

Сердито замахал на деда, дернул меня за руку, и мы ушли.

– Что случилось? Кто этот старик? Чего хотел? – Недоуменные вопросы посыпались на Федора, но он вместо ответа набросился на меня:

– Зачем ты пошла к нему?

Проводник наш был встревожен и раздосадован.

– Но он же меня звал, – растерялась я. – Старый человек. Может, помощь нужна?

Я ничего не понимала. Ольга с Татьяной и ребята вытаращились на меня как на ненормальную.

– С чего ты решила, что он тебя звал? – тихо спросила Ольга.

Я, в свою очередь, уставилась на ребят:

– А вы что, ничего не слышали?

Лева выпятил толстые карасьи губы и помотал головой:

– Не понимаю, что мы должны были слышать? Старик молчал.

– Да нет же! Он звал меня. – Я совершенно растерялась. А тут еще и Федор напустился как бешеный:

– Никогда не подходи к дому Матти, поняла?! И вы все тоже! Никто не подходите! А то лишит он вас ума – ищи-свищи потом по всему лесу… Эх, в пеньки вас, городские… туды-ы-растудыть!

Федор кипел от злости. Нижняя челюсть у него мелко и страшно подрагивала, будто он пытался раскусить ею какую-то невероятно твердую кость – раскусить, размолоть в муку…

Мы молчали, потрясенно наблюдая за пугающей метаморфозой нашего проводника. Такой добрый, веселый, спокойный парнишка – и вдруг…

Федка удалился, дергаясь и подскакивая на ходу от напряжения, от распирающей его злобы.

Мы переглянулись. Случившееся всех обескуражило.

Деревенские по-прежнему наблюдали за нами. Они явно ждали от нас подвоха, беды, лиха какого-то. Почему? Чем мы их обидели или напугали? Все это было непонятно, обидно и очень странно.

* * *

В избе бабы Устьи нас поджидали горячий чай из настоящего латунного самовара с печеньями и вареньями и местная сказительница – самая старая, не считая дряхлого Матти, жительница Корбы бабка Филиска, или полным именем – Фелицата. Устьина сестра.

Она была еще меньше и худее Устьи. Сухонькая, коричневая, с серебряными прядками волос, торчащими из-под белого в цветочек платка, лицом она напоминала пряник и была вся такая уютная. Пахло от нее чем-то сладким, травами какими-то вроде аниса.

– Ну, что же вам рассказать, ребятки? – прошелестела Филиска.

Лева заулыбался, принялся размахивать руками и разглагольствовать. Он это любит. Уже и тему своей диссертации приплел…

Филиска вежливо кивала, а Устья взяла Федора под локоть и, отведя его за занавеску, стала о чем-то там шептаться с ним.

Мне страшно хотелось узнать, о чем они говорят. Поэтому я подобралась ближе и прислушалась. Слышно их было неплохо, но…

– Эдго куччуну колдуйнот? – настойчиво допрашивала Устья уже знакомым мне свистящим шепотом. – Эдго колдуйю? Колдуйю?

Моих скромных филологических познаний хватило, только чтоб догадаться, что речь идет о колдовстве. Встревоженная, я отошла от занавески.

– Ну, так что же вам рассказать? – еще раз спросила, доброжелательно оглядывая ребят, бабка Филиска.

– Расскажите что-нибудь о колдунах! – попросила я. – Они существуют?

...
9

На этой странице вы можете прочитать онлайн книгу «Темная сторона Петербурга», автора Марии Артемьевой. Данная книга имеет возрастное ограничение 18+, относится к жанрам: «Мистика», «Триллеры». Произведение затрагивает такие темы, как «мрачные рассказы», «городские истории». Книга «Темная сторона Петербурга» была написана в 2017 и издана в 2017 году. Приятного чтения!