Тупейный художник

Еще со школы с Лесковым у меня не очень складывается. Слишком уж все печально, слишком безысходно в его историях, горькое послевкусие практически обеспеченно.
Так и здесь, жестокие реалии крепостного права, бесправие и беззащитность простого человека в описываемые времена с первых страниц не оставляют персонажам даже малейшей надежды на благополучный исход. За каждый их словом, каждым поступком без труда угадывается трагический итог. Обреченность в полном смысле этого слова… И вот вроде бы давно это все было, давно быльем поросло, а все равно очень тяжелое впечатление производит, и пронзительно жаль загубленных судеб талантливого художника и молодой актрисы.
Конечно же, произведения подобного рода имеют огромное количество достоинств и стоят на много порядков выше обычной беллетристики. Здесь и глубина проблематики, и великолепная прорисовка образов, и профессионально переданная атмосфера настоящей человеческой драмы, да и пишет Николай Семёнович достаточно комфортно для классической литературы, без излишнего занудства и морализаторства. Но так уж велик у этого писателя градус безрадостности (по крайней мере в прочитанных мною произведениях), что в большом количестве это почти невыносимо, необходим глоток хоть какого-то позитива.
Так что вот… очень сильно, очень грустно, и хорошо, что рассказ…

Есть у нас в Орле весьма интересный памятник Лескову (как-никак уроженец Орловской губернии!). А рядом с памятником скульптурные группы героев его известных произведений.

Да, да! Это тот самый тупейный художник! Художники – это не только живописцы да скульпторы, герой этого рассказа Аркадий был «тупейный художник», то есть парикмахер и гримировщик, который всех крепостных артисток графа «рисовал» и причесывал.
В свое время был печально известен крепостной театр Каменского в Орле. Крепостные театры – исконно русское изобретение. Нигде больше в мире таких культурных чудес не было. Театр графа Каменского в Орле — один из самых крупных провинциальных театров: только в первый год было поставлено около 100 комедий, драм, трагедий, водевилей, опер и балетов.
Ну так вот, наш Аркадий, герой рассказа Лескова, был крепостным этого графа, большого любителя театра. Но это был не простой, банальный мастер с тупейной гребенкой за ухом и с жестянкой растертых на сале румян, а был это человек с идеями, – словом, художник. Он мог «сделать в лице воображение» и лучше его никто не мог это сделать.
Аркадий «причесывал и рисовал» одних актрис. Для мужчин был другой парикмахер, а Аркадий если и ходил иногда на мужскую половину, то только в таком случае, если сам граф приказывал «отрисовать кого-нибудь в очень благородном виде», ведь он мог придавать лицам самые тонкие и разнообразные выражения.
Мне очень нравится, как Лесков описывает нашего тупейного художника:
– Призовут его, бывало, и скажут: «Надо, чтобы в лице было такое-то и такое воображение». Аркадий отойдет, велит актеру или актрисе перед собою стоять или сидеть, а сам сложит руки на груди и думает. И в это время сам всякого красавца краше, потому что ростом он был умеренный, но стройный, как сказать невозможно, носик тоненький и гордый, а глаза ангельские, добрые, и густой хохолок прекрасиво с головы на глаза свешивался, – так что глядит он, бывало, как из-за туманного облака.
Прелестно!
И вообще хочется петь оду герою Лескова: талантлив, смел, решителен, храбр, предан своей любви. И как же без любви, когда тебе 25 лет, а одной из актрис графа 19 лет? Между ними такая тонкая симпатия, никак не выражающаяся внешне. И тут граф дарит девушке камариновые серьги. Все знают, что означает этот подарок - особенная честь быть возведенной в одалиски владыки. За этим вскоре отдавалось приказание Аркадию убрать обреченную девушку «в невинном виде святою Цецилией», и во всем в белом, в венке и с лилией в руках ее доставляли на графскую половину. Здесь и проявились человеческие качестве Аркадия, он постарался уберечь девушку от печальной участи. Не получилось…
Рассказ грустен: вряд ли крепостные могли рассчитывать на счастливый исход в своей судьбе, хотя история России знает немало исключений (художник Орест Кипренский, архитектор Андрей Воронихин, актер Михаил Щепкин, купцы Елисеевы, поэт Тарас Шевченко, актриса Прасковья Жемчугова).
Кстати, до официальной отмены крепостного права из рабства самостоятельно выкупились около миллиона крестьян. Вот и наш Аркадий собирался выкупить свою Любу, но не судьба…
На мой взгляд, Лесков нарисовал прекрасный портрет талантливого душевного смелого человека из низшего сословия, крепостных.

Недавно разговорилась с одним знакомым, и он смело и уверенно заявил мне, что Лесков, дескать, писал о птичках и травках. Неизвестно, перепутал ли он его с Пришвиным, или фамилия "Лесков" неумолимо наводит на мысли о лесе, а может быть вся школьная программа осталась в его памяти птичками и травками, которые бесконечной чередой всплывали в упражнениях и изложениях, но факт остаётся фактом: на птичках и травках Лесков внимание не заострял, показывая общественные проблемы, а что более важно — психологические глубины человеческой души.

"Тупейный художник" лично мне в школьной программе не попадался, поэтому я только сейчас обогатила свой словарь словом "тупейный". "Тупей" — это разновидность причёски, а тупейный художник, стало быть, парикмахер. Или стилист, если уж по-модному танцевать. Интересно, как играет в этом рассказе слово "художник" в значении мастер. Ведь художник в переносном значении — это вдохновенный и чувственный ремесленник, который дело, любезное его сердцу, делает произведением искусства. Я убеждена, что можно полы в подъезде помыть, как настоящий художник (правда, ни разу с этим не встречалась), а можно читать, как художник (вот это я видела — одна моя знакомая так сочно и с удовольствием читала, что это самое удовольствие витало вокруг неё почти осязаемой аурой, так что хотелось подойти и оторвать кусочек, а потом немедля засесть за книжку самой).

Впрочем, рассказ не совсем о том, что это парикмахер был мастером своего дела. Точнее, это важно, но это не центр. Центр в том, что крепостное право было совершеннейшим свинством, так что если вы любите книги про борьбу за права чернокожих, то от этого рассказа тоже может полыхнуть. Мне же интересна была не полудокументальная история о самодурстве мелких жирных негодяев, а причина, по которой это произведение может быть включено в школьную программу. Лесков вообще не отличался особенной любовью к хэппи-эндам, так что прикончить главных героев каким-нибудь изощрённым (с психологической точки зрения) приёмом для него — дело плёвое. Но как бы к этому отнеслись школьники? Ведь если они прочтут этот рассказ, то самым простым утверждением, лежащим на поверхности, будет: как ты ни старайся, как ни убегай, всё равно в любой момент даже наивысшего твоего триумфа на тебя может упасть кирпич, дирижабль или искусственный спутник Земли, так что всё тлен и относительность.

Непростой этот дядька Лесков, и рассказы его не школьной программы, вот что я думаю. Слишком много оттенков и полутонов, чтобы загнать их в обучающие схемы.