«Се начнемь повѣсть сию».

Нестор «Повесть временных лет»

I. Мы от рода русского

В 911 году русский князь Олег собрал посольство для заключения мирного договора с Византией. Послы Олега (среди которых на то время могли быть и люди не русского рода), прибывшие в Царьград к императорам Льву, Александру и Константину, в составленном мирном договоре, чётко заявили от кого они прибыли: «Мы от рода рускаго …, иже послани от Олга, великаго князя рускаго, и от всѣх, иже суть под рукою его, светлых и великих бояръ…». И все последующие русские князья, при заключении подобных договоров, чётко указывали от имени какой державы они выступают и какой народ представляют. Так о себе в мировой истории заявил князь Святослав: «Азъ Святославъ, князь рускый, якоже кляхся, и утвѣржаю на свѣщании семъ роту свою и хочю имѣти миръ и свѣршену любовь съ всякымъ и великымъ цесаремь грѣцьким и съ Васильем и съ Костянтином, и съ богодохновенными цесари, и съ всими людми вашими, иже суть подо мною Русь, бояре и прочии, до конца вѣка». Когда читаешь данные строки наших древнерусских летописей или вообще знакомишься с многочисленными письменными памятниками древней Руси, невольно начинаешь задавать себе вопросы, касающиеся событий, происходящих сегодня вокруг нас. Почему, спустя тысячу с лишним лет, в древнем славном городе Киеве русский язык объявляется чужим, неродным и даже враждебным, опасным, и почему современные украинские политики во всеуслышание заявляют, что древнему Киеву нужна деруссификация? Почему государственным языком современной Украины объявляется только украинский язык (украинская мова)? И почему такое право отнимается у русского языка? На каком основании? В данных вопросах существует некоторая недосказанность, некоторый пробел в знаниях, а по сути полное отсутствие знаний, которое ловко используется украинскими политиками для достижения желаемых ими целей. В данной статье мы проведём небольшое историко-филологическое исследование, и разберём наглядно, действительно ли украинский язык (украинская мова) имеет прочные исторические основания для притязаний на роль единственного государственного языка современной Украины?

При знакомстве с древнерусскими летописями, по сути с первых строк, не возникает никаких сомнений, что вы видите русскую речь, русское слово, есть ясное и простое понимание, что это твой родной русский язык, конечно несколько по иному звучащий, но ведь иначе и быть не могло, любой язык за тысячу с лишним лет оттачивает и меняет свои формы, делалает их более лёгкими и изящными, что происходит в любом языке, за столь длительное время. Но тогда, в связи с этим, возникает вопрос: если в древних летописях мы видим русских людей которые «строили», «искали», «видели», «любили» и т.д., то почему мы не видим в летописях украинцев которые «будували», «шукали», «бачили», «кохали» и т.д.? Ведь это довольно странно, учитывая то, что нам постоянно рассказывают про древнюю украинскую мову, которая несомненно звучала в Древнем Киеве? Но как оказалось вопрос этот не новый и он волновал исследователей филологов и историков уже в 19 веке.

Первым вопросы на данную тему поставил русский историк, знаток и собиратель древнерусских летописей Михаил Петрович Погодин. Его волновал вопрос: на сколько письменный славянский язык отличался от русского народного языка и было ли это отличие вообще, а так же отсутствие в летописях малороссийского наречия. Вот что он писал в 1856 году в одной из своих статей: «По существу своих работ, должен был я также выучить Киевскую летопись почти наизусть, как Несторову. Чем дольше я занимался ею, тем более удивлялся отсутствию Малороссийского элемента. Обратившись назад к Нестору с этой мыслию я убедился, что нет его и там…» В своих рассуждениях Погодин опирался на исследования маститых учёных филологов того времени И.И.Срезневского и П.А.Лавровского. И.И.Срезневкий в частности писал: «Древний народный Русский язык отличался от древнего Церковно-Славянского очень немногими особенностями употребления звуков и грамматических форм…Важнейшие признаки определённости грамматического строя принадлежали древнему Русскому и древнему Церковно-Славянскому одинаково… Книжный язык отличался от народного, без сомнения всегда, но в Х-ХIV веке отличия одного от другого у нас заключались более в привычках слога, чем грамматических формах. От близости строя Русского народного языка с языком книг Церковно-Славянских, к нам занесённых, зависело то, что сколько ни мешались один с другим в произведениях нашей письменности, элементы Старославянский книжный и Русский народный, язык этих произведений сохранял правильную стройность всегда…» Таким образом, по выводу И.И.Срезневского книжный язык мало чем отличался от народного разговорного языка и древние летописцы как говорили так и писали. М.П. Погодин в своих статьях отмечал по этому поводу, что по-другому просто и быть не могло: «Воображаю себе летописателя – Нестора или другого монаха, – как могло придти ему в голову ломать себе язык и завести новую речь, постоянно соображаясь с церковными образцами, которых не знал же он сполна наизусть. Можно ли писать на чужом наречии, не зная его? а знать его было нельзя. За всякой формою ему надо бы справляться! Как бы не забыл он ту или другую, и не запутался в своих выражениях? Что за насилие должно было делать себе! Кто мог выдержать это? Вероятно ли это? Если теперь, во всяком нашем сочинении на церковном языке, например, молитвах, сочиняемых на новые случаи, просвечивают наши русизмы, каким образом можно было уберегаться от них в древности, без наших грамматических и филологических исследований и познаний. А в летописях, в грамотах, вы замечаете естественность, правильность, живость, а не мертвенность! Следовательно, летописатели писали на своём живом языке, не с голоса, а по натуре…».

То, что Погодин в этих своих рассуждениях не ошибся, позднее, по сути, было подтверждено и украинскими филологами, которые исследовали «Повесть временных лет». В их характеристике повести Нестора можно прочитать: «Написана мовою, близькою до живої народної з нашаруванням церковнослов’ян. елементів. Стиль лаконічний, місцями урочистий.» (Написана языком, близким к живому народному с наслоением церковнославянских элементов. Стиль лаконичный, местами торжественный.) («Повiсть временних лiт» З енциклопедiї «Українська мова»). Известный украинский филолог В.М. Русановский по итогам своих исследований древнерусских летописей сделал подобные же выводы: «Следовательно, язык Киевской Руси XI‑XII ст. можно изучать по многочисленным письменным документам. Они в определенной степени отражали живой язык русского населения того времени» (В. М. Русановский «Происхождение и развитие восточнославянских языков». Киев, 1980, с. 14–23).

Но предоставим слово и самому Нестору:

«Бѣ бо единъ языкъ словѣнѣскъ: словѣнѣ, иже сѣдяху по Дунаю, ихъже прияша угре, и морава, и чеси, и ляховѣ, и поляне, яже нынѣ зовемая Русь. Симъ бо пѣрвѣе положены книгы моравѣ, яже и прозвася грамота словеньская, яже грамота е в Руси и в болгарехъ дунайскых».

«А словѣнескъ языкъ и рускый одинъ. От варягъ бо прозвашася Русью, а пѣрвѣе бѣша словѣне; аще и поляне звахуся, но словѣньская рѣчь бѣ. Полями же прозвашася, занеже в полѣ сѣдяху, языкъ словѣньскый бѣ имъ единъ».

Как мы видим, Нестор здесь прямо говорит, что русские и словяне это один народ и говорят они на одном славянском языке. Здесь так же можно добавить, что спустя несколько веков после Нестора, единство русского и славянского языков подтверждали и иностранные авторы, которые посещали Россию. В конце 16 века англичанин Джильс Флетчер, который в 1588 году был отправлен в Россию ко двору русского царя Фёдора Ивановича в качестве