Цитаты из книги «Иван. Зося»

– Курорт, – угрюмо повторяет Чупахин. – Грязевые ванны под присмотром любящих родственников…

…Жизнь моя? иль ты приснилась мне?Словно я весенней гулкой раньюПроскакал на розовом коне.

В соответствии с директивой Верховного командования вооруженными силами от 11 ноября 1942 года расстрелян 25.12.43 г. в 6.55.

Несите все в здание! – наконец приказал я солдату, указывая на связки, и машинально открыл папку, которую держал в руке. Взглянул – и сердце мое сжалось: с фотографии, приклеенной к бланку, на меня смотрел Иван Буслов… Я узнал его сразу по скуластому лицу и большим, широко расставленным глазам – я ни у кого не видел глаз, расставленных так широко. Он смотрел исподлобья, сбычась, как тогда, при нашей первой встрече в землянке на берегу Днепра. На левой щеке ниже скулы темнел кровоподтек. Бланк с фотографией был не заполнен. С замирающим сердцем я перевернул его: снизу был подколот листок с машинописным текстом – копией спецсообще

Берлин капитулировал 2 мая, в три часа дня. В эти исторические минуты наша опергруппа находилась в самом центре города, в полуразрушенном здании на Принц-Альбрехтштрассе, где совсем недавно располагалась Гехайме-стаатс-полицай – Государственная тайная полиция.

Холин вскоре погиб во время поиска: в предрассветной полутьме его разведгруппа напоролась на засаду немцев – пулеметной очередью Холину перебило ноги; приказав всем отходить, он залег и отстреливался до последнего, а когда его схватили, подорвал противотанковую гранату… Подполковник же Грязнов был переведен в другую армию, и больше я его не встречал.

Среднего роста, с крупной, посаженной на плотное туловище головой, в шинели и в шапке-ушанке, он расхаживал вдоль обочины большака, чуть волоча правую ногу: она была перебита еще в

Глупо получилось-то, – тихо бормочет рядом со мной Демин, его голос доходит до меня будто издалека. – Наладили лодку, посидели со мной, покурили. Капитан стоял здесь, со мной говорил, а этот вылезать стал и только, значит, из окопа поднялся и тихо-тихо так вниз сползает. Да мы и выстрелов вроде не слышали… Капитан бросился к нему, трясет: «Капитоныч!.. Капитоныч!..» Гля

Он встает и, подсев к мальчику на нары, вполголоса и, как я понимаю, не в первый раз инструктирует его: – …В овраге держись самого края. Помни: весь низ минирован… Чаще прислушивайся. Замирай и прислушивайся! По траншеям ходят патрули – значит, подползешь и выжидай!.. Как патруль пройдет – через траншею и двигай дальше…

В случае если его заметят, мы с Холиным, находясь у самой воды, должны немедля обнаружить себя, пуская красные ракеты – сигнал вызова огня, – отвлечь внимание немцев и любой ценой прикрыть отход мальчика к лодке. Последним отходит Холин. В случае если мальчик будет обнаружен, по сигналу наших ракет «поддерживающие средства» – две батареи 76-миллиметровых орудий, батарея 120-миллиметровых минометов, две минометные и пулеметная рота – должны интенсивным артналетом с левого берега ослепить и ошеломить противника, окаймить артиллерийско-минометным огнем немецкие траншеи по обе стороны оврага и далее влево, чтобы воспрепятствовать возможным вылазкам немцев и обеспечить наш отход к лодке. Холин сообщает сигналы взаимодействия с левым берегом, уточняет детали и спрашивает: