Отзывы на книги автора «Джон Кутзее»

Вообще не хотела писать отзыв.
Но раз уж надо сказать хоть пару слов, то этого для подобной книги недостаточно.
Да и трудно подвести черту, никак не подводится она под сложную, многогранную житуху.
Думаю, не будет очень удивительно, если я скажу, что не прониклась особой симпатией ни к одному из участников множества бесчестий, собранных под одно обложкой.

Ожидала, что всё закончится профессором унижающим.
Не самый приятный человеке… этот Лури, профессор, препод 50-ти с хвостиком лет.
Типичный седеющий потаскун, бес в ребре и потребительское отношение к женщинам.
Я не собираюсь его линчевать. Но уж если говорить на чистоту, не самый приятный тип, начиная с отношения к проститутке – тоже очень собственническое и непонимающее ситуации, заканчивая отношением с дочерью. Если говорить о Мелани - одна из длинной щепочки кандидаток на полежать в постели господина Лури. Главное, схема укладывания у профессора, как объезженная лыжня. Только вот беда, Мелани оказалось не просто звеном цепочки, а замыкающим элементом.
Вынесение на суд общественный не дало никакого результата, бессмысленная мера.
Ему гораздо проще было прикрыть на все глаза и согласиться с наказанием, чем действительно глубоко проанализировать ситуацию.
Но жизнь его догнала и поставила раком.
Вот когда пред жизнью предстал человек униженный, тут начался судорожный и глубокий анализ.
Крайне несправедливо когда попадаешь в положение «чужого», незаслуженно, беспричинно чувствуешь огромную преграду, которую невозможно ни разбить, ни перепрыгнуть. И тут уже не ты имеешь власть и волен ставить или не ставить оценки, тут уже тебя силой ставят в позу незначительного, приспосабливающегося.
Вся книга закручена на отношениях – власти и повиновения.
Профессор и студентка/проститутка.
Белые среди негров, негры среди белых.
Собаки и люди.
В любых отношения есть тот, кто сильнее, хитрее, дальновиднее. Он заказывает музыку.
У более слабой стороны есть выбор – повиновение, безропотность и смирение или бегство.
Отец предпочел бежать.
Дочь предпочла приспособиться, терпеть и этим победить… не очень понятный мне метод борьбы с проблемами, не замечая их.
А вот Петрас мне более других симпатичен… да.
Твердая позиция, сильная, мудрая, очень по-мужски, способен защитить.
Не могу сказать, что понравился, но уважаю.

Роман интересен жизненность, всегда актуальной проблемой «понаехавших».
Книга давит безысходность, но заставляет думать, выбирать свою позицию, или молиться о том, что бы подобные проблемы оставили человечество, но это уже утопия.
А персонажи живые… проехались по мне ощутимо.

Я думаю, что многого не смогла понять.
Но многого мне не дал понять и сам автор.
Это уже мои проблемы.

Эта книга напомнила мне цемент — она такая же серая, плоская, невыразительная и неподатливая.
Эта книга напомнила мне пустырь — здесь так же безлюдно, уныло и загажено неаппетитными подробностями; так же бесполезно пытаться хоть что-то сделать; так же хочется со вздохом отвернуться.
Эта книга напомнила мне «маргаритку»… Нет, не тот скромный и милый цветок, который ассоциируется с полным обещаний ласковым маем и благонравной английской поэзией, а определённого сорта девушек: тех, что могут сидеть на столе, прихлёбывая пиво из горлышка, но будут оскорблены в лучших чувствах, если вы в их присутствии сядете, не спросив у них на то разрешения.
Эта книга напомнила мне невнятный музыкальный шум, доносящийся из оркестровой ямы, пока зрители, шурша программками, бродят по богато украшенному и скудно освещённому залу; музыканты вразнобой пробуют свои инструменты; эту тихую какофонию нет-нет, да прорежет чистая и точная музыкальная фраза — когда в воображении ГГ возникает Тереза, героиня его оперы, которая (я уверена в этом) так никогда и не будет написана. И ты встрепенёшься, обратив к этому фрагменту мелодии и слух, и душу, но она оборвётся «на полуслове»…
Простите, если не оправдала ваших ожиданий. Так же, как Кутзее — моих.

Жизнь без чести.

Предательство без предела.

Исповедь без конца.

Я не знаю, можно ли восторгаться подобными книгами. Книгами тяжелыми, унылыми, мрачными, в которых каждая мысль, каждое мимолетное желание героя рассматривается, словно под микроскопом, докапываясь до самой сути, где надежде, вере, прощению нет и шанса. А я не то, чтобы восторгаюсь, я даже в какой-то степени получаю «разлагающее, мертвящее удовольствие».

Только сама тема, герой книги уже достойны внимания. Часто ли вам встречались книги, где главный персонаж Федор Михайлович Достоевский? Где каждая страница, каждое описание и бесконечный поток сознания пропитаны им? Я поверила Кутзее, мне кажется, он прекрасно передал дух и настроение эпохи, в его мрачном революционном Петербурге не возможно не утонуть. Я часто ловила себя на мысли, что если бы этот роман писал Достоевский, сходство было бы огромным.

Федор Михайлович, под чужим именем, прибывает в Петербург из-за смерти сына, обстоятельства которой не полностью известны. Он пытается понять, почему так случилось, осознать свои ошибки в отношении с дорогим человеком, и заодно разобраться в своих чувствах. Но все оказалось совсем непросто, если смерть вообще может быть простой. Мысли, воспоминания съедают его, он чувствует вину в случившемся, понимает, что покинул сына раньше, чем тот его. История, конечно же, вымышленная, но переживания и размышления реальны, они способны достучаться до сердца, заставить задать себе те непростые вопросы, которые терзают и главного героя.

Я не могу не сказать про чудесный язык Кутзее. Это действительно эстетическое наслаждение, я, например, читала эту книгу вслух. Не знаю зачем, это получилось непроизвольно. Появляется жадность, ненасытность, хочется перечитывать некоторые отрывки, хочется, чтобы не только глаза, но и уши смогли испытать такое удовольствие.

Да, и я прекрасно понимаю и принимаю все недостатки. Повествование медленное, тягучее, удручающее. Ну и прекрасно…Герой, своей безысходностью и самокопанием угнетает, да еще и похож на персонажа ранее прочитанного мною романа «Бесчестье» (охотно верю, что они у Кутзее все такие). Я люблю таких персонажей… Желания и помыслы героев неоднозначны, спорны, извращенны (привет Фрейду). Но мне это нравится… Если все это не для вас смело проходите мимо, а я все же продолжу читать Кутзее.

Когда читаешь эту книгу, то как на качелях качаешься: "бесчестье" — падает вниз сиденье профессора после совращения своей студентки... "честь" — взлетает он вверх, не желая идти на поводу у своих коллег... "бесчестье" — валится вниз униженный бандитами ГГ... "честь" — поднимается он в небо в своём стремлении наказать обидчиков... "бесчестье" — говорит Дэвиду приятель Мелани... "честь" — утверждает наш ГГ, вставая на колени перед родителями своей бывшей ученицы... Верх — вниз... Честь — бесчестье...
Казалось бы всё просто — возьми и осуди старого ловеласа Дэвида Лури.
Просто... Просто ? Я — не берусь...

Я не стану лукавить и утверждать, что поняла всё, о чём мне поведал мудрый нобелевский лауреат. Воображение у меня бурное, и при желании я могу накинуть множество смыслов на сюжет, его расплывчатые события и обнаружить немало неожиданного и чуднОго.
Но кому это нужно? Я имею ввиду, что приблизительность в осознании литературного произведения не кажется мне верным решением. Кутзее щедр на намёки, но трактовать их можно до бесконечности по-разному. И на каком из вариантов остановиться, лично я не смогла разыскать ответа. А возможно, чёткого ответа и нет...

Найденные в интернете литературные работы учёных мужей по сложному, того набитому философскими руладами и зашифрованными намёками роману, не особо приоткрыли истину. Потому что истина эта непрозрачна и очень смахивает на субъективное мнение тех, кто попытался объяснить Кутзее.

Что можно сказать о шестнадцатом детище именитого писателя? Он интересен, он непостижим и очень-очень умён. Он схож на этакую старинную колбу, в которой плещется будоражащая таинственностью жидкость. Держишь её в руках, любуешься игрой света на стенках сосуда и совершенно неохота вынимать пробку из загадочного флакона, чтобы попробовать и понять что же это.
Не потому что может оказаться ядом. А из-за разочарования, что внутри раритета всего лишь обычная вода.

Первое, пока не забыла

За английское блюдо "чипсы и рыба" переводчиков нужно стрелять. Нет, ну что такое?! Сколько можно на этих чипсах лажать?

Лирическое отступление
Помню, когда-то мне встретилась не то книга, не то фильм, где главный герой был раздолбай, но как-то случайно написал хорошую книгу. Ее издали, она разошлась огромным тиражом по всему миру, а он тратил деньги напропалую, покупал дома, машины, яхты и все такое. Действие этого тексто-фильма начиналось, цитирую, "через пять лет, когда у него начали заканчиваться деньги".
Так вот то был фильмо-текст.

А Кутзее расскажет нам о настоящем мире.

Собственно, книга
Собственно, Кутзее я читать и не собиралась. Было у меня к нему какое-то предубеждение. Но, вместе с ленью и духом противоречия (по утверждению родителей) при рождении мне досталось еще одно весьма амбивалентное качество: жадность.
И эту книгу я купила из жадности.
Пришлось читать.

В жизни Элизабет Костелло тоже так было, на самом деле. В смысле - не хотелось, а надо.

Когда-то давно поэты решили, что они не совсем люди. Они скорее, медиумы, которые передают слова высших сил.
Очень удобная концепция, снимает всякую личную ответственность, так что неудивительно, что в девятнадцатом ее понизили до частично контактерства-частично личных мыслей, а в двадцатом так и вовсе угробили. Но память о ней осталась. Так, не знаю, как насчет русских, а вот в украинских писателях мессианство заметно, популярно, и, что самое ужасное, обласкано читателями.

Но бывает ведь так, что какой-то дар получает совсем не тот, кому он подходит, правда?
Вот и тут так.
Элизабет Костелло - обычная женщина, скверная мать, хороший писатель. Кроме как писать она и не умеет больше ничего. Но писательство теперь - это не только творчество. Это шоу.
И вот за этой горе-шоувумен мы и будем наблюдать.
Все ее выступления будут провальными. Она слишком плохо знает матчасть, чтоб говорить о чем-то аргументировано, ей слишком надоело все, чтоб звучать уверенно.
И вот подлянка - стоило написать пламенную речь, как оказалось, что человек, о ком она, тоже будет в зале. Неудобно...
Все ведь мы люди.

И, самое страшное, всю жизнь зная, что это не для нее, она все же свыкнется с маской публичного писателя-пророка. Так сильно, что на вопрос, во что она верит, слов у Элизабет не останется.

Это очень печально.

И венчают все это слова:

Время еще не пришло, время гигантов, время ангелов. Скажите ему, что у нас все еще время блох.

Спи спокойно, Элизабет.
Тебе больше не придется никого развлекать.

Здравствуй, дорогой мой Белый Кролик! Что-то соскучилась и решила написать письмо. Вот только что дочитала "Бесчестье" и думаю - как было бы хорошо сразу, по горячим следам поделится впечатлениями.

Вот ты скажи мне, Кролик, за что, собственно, судят этого несчастного профессора Лури? Завел интрижку со студенткой? Ах, ужас какой, совратил, обольстил, гнать его в шею из университета! Хорошо, а она что, несовершеннолетняя? Нет. Он злоупотреблял служебным положением, угрожал отчислить, не принять экзамен, если не уступит? Совсем не так. Он обманом заманил ее куда-то и взял силой? Ничуть не бывало. Да, он ходил кругами, ухлестывал, уговаривал... Ну так а студентка-то должна была соображать что к чему? Ей 20 лет, 20 а не 14, слава Богу! И на тот момент она девственницей тоже не являлась. Взрослая девушка, вполне понимала, что происходит, никто ее ни к чему не принуждал, силой не тащил. Он предложил - она согласилась. Так почему же его надо было за что-то судить, хоть убей, не понимаю! Это их дело, его и ее, а не общественности.

А потом, когда с его дочерью беда произошла, я подумала, что это как в поговорке - как аукнется, так и откликнется. Вроде как человек сделал зло - и ему в ответ оно вернулось в удесятеренном размере. Только знаешь, Кролик, эта расплата слишком уж неправильной получилась. Если вспомнить, что сам-то он зла не делал, а просто был самим собой, обычным мужчиной, каких миллионы. Нет, не так, никакая это не расплата. Потому, что для дочери эта беда в конечном счете благом обернулась. Кто знает, как сложилась бы дальше ее судьба? А теперь ей и жить есть ради чего. Выходит, то, что нам на первый взгляд самым ужасным ужасом представляется, потом может в добро обратиться.

А герой мне очень понравился. Он искренний, настоящий. Не без недостатков, конечно, но ведь в нем и хорошего много. А в клинике работа - ну кто бы еще на такое дело пошел? А он вот взялся, да еще безвозмездно. Нет, хороший Дэвид человек, честное слово.

И вообще книга по душе пришлась, спасибо тебе, Кролик. Надеюсь, увидимся в скором времени и поговорим подробнее. Остаюсь твой верный друг и читатель-почитатель. До скорого! :)))

Ненавижу носиться с книгой, как с писаной торбой и сомневаться в совершенстве системы оценок.

Доставшись в игре, буквально навязавшись, вызвала какое-то дикое желание, откреститься от нее.
Описание гарантирует первосортную слезодавилку.
Над печальными судьбами животных, детей, брошенных женщин и неудачливых мужчин, все уже поплакали, а вот одинокая старость, немощность, отсутствие помощи со стороны близких, да еще и от нобелевского лауреата, отнюдь не вызывает желание прочесть. Как раз наоборот, хотелось обойти стороной и поспешно забыть. Но делать нечего, практично запасшись носовыми платками и желанием защитить безответного старика, от ушлых эмигрантов, взялась за книгу.

На деле это оказалось совсем совсем не то.
В самом начале, я почти прослезилась от несчастного случая, который превратил крепкого и активного старика в безвольную немощь, возмутилась от самовольной операции и игривого настроения врачебного персонала, порадовалась, что наконец то нашлась та самая заботливая и опытная сиделка, а еще старые подруги не бросили, а всеми силами поддерживают. Интересны тоска по части тела и психологическое неприятия чужеродного элемента.

Повествование очень медленное и скупое на события, зато с внутренним миром героя, знакомят очень глубоко. Тут и воспоминания молодости, рассуждения о одиночестве, неудавшемся отцовстве, примирение с судьбой, былой активности. Читать это совершенно не скучно.
Постепенно и так же медленно, герой, кроме безусловного сочувствия, начинает вызывать едва уловимую брезгливость (ох, как я люблю инфантилов всех возрастов!), неприятие его "любви" и самообмана, отсутствие самокритики и тд.

Появление персонажа из другого, знакомого только по названию, романа, сперва не показалась изящной находкой, но впоследствии заинтересовало. На фоне вялого сюжета, довольно занятно погадать кто эта загадочная писательница. Постаревший ангел-покровитель или тетушка, обожающая совать свой нос в чужие дела? Верный друг или любительница столкнуть людей лбами? Сама по себе ситуация (лично для меня), довольно жуткая. Незваный гость, от которого совершенно невозможно избавиться, следует за тобой повсюду и знает абсолютно все.

По мере прочтения, роман нравился все меньше. Натуралистичное и какое то патологичное: омовение культи, сватовство двух калек, тоска от невозможности физической любви и смакование нездоровых моментов, не вызывали особого неприятия, но мелочность, какое то примитивное: "Я так хочу и все!" у умудренного опытом человека, стали отталкивать.
И совсем перестала бояться за душу, которую, как обещали в аннотации, завладеют вероломные выходцы из Хорватии. Как раз именно они, среди всех этой пронзительной болезненности, порадовали. Семья, по прихоти бессменного возлюбленного, не разрушилась. Да и он сам не остался без поддержки и сочувствия, хотя не с той стороны, о которой грезилось.

В сотый раз возникло желание поменять оценку. Чувства возникшие во время и после прочтения, никак нельзя назвать равнодушием, но и сказать, что понравилось было бы ложью.

- Никто не умирает от ампутированной ноги.
- Да, но люди умирают от безразличия к будущему.

Книги, в которых описываются душевные страдания и смуты, - одни из любимых. И не потому, что смаковать данные подробности интересно, а потому, что задумываешься над такими книгами. Через внутренний мир ведёшь диалог с собой. Через диалог пытаешься найти ответы. Вот и господину Кутзее удалось попасть в самые струны души. Только если бы я читала не несколько дней назад, а сейчас, то я бы хоть поплакала. Настроение в унисон.

Мой большой страх - это автокатастрофы. Поэтому, кто знает меня давно или просто хорошо, знают и о том, что я не хочу водить машину. И стараюсь не ездить на них. Удобно и круто - это да. Но страшно попасть в катастрофу. И остаться как Пол калекой. Это не только физические увечья, но и моральные. И неизвестно, что тяжелее. Подумать только: Пол остался калекой, и ему пришлось менять свою жизнь. И ведь не распорядок дня, а всё до самой маленькой частицы. А что, если в катастрофе гибнут твои близкие люди, а ты остаешься калекой и со своей проблемой, физическим недугом один? Когда никто тебе не может помочь, когда некому руку подать. А ведь умирать не хочется - есть только жизнь как великое благо! Но что если от жизни остались лишь крошки, да и потеряла она всяческий смысл? Как же с этим жить?
Тогда и появляются такие люди как Марияна Йокич. И ты понимаешь, что к своим годам у тебя ничего нет толком, кроме жизни то. Детей нет, жены нет. И если ты не жалел об этом до нынешнего времени, то сейчас точно будешь жалеть. Или будешь представлять, как оно могло бы быть, если бы.. А так выход только один - влюбиться в сиделку, пусть она и замужем, и у нее взрослый сын. При помощи любви можно попытаться оставить человека около себя, хотя это не выход, тем более с сиделкой, у которой таких случаев миллион. Но Марияна для Пола была и душевной отдушиной. Влюбляясь, люди часто делают ошибки. А уж когда ты инвалид, когда ты понимаешь, что вот эта сиделка - одна из последних присутствующих в жизни, что лишь она способна и готова помочь, то и сам начинаешь делать ошибки. И действительно из получающего превращаешься в дающего. Хотя не оскуднеет рука дающего!

Книга заставляет задуматься над многими проблемами. И попытаться представить своё поведение в этой ситуации. Хотя не дай Бог никому. Здесь толпится одиночество, сочась сквозь странички книги. И душевная пустота, которую ничем нельзя стереть.
Впрочем, параллель между ампутацией ноги и тем, что Пол стал немощным и в сексуальном плане не очень удачна. Побольше пикантностей, а не соплей о том, что он хочет, да и не может. Да и ампутация ноги сексу никак практически не может мешать. А уж личные тараканы в голове - это другое дело. Депрессия, потеря себя, нежелание и незнание, как дальше жить, куда больше влияют на данную сферу. Впрочем, наверное у кого как. Но ампутация ноги больше ассоциируется с потерей себя, ибо нужно менять прежний мир и смысл жизни, но никак же не с сексом. Правда тут интересен этот подход, хоть и не очень логичен. Про потерю себя и обретение нового смысла и так многие пишут, а вот в таком ключе - единицы, а для меня и вообще первый автор.

И какое это безумие - быть таким одиноким в этом мире!

Зависимость. Ещё одна из страшных тем, поднимающихся в книге. Я не люблю зависимость, я просто признаю её неизбежность. Каждый из нас от чего-то зависит. Сначала мы зависим от взрослых, хотим мы этого или нет, признаем или нет. Потом им на смену приходят те, кого мы любим, за кого жизнь согласны отдать, чье уважение для нас много значит. Мы зависим от обстоятельств, изменить которые мы не в силах, если они оказывают влияние на дальнейший ход событий в нашей жизни. Мы зависим от слепого случая, как например, в данном случае. Но это же так страшно признать, что ты зависишь от другого человека. Открыться ему полностью. Стать уязвимым как Пол. Особенно, если ты не очень уверен в себе. И в нем.... Боже, как же это страшно.
И кто же эта женщина - ангел-хранитель или вымогатель денег из бедного инвалида? Сколько таких случаев. А значит и проблема доверия поднята в книге. Или хотя бы побуждает на такие размышления.
А вот тема с Элизабет Костелло мне вообще не прошла в настроение, потому что это страшно. И потому, что непонятно. Хотя это и лично мои непонятки.

От таких книг и мыслей после них накатывет. На самом деле это очень выматывает, и морально, и физически. Думаешь, размышляешь, представляешь и переживаешь. Думаешь, как можно исправить было бы такую ситуацию, но что-то кажется, что всё бесполезно на словах. Ведь откуда мы будем знать, что бы делали сами в такой ситуации? Да и кто мы такие, чтобы судить.
Просто тяжело осознавать, что порой случается так, как описано в книге. Горько. И тем паче больнее.

Книга писателя о героине писательнице, которая написала книгу о героине, которая была героиней третьего писателя... и не только
Хорошо, что не с этой книги началось моё знакомство с писателем Кутзее. Эта книга его своеобразная исповедь о литературе, об убеждениях и о вере. И рупором своих идей Кутзее выбирает героиню - писательницу Элизабет Костелло. Писательницу из перевёрнутого мира - из Австралии. Которая, начиная реализмом, проходит этапы - пути (жизни) и заканчивает абсурдом.
История первая. Реализм - о жизни писателя в современном мире, о жизни состоявшегося писателя, который уже написал роман, который признали и которым восхитились. Ох, почитаешь такое, и думаешь: если б я была писателем, стала б затворником как Сэлинджер или Пелевин. Бесконечные (кажется) интервью, лекции, разговоры, вопросы. Почему писатель мужчина выбрал своим альтер-эго образ женский? Порассуждать о разнице мужского и женского восприятия, о том, что писатель - это универсум, может описать и мужчину, и женщину, и ягуара, передать своими словами разные мироощущения.
История вторая. На золотом крыльце сидели круиз вокруг света, который для развлечения пресыщенных жизнью представителей развитых стран, собрал диковинки со всего света: африканского писателя, австралийскую писательницу и ансамбль русских балалаечников.
История третья и четвёртая. О животных и вегетарианстве. Тут проявляется спор, в полемическом задоре которого стороны приводят самые убийственные шокирующие аргументы. И сомнительные сравнения. Как структуры построенные на разумных и многословных доказательствах своей точки зрения разрушаются простым замечанием.
История пятая. О кризисе гуманитарных наук, наук о человеке, толкованиях и интерпретациях ради толкования и интерпретации.
История шестая. О писателях и зле. Как далеко дозволено зайти писателю в описании неприглядных сторон действительности, стоит ли исследовать всё или лучше оставить некоторые двери закрытыми.
(Это русские писатели любят, вытаскивать на свет и суд всего мира всю нашу грязь, препарировать её под микроскопом. Надеятся, что это поможет нам очистить её, но вместо этого, лишь создаётся и подкрепляется определенная репутация. Американцы же наоборот умеют и не стесняются хорошо рекламировать себя.)
История седьмая. После танатоса шестой истории - эрос седьмой. Ещё раз о любви и разных странных её проявлениях.
И заканчивается всё у ворот. Будто бы даже там, где началось, но в другом литературном измерении. И оказывается, что писательница Элизабет Костелло всю книгу рассказывающая о своих убеждениях по разным вопросам, вдруг осознаёт, что у неё нет убеждений. Что она лишь перо для слов тех других, кто что-то хочет сказать. Но так ли это?
И постскриптум, после которого хочется всё перечитать заново.