Доминик обернулась. За ней стоял Эллсворт Тухи, улыбаясь и внимательно глядя ей в лицо.
– Ты… – начала она и осеклась.
– Конечно, – ответил Тухи, слегка кланяясь и показывая, что он понял и то, что ею не было сказано. – Позволь мне, пожалуйста, указать, Доминик, что моя способность видеть самую суть отнюдь не хуже твоей. Хотя и не для эстетического любования. Это я предоставляю тебе. Но мы прозреваем вещи, которые временами не столь уж явны, – не правда ли? – и ты, и я.
– Что конкретно ты имеешь в виду?
– Дорогая, это могло бы вызвать долгую философскую дискуссию – и какую! – но все же совершенно ненужную. Я всегда говорил тебе, что нам надо бы быть друзьями. Интеллектуально у нас много общего. Мы исходим из противоположных полюсов, что совершенно неважно, потому что, понимаешь ли, мы сходимся в одной точке. Это был очень интересный вечер, Доминик.
– К чему ты это все ведешь?
– Ну, например, было интересно понять, кто, по-твоему, хорош собой. Это позволило бы мне определенным образом классифицировать тебя саму. Без слов – ориентируясь лишь на предпочтительный тебе тип лица.
– Если… если ты способен понять то, о чем говоришь, значит, ты не тот, кто ты есть.
– Нет, дорогая. Я как раз тот, кто я есть, именно потому, что понимаю.