Цитаты из книг автора «Александр Архангельский»

А выйдет ваш ротапринтный сборник, радость складских помещений,

Цель же воспитания – убежденность в равенстве всех людей.

подобно Лагарпу, «не чувствовал или скрывал от себя, что он, по крайней мере частию своих замыслов, опережает и возраст своего народа, и степень его образованности и самодеятельности; не чувствовал, что, увлекаясь живым стремлением к добру, к правде, к возвышенному, он, как сказал некогда немецкий писатель Гейне, хочет ввести будущее в настоящее, или, как говорил Фридрих Великий про Иосифа II, делает второй шаг, не сделав первого»

Павел был мертв. Александр был жив. Он только дважды упал в обморок – первый раз ночью, получив известие о случившемся, и второй – наутро, когда желчно-остроумная матушка презрительно благословила его на царство: «Поздравляю Вас, теперь Вы – император».

В нашей стране не было свободной политики, и поэтому политикой становилось все. Поэтому когда в старших классах школы я раздумывал о том, чем бы мне потом заняться, я выбрал биологию – несмотря на довольно выраженный интерес к праву и истории. Оказался этот старшеклассник таким умным, что

Заключительная страница диссидентства печальна. Идеи о том, что остатки диссидентского движения станут костяком оппозиции, к сожалению, не оправдались. Я, честно говоря, очень надеялся на то, что это произойдет, потому что тогда диссиденты были достаточно авторитетны в стране. Они были легендарны. Это могло бы быть конвертировано в политическую деятельность и в создание партии, но не случилось, и в значительной степени, я думаю, из-за того, что некоторые из диссидентов решили встроиться в ту систему, которая создавалась тогда властями. То есть они решили попытаться менять систему изнутри, а не противостоять ей снаружи. Я думаю, что это была самая грандиозная ошибка вообще демократов, в результате чего демократической оппозиции в последние двадцать лет практически нет.

Диссидентское движение напоминает мне воздушный шарик. Множество молекул бьются изнутри головой о стенки и держат форму. А потом вдруг происходит перераспределение, часть молекул больше не хочет травмировать свою голову и предпочитает отдохнуть вечером в кафе. При этом оставшаяся часть продолжает биться головой и держать форму шарика. Вот это и была роль диссидентов. Они держали некий объем свободы. Потенциальный, возможный, желанный. Они держали представление о справедливости, нравственно сопротивляясь внешнему давлению. Как бы пафосно это ни звучало, они верили, что где-то есть вечное течение справедливости и правды, куда мы обязательно вольемся. Сейчас уже понятно, что все ушло водой в песок. Но тогда так казалось. И это было абсолютной ценностью.

И будем биться до обедного конца! Да здравствует обедоносная война! Все для фронта, все для обеда!