Цитаты из книг автора «Александр Талал»

Что, если гангстеры не только обсуждают прибыли от рэкета и трупы, но и философствуют о массаже ступни или культурных кодах французского гамбургера? («Криминальное чтиво».) Что, если мафиозо переживает кризис среднего возраста, и депрессия и панические атаки ему не чужды? А что, если это не комедия? («Клан Сопрано».)Что, если в любовной истории два человека полжизни не могут понять, что любят друг друга и хотят быть вместе? («Когда Гарри встретил Салли».) Что

может ограничивать возможности истории. Казалось бы, великолепная сцена в «Схватке», где полицейский (Пачино) и неуловимый преступник (Де Ниро) пьют кофе и демонстрируют свои взгляды на мир, не содержит в себе элемента удивления; напротив, здесь фильм берет паузу в жанре криминального экшена, замедляет ритм, и «схватка» буквальная, с погонями, перестрелками и неожиданностями, сменяется жизненной, неспешной и несмертельной схваткой идеологий

Нередко прием используется и для более глобальных поворотов, переворачивает сюжет целиком с ног на голову: «Бойцовский клуб», «Подозрительные лица», «Помни», «Остров проклятых», «Кабинет доктора Калигари» и пр. Рассказчик тщательно выстраивает некую

предполагает наличие повествования от лица персонажа, описывающего события не такими, какие они есть на самом деле. Поскольку я привожу этот прием в контексте создания неожиданных поворотов, придающих жизнь сюжету, рассмотрим его сначала в этом ключе. Механизм появления неожиданного поворота работает потому, что ненадежный рассказчик снабжает историю дополнительным элементом: ложной версией . А также потому, что рассказчик наделен способностью втираться в доверие, усыплять бдительность зрителя

Объясним потом Люди в темных очках преследуют женщину в черном обтягивающем костюме, которая зависает в воздухе, бегает по стенам и расправляется с группой полицейских за секунды. Женщина и ее преследователи прыгают по крышам домов… Она направляется к телефонной будке… Агент в темных очках почему-то оказывается за рулем проезжающего грузовика и направляет его на будку… В разгромленной будке жен

Провал как элемент неожиданности Зачастую точки в истории, когда у героев «все потеряно», тоже воспринимаются как неожиданный поворот, непредсказуемый жизненный элемент, который волнует воображение и впечатляет зрителя. C каким изумлением мы смотрим на эти сцены в кино! Зритель обожает безвыходные ситуации. Момент «все пропало», незнание, каков выход из положения и есть ли он, будоражит. Более того, именно в этой точке и возникает один из наиболее сильных векторов ожиданий (векторы ожиданий запускаются целью

рамках ожидаемого вектора, но с резким скачком. этот мир. Мы получали намеки-маячки: «Смогу ли я уворачиваться от пуль?», «Всегда беги от агента», и они становятся реальностью на наших глазах. Но когда Морфеус намекает: «Когда ты будешь готов, тебе не понадобится уклоняться от пуль», мы не понимаем, что это значит, у нас нет привязки к визуальному образу. В этом месте у нас слепое пятно. Так что, когда Нео воскресает из мертвых и выходит за пределы законов Матрицы, мы в восторге от неожиданности

Феномен фильмов Квентина Тарантино и братьев Коэнов во многом основан на элементе случайности. Их сюжеты как бы непредсказуемы. Обстоятельства выскакивают ниоткуда, характер этих обстоятельств неожиданный, абсурдный, нелепый. Это же надо придумать историю человека, всю Вьетнамскую Возьмем

б) уникальным образом осмысляется им, заставляя нас взглянуть под другим углом на привычное и на самих себя («остранение» по Шкловскому!). Однако неизвестно, смог ли бы фильм держаться на одной лишь этой концепции. К счастью, большой «драматургический вес» имеют еще два персонажа: Дженни и лейтенант Дэн. Если Форресту не нужно меняться, значит, его миссия — заставить «прогнуться изменчивый мир». В итоге Дэн принимает его в качестве друга, а Дженни — в качестве любовника, мужа и отца ее ребенка. Оба проходят путь признания и принятия собственной «неполноценности», а значит, «неполноценность» Форреста перестает для них существовать.

замечали, что в блокбастерах пафос все время перемежается юмором, в напряженные сцены вкрапляются шутки, настроение меняется от сцены к сцене. Когда серьезное и радостное, грустное или страшное и смешное существуют бок о бок, каждая из эмоций становится острее, живее. (Помните, как в американских фильмах? Если у героя должны убить или похитить девушку, это нередко происходит как раз тогда, когда он хочет сделать ей предложение, или решил помириться после ссоры и признаться в любви, или вообще на фоне идеальных отношений.) Более того, смотреть фильм, полностью построенный на эксплуатации у зрителя ощущения напряженности, практически невыносимо. Комедия, сложенная исключительно из шуток и гэгов, скоро выдохнется, даже если все шутки действительно остроумны от начала до конца. Зритель устает смеяться, и в его восприятии двадцатая комедийная ситуация, как шикарно она ни была бы написана и сыграна, перестает быть смешной. Контраст работает и в