Глава 3

Двадцать восьмого июля танкисты встали в семь утра. Иволгин побрился, принял душ и вышел на улицу, в курилку. Через сорок минут танкисты отправились в столовую.

По пути Иволгин спросил Быкова:

– Дозвонился вчера?

– Да. Скажу тебе, что связь была очень даже неплохой. У нас в Подмосковье она иной раз гораздо хуже.

– Как там Света, Егор?

– Еще не осознает, что я так далеко от нее.

– Ничего, привыкнет. Про… мою не говорили?

– Нет, – ответил Быков.

Он не хотел огорчать Станислава. На самом-то деле Света сказала ему, что за Надеждой вновь приезжал мужчина на внедорожнике. В это время жена Быкова находилась рядом с КПП и увидела все это.

– Сам понимаешь, Стас, не до того.

Иволгин кивнул.

– Понимаю, конечно.

– А почему ты не позвонил?

– Не хочу.

Группа подошла к столовой, у которой прогуливался полковник Веденко.

Он поприветствовал танкистов и сказал:

– Так складывается, что я не могу ждать вас. Посему после завтрака следуйте в штаб. Дежурному скажете, что ко мне, дневальный проводит до кабинета. Я должен кое-кого встретить.

– Понял вас, товарищ полковник, – ответил Иволгин.

После завтрака группа прошла в штаб. Дежурного не было. Его помощник вызвал дневального, который провел офицеров и сержантов на второй этаж, где находился кабинет заместителя главного военного советника. Иволгин постучал, приоткрыл дверь и спросил:

– Разрешите, товарищ полковник?

Веденко сидел за столом совещаний в компании еще троих офицеров. Один из них был в сирийской форме.

– Да, проходите, – ответил полковник.

Офицеры, находившиеся в кабинете, встали. Веденко представил их танкистам. Это были военный советник майор Петренский Андрей Васильевич, командир экипажа вертолета «Ми-8» капитан Егоров Павел Сергеевич и начальник штаба сирийского танкового батальона капитан Хамид Кальма.

После взаимного приветствия все кое-как разместились за небольшим столом.

Полковник Веденко взглянул на Иволгина и спросил:

– У вас в группе, капитан, все здоровы?

– Так точно!

– Готовы к решению поставленных задач?

– Странный вопрос, товарищ полковник. Конечно готовы.

– Хорошо, тогда слушай приказ. – Веденко разрешил участникам совещания сидеть.

Они просто не смогли бы встать, не опрокинув стулья.

Сам полковник поднялся и проговорил:

– Танковой группе в составе двух экипажей на вертолете капитана Егорова убыть в расположение отдельного сирийского танкового батальона, который дислоцируется у поселка Мустан. Это в двадцати километрах западнее города Хомс. Расстояние от базы до места дислокации батальона составляет сто сорок километров. «Ми-8» за час доставит туда вас, капитана Хамида Кальма и майора Петренского. Далее выполнение задач, которые будут определены командиром батальона майором Ахмадом Маси совместно с советником майором Петренским. Скажу сразу, легкой прогулкой данная командировка не будет. Придется вам, товарищи танкисты, повоевать, поддержать наших сирийских друзей. – Полковник взглянул на начальника штаба танкового батальона и спросил: – У вас, капитан, есть что сказать экипажам?

– Так точно, товарищ полковник! – Сирийский капитан попытался встать, но был остановлен жестом Веденко. – Однако считаю, что это целесообразней сделать в батальоне.

– Хорошо. Прикрытие вам обеспечит «Ми-24». Вылет в десять ноль-ноль. Прошу не забывать, что вы здесь представляете не только российские танковые войска, но и все наше государство. Надеюсь, вы успешно решите все поставленные задачи. Вопросы ко мне есть?

Иволгин поднял руку.

– Да, капитан?

– Экипировка, оружие?.. – осведомился Станислав.

– Все на месте, в батальоне.

Майор Петренский добавил:

– Это на мне, капитан.

– Вопросов больше нет.

– Майору Петренскому остаться, остальных не смею задерживать. Удачи!

Выйдя из здания, Иволгин обратился к начальнику штаба сирийского танкового батальона, который неплохо говорил по-русски:

– Капитан, у меня вопрос.

– Да, конечно. Можете обращаться ко мне по имени, Хамид. Не имею ничего против и общения на «ты».

– Хорошо. Давай так, Хамид. Вы получили четыре «Т-90»?

– Да.

– Экипажи?..

– Два наших, которые готовились в подмосковном учебном центре.

– Где конкретно?

– Насколько помню, у поселка то ли Гуново, то ли Гупово.

Иволгин кивнул и уточнил:

– Груново. Полигон Груны. Мы его так называли. Как оцениваешь уровень подготовки своих экипажей?

Сирийский капитан улыбнулся и ответил:

– Конечно, они далеко не такие профессионалы, как вы, но подготовлены неплохо. Насколько я могу судить, лучше других экипажей. У нас ведь, как у вас говорят, с техникой сборная солянка. Есть «Т-72» и «Т-62». Вот сейчас получили взвод «Т-90». На него у нас особые надежды и планы.

– Ваш батальон уже решал сложные боевые задачи?

– В основном мы поддерживаем пехоту, выделяем на это от одного танка до роты. Сейчас наша дивизия ведет наступление на Байар. Когда-то это был цветущий город. Теперь боевики превратили его в самую настоящую крепость. Вторую неделю не можем не только взять, но и даже вплотную подойти к реке, на берегу которой он стоит. Поэтому крупное бандформирование полевого командира Ибрагима аль-Зара и сегодня имеет возможность получать боеприпасы, продукты.

– А что, так сложно ликвидировать переправу? – спросил Иволгин.

– Да, очень сложно, капитан. Мы не смогли подойти к ней ближе десяти километров с обеих сторон реки. Боевики организовали там эшелонированную оборону, подходы густо заминировали. Несколько попыток прорваться закончились большими потерями. Поэтому нам пришлось оставить эту затею.

– А наши ВКС что делали?

– Применение авиации исключено.

– Это почему?

– Аль-Зар в Байаре держит в заложниках до пятисот человек гражданского населения. Это официальные цифры. На самом деле сугубо мирных граждан в городе гораздо больше. По нашим данным, полученным от нескольких человек, сумевших сбежать из города, там у боевиков до тысячи заложников.

– Но переправа-то не в самом городе.

– Верно, однако аль-Зар хитер и коварен. Когда к противоположному берегу подходят колонны с боеприпасами и продуктами, в которых тоже есть заложники, этот пес на каждый понтон, плот, в любую лодку сажает женщин и детей.

– Понятно.

– Вот так. Подходили штурмовики «Су-25» и вертолеты «Ми-24», кружили и не атаковали ни разу. Ваши летчики, в отличие от американцев, не бомбят и не обстреливают такие цели, где есть заложники. Наши пилоты поступают точно так же.

Иволгин закурил, угостил и капитана. Тот с удовольствием принял сигарету.

– Значит, мы будем пробивать оборону противника у этого самого Байара? – спросил Станислав.

– Конкретную задачу мы обсудим в штабе батальона. Сегодня командир в дивизии согласовывает план предстоящих действий. Вечером узнаем, что будем делать. Возможно, попытаемся выйти на тот берег и заблокировать город. Слишком дорого даются дивизии попытки овладеть им.

– Ясно.

– Кстати, у нас в батальоне медицинской частью руководит ваша землячка.

Иволгин посмотрел на сирийского капитана и спросил:

– В каком смысле?

– В прямом. Это Ольга Русанова, по образованию хирург. Ее очень ценят у нас. Врач, как говорится, от бога, многих наших раненых подняла на ноги.

– А как она оказалась у вас? Прикомандирована?

– Нет. Байар игиловцы взяли в прошлом году, когда ваша авиация больше была занята в районе Алеппо. Ольга Владимировна тогда работала в больнице города.

– Замужем за сирийцем?

– Нет. Точнее, там было так. Ее родная сестра, старшая, была замужем за сирийцем. Ольга Владимировна прилетела из России проведать ее. Это еще до большой войны произошло. Она задержалась. В больнице в то время оставался один хирург, он не справлялся. Ну а потом, когда игиловцы как саранча стали захватывать территории, улететь уже не смогла. Она выехала из Байара вместе с семьей сестры. Колонна беженцев попала под обстрел боевиков. Сестра, муж и двое их детей погибли. Ольга Владимировна чудом выжила, как-то сумела пробраться к позициям правительственной армии. Она могла через Дамаск вернуться в Россию, но решила остаться. Так сказать, продолжить дело сестры. Ее сначала направили в госпиталь, затем – в дивизионный медсанбат. Ну а потом, когда был сформирован наш батальон, она попала к нам.

– Да уж, – проговорил Иволгин. – Не самая веселая история.

– Конечно, – согласился Кальма. – Печальная и в то же время поучительная. Показывающая дух русских людей.

– Ну да. А сколько танков в батальоне?

– «Т-62» – двадцать шесть, десять – «Т-72». А теперь еще и четыре «Т-90».

– Сорок танков, полноценный батальон. Часть в поле стоит?

– Нет, на окраине поселка Мустан. Раньше там дислоцировался инженерно-саперный батальон, теперь наш, танковый.

– Значит, есть и казармы, и дома офицерского состава.

Капитан вновь улыбнулся и заявил:

– У нас есть все, что должно быть в настоящей части. И штаб, и казармы, и военный городок. Столовая, склады, парк боевых машин.

– В общем, все так, как и положено, да?

– Да, но это у нас. Три механизированных полка нашей дивизии рассредоточены непосредственно у Байара. Там же стоят артиллерийский дивизион и реактивная батарея. Роты тылового обеспечения находятся при штабе дивизии. У нас в полках по шестьсот-восемьсот человек. В батальонах по десять-двенадцать боевых машин пехоты. Только мы укомплектованы по полному штату. Еще вопросы ко мне есть, капитан?

– Пока нет. Что хотел на данный момент, то я уже узнал.

– Тогда пойдем к вертолетной площадке.

Иволгин посмотрел на часы. Было 9:40.

– Да, пора уже, – сказал он.

Танкисты, отдыхавшие в тени густых деревьев, двинулись следом за сирийским капитаном и Иволгиным к вертолетной площадке. На ней стоял «Ми-8». Двигатель уже был запущен. Несущий винт медленно вращался.

Командир экипажа ждал своих пассажиров у выставленного трапа, отошел в сторону, указал на открытую дверку и заявил:

– Прошу, господа. Карета подана.

Офицеры и сержанты поднялись на борт. Там находились сирийские солдаты, небольшое пополнение, прошедшее подготовку здесь, на базе Хмеймим. В основном это были ремонтники.

В 9:50 подошел военный советник майор Петренский и тоже устроился в пассажирской кабине вертолета.

Через десять минут «Ми-8» поднялся в воздух и взял курс на город Хомс, западнее которого находился поселок Мустан, конечный пункт полета.

Спустя несколько минут танкисты в иллюминатор увидели «Ми-24». Он шел чуть выше, в стороне, синхронизировав скорость с «Ми-8». На подвеске контейнеры с неуправляемыми авиационными ракетами. Впрочем, они были установлены и на подкрылках транспортного вертолета.

Когда танкисты загружались на борт, все они чувствовали себя нормально. Но через полчаса полета лицо Рябинина покрылось испариной, хотя в грузовом отсеке было не жарко. Старший лейтенант весь как-то поник, часто кашлял.

Иволгин подсел к нему и спросил:

– Что с тобой, Рома?

– Черт его знает. Вчера был в порядке, с утра вроде тоже ничего, только слабость какая-то появилась. Думал, пройдет, ан нет. Сейчас дыхалку словно перекрыло, нос забился, кашель бьет. Да и жарко мне, командир.

Иволгин приложил руку ко лбу наводчика-оператора.

– Да у тебя температура, Рома.

– Серьезно?

– Куда уж серьезней. Причем температура высокая.

– Весьма кстати!

– Где ты умудрился простудиться?

– Галька подкашливала, в нос то и дело лекарство какое-то капала, когда я в крайний раз с ней был. Мог от нее заразиться.

– Да, именно этого нам как раз и не хватало. Придется тебя в медсанчасть сирийского батальона отряжать.

– Само пройдет, командир.

– Это врач определит. Кстати, медсанчастью у сирийцев заведует наша землячка.

– В смысле?..

– Русская женщина. Хирург. Это долгая история. В санчасти ты все узнаешь, если захочешь.

Начальник штаба сирийского батальона увидел, что с одним из российских офицеров происходит что-то неладное, подсел к ним и спросил:

– У вас проблемы, господа?

Иволгин указал на Рябинина и произнес:

– Да вот приболел старший лейтенант.

– Плохо. Он же наводчик основного экипажа, не так ли?

– Да. Заменить его можно легко, а вот как здоровье поправить?

– Ольга Владимировна быстро на ноги поставит. Значит, сразу по прибытии старшего лейтенанта в санчасть отправить?

– Да.

Весть о заболевании Рябинина распространилась среди всех пассажиров вертолета. Иволгин посоветовал им держаться подальше от страдальца. Кто знает, что за болезнь зацепил Рябинин. Ладно, если простуда, привезенная из России, а вдруг какая-нибудь местная зараза?

Вертолет тем временем сбросил скорость, начал снижение. «Ми-24» сопровождения, наоборот, поднялся и встал в круг, сканируя местность у поселка Мустан. «Ми-8» же в 11:02 мягко опустился на бетон.

Начальник штаба батальона тут же связался с санчастью.

Как только танкисты и пополнение выгрузились, к вертолету подошла миловидная женщина лет тридцати с шикарными черными волосами, уложенными в скромную прическу.

Она поприветствовала офицеров и сержантов, взглянула на начальника штаба и спросила:

– Где больной, Хамид?

– Да вот он, милая дама, – ответил капитан Иволгин и указал на Рябинина. – Что-то расклеился.

Женщина сказала просто, без всякого намека на кокетство:

– Я, товарищ капитан, здесь не милая дама, а доктор Русанова.

– Но вы действительно очень красивы.

Женщина отчего-то вздохнула, подошла к Рябинину и спросила:

– Вы сами до санчасти дойти сможете? Это недалеко.

– Конечно смогу. Не на носилках же меня туда тащить, – заявил Роман и закашлялся.

Русанова повернулась к Иволгину и осведомилась:

– Кто проводит вашего офицера?

Иволгин кивнул на механика-водителя Буренко и сказал ему:

– Ступай, Миша, с доктором и Ромой. Я решу вопросы с обустройством и подойду.

– Есть, командир!

Доктор, Рябинин и Буренко пошли по тенистой аллее, в конце которой виднелось старое одноэтажное здание.

К Иволгину подошел советник и спросил:

– Не успели прибыть в часть и уже понесли потери, да, капитан?

– Да какие потери, товарищ майор? Простудился наводчик. Сделают ему пару уколов, выпьет таблеток и будет в норме.

– Не скажи. Тут можно такую болезнь поймать, о которой в России и не слышали. Будем надеяться, что это всего лишь простуда.

Командир экипажа «Ми-8» сдвинул блистер и спросил:

– Вы разгрузились, парни? Я могу возвращаться?

Советник махнул ему рукой и сказал:

– Давай, Паша. Спасибо тебе. Счастливого полета.

– Тогда от винта!

Офицеры и сержанты сошли с площадки.

Вертолет разогнал винт, а с ним и облако пыли. Он оторвался от бетонки, с небольшим креном и набором высоты двинулся в обратный путь. Его прикрывал «Ми-24», круживший в небе.

К начальнику штаба подбежал солдат, что-то доложил, выслушал какое-то распоряжение и унесся обратно.

Начальник штаба повернулся к россиянам и проговорил:

– Так, парни, сейчас пройдем в дом, который оборудован для приема командования и советников, в общем, дорогих гостей. Я покажу вам ваше временное пристанище. Командир батальона позвонил дежурному, сообщил, что будет здесь около двадцати часов. Поэтому совещание у нас начнется после ужина. Пока устраивайтесь, отдыхайте.

– Нам надо бы технику посмотреть, – сказал Иволгин.

Капитан Кальма улыбнулся и заявил:

– Узнаю русских. Конечно. Но сначала устройтесь, отдохните. Потом заместитель по вооружению покажет вам танки. На совещании познакомитесь с нашими экипажами «Т-90». Впрочем, не думаю, что майор Маси, командир батальона, привезет какую-то срочную задачу. Значит, все остальные дела, кроме совещания, можно перенести и на завтра. Но посмотрим попозже.

Тут голос подал сержант Ступин:

– А у вас ничего, настоящая войсковая часть. Духи наверняка о ней знают.

– Духи – это боевики?

– Да, боевики.