Почему мы начинаем учиться только на пороге смерти? Почему отодвигаем в сторону обиды, гордость и спесь лишь тогда, когда в спину уже дышит холод свежевырытой могилы? Почему для нас только смерть оказывается тем неоспоримым аргументом, который вынуждает пересматривать старые принципы? Почему ее улыбка делает намного больше, чем вся красота и многообразие жизни? Почему мы даже собственных детей пытаемся понять лишь в последние дни и часы, когда только и осталось, что сожалеть, потому что по-настоящему мы ничего уже изменить не в силах?»
«Потому что всем нам нужно прощение, – молча ответил сыну Тирриниэль. – Да, это немного для тех, у кого нет иного выбора, но невероятно важно для меня, потому что другого туда не унести, с собой не забрать. Это так просто… и так тяжело – просить прощения, мой мальчик. А мы слишком редко находим в себе силы, чтобы успеть это сделать при жизни. Жаль, что я решился так поздно».