Почему мы начинаем учиться только на пороге смерти? Почему отодвигаем в сторону обиды, гордость и спесь лишь тогда, когда в спину уже дышит холод свежевырытой могилы? Почему для нас только смерть оказывается тем неоспоримым аргументом, который вынуждает пересматривать старые принципы? Почему ее улыбка делает намного больше, чем вся красота и многообразие жизни? Почему мы даже собственных детей пытаемся понять лишь в последние дни и часы, когда только и осталось, что сожалеть, потому что по-настоящему мы ничего уже изменить не в силах?»