Цитаты из книги «Тобол. Том 1. Много званых»

Под луной русский город Тобольск белел заснеженными крышами, словно стая птиц опустила крылья. А от Тобольска до самого края континента простиралась почти бесконечная зимняя тайга – чудовищная Сибирь, которая измеряется не вёрстами и милями, а годами пути. Стоит ли здесь отказываться от костра, разожжённого случайным попутчиком?

Они сидели в мастерской и разговаривали – не только о китайском пути по Иртышу, а обо всём. Семён Ульянович рассказывал про Хабарова и Атласова, про монголов и якутов, про мамонтов и курганы, про Лхасу, Камбалык и Багдад, про Великую стену и Шёлковый путь, про пустыню Гоби и Байкальское море, про поднебесные Тибецкие горы и мёртвое озеро Лоб-Нор, про необозримые болота Васюгана, где живут трясинные чудовища, и заброшенный город Мангазею. Табберту было интересно всё, его усища от любопытства торчали, словно мётлы.

И всегда его разбирала странная ревность, будто иностранцы живут так, как живут, не сами по себе, а из желания доказать русским, что русские живут неправильно.

Из небесной синевы ушло тепло – отлетела лёгкая душа лета.

Неподвижно высились узкие ёлки, тёмные и долгополые, словно священники

Осенний лес пылал всеми красками.

Тулишэнь подхватил его, когда шум воды достиг состояния «выдох спящего барса», и красиво налил воду в чайник ровной струйкой толщиной в мизинец наложницы Шу, при этом трижды подняв и опустив сосуд, чтобы кипяток напитался воздухом и силой падения.

Они к нам во время Всемирного потопа могли заплыть. Воды ушли, они обсохли.

У тебя есть его… э-э-э… отчитывание, Симон? – В Приказной палате был список, да мыши съели

Вот какая ты негодница, Дашка! – в сердцах воскликнула Евдокия Степановна, бросая карты. – Родную- то матушку обжуливать