Отзывы на книги автора «Денис Драгунский»

Так вышло, что новые, революционные, «мыслящие» мировые деньги обрели сознание 32-летней женщины Марии Тихомировой. Она была весёлой, жизнелюбивой женщиной. Таким же характером теперь обладают и азио.
"Выход в деньги" Андрей Рубанов

Сборник "Время вышло",  выпущенный  Альпиной под занавес прошедшего года включает тринадцать рассказов о будущем от современных российских писателей. Как чаще всего бывает со сборниками, оценивать в совокупности  почти то же, что выводить температуру в среднем по больнице, правильнее будет коротко рассказать о каждом.

В абсолютном большинстве случаев это антиутопии, но открывает сборник обаятельная и духоподъемная утопия "Выход в деньги". На языке сегодняшних финансистов это выражение означает обналичивание активов, выведение средств из действующих проектов и со счетов, у Андрея Рубанова, однако, все буквально.  Рассказ о средстве консолидации нового человечества, построенный в форме энциклопедической статьи о создателе новой валюты азио Азе Иванове, который наделил разумные деньги добротой и оптимизмом любимой женщины. Честное слово, я не отказалась бы жить в таком мире.

"Двадцать два" Сергея Шаргунова - а вот это о том, как все стало плохо. Последствия нового вируса разладили что-то в механизме сопротивления старению и средний срок человеческой жизни равняется теперь двадцати пяти годам. Соответственно ускорились все циклы и нужно как-то учиться жить в режиме бабочек-поденок. А надо ли?

Герой "Края, где сбываются мечты" Германа Садуллаева всего лишь хотел перечитать книги  писателя Самохина, которого любил в детстве. Он не знал, что месяц назад самохинские сочинения признаны были экстремистскими, и соответственно, в экстремизме обвиняются теперь его читатели.

В "Смене" Эдуарда Веркина описание одного дня инженера чел..., простите, нечеловеческих душ Арсения, дипломированного зоолога,  концертирующего пианиста, специалиста по европейской поэзии и российскому Серебряному веку, который работает с Флоэмой. Нет, я не буду объяснять, кто это, Веркин моя давняя любовь и жаль, что теперь мало пишет, но он по-прежнему прекрасен.

Образ математика, сдавшего часть вычислительных мощностей своего мозга в аренду некоей могущественной корпорации, сквозной для Александра Иличевского, в "Соснах у медвежьей реки"  появляется снова. Читать Иличевского ради сюжета излишний и неоправданный оптимизм, но высокая поэтика неотъемлемая принадлежность его текста, и никто, как он, не хорош с пейзажной прозой.

Александр Снегирев в ерническом и довольно привычном для себя амплуа рассказчика-приятель-которого-очень-обеспеченный-человек."Человек будущего" саркастический взгляд на "новое опрощенчество" хипстеров, которые декларативно ратуют за экологию, не отказываясь пользоваться ни одним из достижений цивилизации.

"Планета жирных котов" Александра Пелевина по-хармсовски абсурдистская окрошка из тоталитаризма. спецслужб,  инопланетной экспансии, питательной биомассы, невыполнимой миссии, пятидесяти оттенков серого и астероида-убийцы.

Герой "Кадрилей" Алексея Сальникова сетевой инфлюэнсер средней руки меняет убеждения как перчатки в соответствии с прогнозами экспертов, и раз за разом попадает пальцем в небо. Пока не оказывается вынужденным принять участие в протестной акции, которая многое в его жизни изменит.

Будущее "Сучьего потроха", в котором муниципальные структуры присваивают право решать, собак какого размера  позволено держать гражданам, а всех, кто сверх лимита, изымать и уничтожать. Грустная и страшная реальность, Дмитрий Захаров не самый большой  оптимист, здесь превзошел себя по части мрачности, а постоянная для него нота ответственности за прирученных звучит осипшим надрывным хардкором.

"Устав, регулирующий и уполномочивающий вещи и явления (выдержки)" от Ксении Букши вещь, с которой без поллитры не разберешься, впрочем и с ней вряд ли. Ксения как-то заметила, что неплохо бы освоить дискурс по Локану, чтобы уже с полным основанием потрясать читателя  витиеватостью мысли, так вот - это покруче любого Локана будет.

Прозрачный "Реликт" Вадима Панова в котором Бог, воплощенный прекрасной женщиной приходит, чтобы в очередной раз спасти ленивое и нелюбопытное человечество от окончательного оболванивания корпоративными вурдулаками, и в котором понятно абсолютно все, встречаешь едва ли не слезами благодарности.

"Министерство Благополучия" от Алисы Ганиевой - мир "Черного зеркала" и "Страны качества" Марка Уве Клинга, где соцсетевой рейтинг решает все в жизни обывателя, а пошлость ежеутреннего кофейного порнфуда вменена в обязанность, нарушение которой карается, сообразно проступку.

Завершает сборник "Яхта из чистого золота" Дениса Драгунского. В отечестве победила очередная революция, нынешние олигарх свергнуты, а олигаршата и дети менее богатых, но все же обеспеченных людей отправлены на перевоспитание в места не столь отдаленные. Герой, после отбывания некоторого  срока, должен вести  СЖ (скромную жизнь) в селе Капитаново. Это означает до скончания века поденщина или кормиться с огорода. Но человек, он ведь без мечты не может, и однажды... Хороший рассказ на тему "Революция, ты научила нас верить в несправедливость добра".

Сборник неоднородный и качественно неровный, но интересный и рассказ, который придется по вкусу, найдет каждый.

Перед нами сборник эссе разных авторов, которых связывает одно – московское детство. Все авторы в разное время родились в Москве и, как я поняла, специально для этого проекта записали свои воспоминания о городе своего детства, а точнее – о конкретных районах, улицах, домах, которые в детстве составляли целый мир.

Так из кусочков складывается неполная карта Москвы. Дополняется она чудесными иллюстрациями – акварелями Алены Дергилевой. Пожалуй, именно иллюстрации понравились мне больше всего. На них Москва – абсолютно непарадная и очень живая. Каждый рисунок – сценка из жизни города, в которой не только красивые старинные стены или резные двери, но и яркие вывески, которые завтра сменятся другими, куда-то спешащие люди в характерных или странных нарядах, снежные сугробы, какой-то мусор, который еще не успели убрать, уличные коты, автомобили. И в каждой иллюстрации есть какая-то история, какая-то суета, кто-то торопится, кто-то просто занят своим делом – в общем, есть жизнь, очень московская жизнь.

Что же касается текста, эссе получились разными. Это непростой жанр, я думаю, сложнее обычного рассказа. Нужно рассказать о городе и о своем детстве, не опираясь на сюжет или обычную композицию рассказа, но рассказать интересно для незнакомых людей. Одни авторы с задачей хорошо справились, других читать было трудновато из-за специфического стиля, третьи и вовсе сбились на какие-то бессвязные перечисления знаменитых людей, которые жили с ними в одном доме, а также своих родственников и соседей, перемежая родню сетованиями о том, что солнце раньше было ярче. Лучшие эссе получились у тех авторов, которые отвлеклись от полуабстрактных воспоминаний и не пытались объять необъятное, а вспомнили какой-то характерный случай, ритуал, явление, соответствующее эпохе. Например, горячие бублики с маслом у Драгунского или поход с отцом в баню у Гаврилова.

Вообще у сборника есть общее настроение, внутренняя связь, и это хорошо. Но с моим мировоззрением это связующее звено как раз совсем не совпадает. Практически у всех авторов звучит мысль, что Москва уже не та, Москву уничтожают, город теряет индивидуальность, и так далее и тому подобное. Мне как раз кажется, что в последнее время Москва преображается в лучшую сторону – есть, разумеется, и минусы, причем серьезные, но в целом вот такое позитивное ощущение. И более того, мне никогда не были понятны стремления сохранить в неприкосновенности каждый дом и каждый камень, рядом с которым когда-то стоял, например, А.С. Пушкин в течение пяти минут. Город живет, меняется, обновляется, в нем должно быть место как наследию, так и наследникам. Иначе он развалится и превратится в пыль.

Сборник в целом неплохой, хоть и не все эссе я бы назвала удачными, но видимо, я не попадаю в аудиторию, которой он адресован. Мне видится скорее читатель старше меня, который не будет пытаться узнать о старой Москве, а скорее мысленно дополнит сборник собственными воспоминаниями и чувством ностальгии.

- И что делать:
- Если бы знать.
И это было бы прекрасным финалом, если бы внезапно подошедший человек в камуфляже не сказал им осипшим, но бодрым голосом:
- Расходитесь, нечего тут.

Понятие "роман-буриме" требует некоторого пояснения. В детстве большинство из нас играло в такую штуку, когда собиралась компания из нескольких человек, брался листок бумаги и первый рисовал голову какого-то существа, не обязательно человека, после чего край листа заворачивался, второй рисовал шею и верхнюю часть тела, третий нижнюю, четвертый ноги, после рулончик разворачивался к общей радости, потому что, получившийся тяни-толкай бывал очень смешным.

Когда стали постарше и выучились грамоте, писали послание коллективного разума, только в этом случае новая строчка отвечала на один из вопросов стандартного списка: Кто? С кем? Когда? Где? Что делали? Чем все закончилось? В результате могло получиться что-нибудь, вроде: "Василий Иваныч и Пятачок в шесть часов вечера после войны на городской помойке грабили банк и сдали в закрома Родины шесть центнеров с гектара". Такая бестолковая дребедень, но все веселились.

Роман-буриме строится примерно по тем же принципам, с той разницей, что каждый из участников, продолжающих повествование, знает список персонажей и содержание предыдущих глав. На заре коллективизма попытка сделать подобное в русской литературе уже была, роман "Большие пожары" собрал под одной обложкой двадцать пять видных литераторов, включая Грина, Бабеля, Новикова-Прибоя, Алексея Толстого, Зощенко, Леонида Леонова. О степени успешности можно судить хотя бы по по тому, что в коллективной памяти он не сохранился, несмотря на увлекательный сюжет с мистикой, конспирологией и фантастикой.

Мой читательский опыт включает знакомство с еще одним подобного рода примером коллективного творчества, хотя с меньшим числом участников. Роман "Рубеж", в создании которого на рубеже веков поучаствовали пять авторов: Олди, Дяченко, Валентинов - автономно, хотя два из трех участников в соавторстве, писавших тогда прекрасные книги. Но собравшись вместе, такой лабуды наваляли, после которой я их и по отдельности перестала читать.

"Война и мир в отдельно взятой школе" скорее не слом традиции коллективного письма, а закономерное продолжение. В очередной раз подтверждающее, что служение муз не терпит не только суеты, но и толпы. Носители яркой творческой индивидуальности, собравшись вместе, как ни печально, именно толпой становятся, а дар каждого, вместо приумножения, словно бы дробится и мельчает.

Сюжет прост: языковой гимназии и прилегающим к ней домам в хорошем старом районе Москвы грозит слом, с тем, чтобы выстроить на этом месте огромный торгово-развлекательный комплекс. Жителей, соответственно, расселят по окраинам, детей распределят по новым школам. С чем категорически не согласна инициативная группа десятиклассников, которые не хотят, чтобы была порушена их светлая дружба. Типа, компания распадется.

Оставим на совести соавторов явную фабульную и мотивационную хлипкость, мы как-бы понимаем, что цель здесь не рассказать внятную историю, а собрать вместе хороших талантливых людей и устроить междусобойчик, вроде капустника. Хотя такое допущение, согласитесь, переводит происходящее в условную песочницу, где взрослые дяди и тети лепят среди кошачьих какашек куличики: Мам, смотри, как у меня получилось!

Однако для невнятных целей и надобностей (не иначе, чтобы углубить школьную тематику) за основу как-бы взят толстовский "Война и мир". "Как-бы" - потому что единственное, что связывает получившуюся фантасмагорию с бессмертным романом, это имена персонажей, измененные, но узнаваемые. И может быть, еще обыкновение героев то и дело переходить с русского на иностранный (не забыли, гимназия языковая?)

В целом получилась изрядная белиберда, хотя отдельные фрагменты очень хороши. Внятный и логичный эпизод "Двенашка" Григория Служителя, интересный "Платон" Александра Григоренко, уморительно смешной "Не пей вина, Гертруда" Ильгара Сафата, жуткие "Волнушки" Дарьи Бобылевой. "Под дачным абажуром" Владимира Березина прямо-таки с философским подтекстом и совершенная феерия "За миллиард воль до конца света" от Николая Караева.

В то время, как главы от тех писателей, которых давно и нежно люблю, к чтению кого приступала, предвкушая пароксизм читательского счастья, совершенно не впечатлили. Все-таки наверно в одну повозку впрячь не можно. То есть, можно, но до Казани это колесо не доедет, даже и до Москвы не доедет.

В этой книге вы найдете занятные заметки обо всем на свете, - рецензии, подслушанные разговоры, отклики на события из мира искусства, записки о жизни и быте, некрологи. Я получила огромное удовольствие от чтения. Похоже на разговор с приятным человеком. Навыписывала кучу цитат. Очень повеселилась, когда узнала из книги(!!!), что автор был на книжном фестивале в моем городе.  А сама я это мероприятие  умудрилась каким-то образом пропустить )

А мне, знаете ли, понравилось. В целом. В частностях можно придираться, но нет ни сил, ни желания. Вероятно, потому и понравилось, что нет ни сил, ни желания: мы именно сейчас совпали с книжкой по формату: коротенькие даже не рассказы, а зарисовочки не требуют особенного читательского труда, быстро проглатываются и, по большому счёту, глубокого отпечатка ни в душе, ни в уме не оставляют.

Так вот, зарисовочки. Условно можно их разбить на выдуманные историйки и жизни, невыдуманные историйки из жизни, сны, окололитературные рассуждалки и околожизненные рассуждалки. Всего, стало быть, пять категорий. Они перемешаны в ведомом одному автору порядке, время от времени логически вытекают друг из друга, время от времени даже друг на друга ссылаются, но, по большей части, объединены лишь личностью рассказчика, о котором мы сами знаем, что он сын того самого Виктора Драгунского, тот самый Денис Кораблёв. С одной стороны, это позволяет относиться к происходящему с некоторой снисходительностью, что ли. Как будто давний знакомый дал почитать свои записки, или в руки попала книга давно и прочно любимого автора. А с другой - в глубине души кроется некоторое даже сочувствие: бедному автору так или иначе приходится жить в тени упомянутого выше читательского знания.

Снова о зарисовочках же. Они, с одной стороны, довольно похожи. Немолодой такой человек обозревает с высоты возраста прожитую жизнь, ну и пишет заметки-историйки в формате "возьмём для примера Оленьку". По большому счёту, во всех историйках присуствует некая невысказанная (впрочем, иногда и высказанная) мысль: что-то вроде "какие занятные существа эти человеки". Большая часть (историек, не человеков) обладает приятным свойством неожиданного, а временами даже парадоксального финала. Они вообще не размазанные, эти историйки, они композиционно закончены: экспозиция, завязка, развитие, кульминация, развязка, - почти как по учебнику. Ну и маленький просторчик для размышления оставляют. Крошечный. По размеру рассказика. Ровно хватает на то, чтобы ухмыльнуться.

Сны местами раздражают. Впрочем, исключительно по причине того, что, вроде как, зачем мне сны незнакомого дядьки. Если не знать, что они сны (не знать сложно, каждый имеет соответствующий классификатор и даже дату), то можно абстрагироваться и воспринимать их как те же историйки, но с более выраженными элементами абсурда. В этом качестве они тоже вызывают ухмылку и понимающее мгымканье.

Окололитературные рассуждалки понравились, потому что мало, потому что кратко, потому что личное и совершенно не углублено в высокую филологию. Прямо таки спасибо, господин Драгунский, у Вас любопытное мнение. Что-то типа так.

Дальше...

филологические досуги
Достоевский и УТП

За что так любят Достоевского?

Конечно, не за утомительное и неловкое многословие. «Он начинал под его началом» и т. п. Не за искусственные сюжеты – и «Идиот», и «Преступление и наказание», и «Братья Карамазовы» надуманы до последней степени. Не за человеческую узнаваемость персонажей – ну кто поверит, что неученый бурбон и сладострастник Митя рассуждает, как Кант и Конт в одном лице? И уж конечно, не за имперско-церковную идеологию, не за ксенофобию и монархизм.

Так за что же?

В чем его УТП, оно же USP (Уникальное торговое предложение, оно же Unique Selling Proposition)?

В психоанализе, вот в чем.

За несколько десятилетий до Фрейда великий русский писатель рассказал нам следующее.

Человек – существо агрессивное, и агрессивно-эротичное к тому же. Никакие доводы рассудка не позволяют ему с этим справиться.

Ибо человек – существо иррациональное.

И самое главное – человек находит наслаждение в страдании. Упивается обидами, унижениями, оскорблениями, нищетой. Делает все, чтоб это повторялось.

Поэтому человек «не живет, а самосочиняется». Фантазирует сам о себе, лжет самому себе.

Другими словами, Достоевский рассказал нам последнюю на сегодняшний день правду о человеке.

Ибо этих правд всего четыре (в порядке появления):

- Человек – раб Божий.
- Человек – свободное и независимо мыслящее существо.
- Человек – продукт социально-исторических условий.
- И наконец, человек – агрессивная, сексуальная, садомазохистичная тварь, живущая в мире своих фантазмов.

Достоевский нащелкал по носу Руссо, Толстого и Маркса и на повороте обошел Фрейда.

Ничего нового после Достоевского про человека сказано не было.

Поэтому Достоевского читают, узнавая правду о себе.

А критики и хулители Достоевского пусть помалкивают.

Пусть сами придумают что-то новое о человеке – тогда и поговорим.

Занятно. По крайней мере, мне.

Резюмируя. "Взрослые люди" - не та книга, которую нужно Читать вот так вот с большой буквы Ч, с придыханием и, не дай бог, самолюбованием, гордостью за себя, такого Читателя с большой буквы Ч и интеллектуала с большой буквы И. Но. У вас есть десять минут на перекуре? двадцать минут поездки в метро? три минуты поездки на эскалаторе? вам в это время скучно? Ну так возьмите телефончик, откройте читалку, и заглотните три, шесть или один рассказик соответственно. Ничего не потеряете, а время пролетит незаметно.

Я знаю, как живут люди. Не с луны свалилась. Но я знаю и другое. Это они, все остальные, живут ненормально. Необычно тяжело и плохо. Лев Толстой однажды написал: «Я богат и знатен. Я понимаю, что это великое счастье. Но из-за того, что это счастье принадлежит не всем, я не вижу причин отрекаться от него и не пользоваться им».

Эти слова автор вкладывает в уста своей героини, которую вряд ли можно назвать положительной. Впрочем, мир Дениса Драгунского не делит персонажей на положительных и отрицательных, и герой-рассказчик предстать воплощением добродетелей не пытается. Хотя, будучи человеком образованным, он не может не знать о дальнейшей эволюции толстовских взглядов на жизнь в роскоши для немногих среди нищеты абсолютного большинства. Но это остается за рамками повествования, информацией для избранных, которую ширнармассы могли бы получить, когда бы не были ленивы и нелюбопытны.

У сочинителей есть известный и часто применяемый прием: хочешь обозначить свою позицию, выражающуюся во мнении. идущем вразрез с социально одобренным взглядом - вложи ее в уста своего отрицательного персонажа. В рассказе "Обычная нормальная жизнь" их говорит моложавая красавица, жена академика, к которому молодой журналист приходит. чтобы взять интервью и - неслыханная удача - понравившись великому человеку, остается в его доме надолго, чтобы написать биографию. Забавно, с неделю назад я рассказывала о "Семи мужьях Эвелин Хьюга" Тейлор Дженкинс Рид, где сюжетообразующей деталью тоже служит интервью, которое знаменитость соглашается дать начинающей журналистке, и простая беседа так же перерастает в возможность написать биографию, тем сделав себе имя и приобщившись благ мира элиты.

В американской книге девушку не мучают сомненья, этично ли это, когда в мире столько нищеты, там другая моральная дилемма. Правда у Рид журналистка не спит с человеком из окружения объекта исследования, и не попадает во дворец Тысячи и одной ночи из коммуналки. хотя дом голливудской звезды тоже должен был бы являть сокрушительный контраст ее крохотной квартирке. Но отчего-то в мире наживы и чистогана эта часть не представляется стоящей внимания. В сборнике "Обманщики" на разнице в материальном обеспечении одних и других россиян и советских людей, потому что немалое число историй из советских времен, строится примерно все.

Вот мы, умные, красивые, талантливые живем хорошо, потому что сумели в этой жизни правильно устроиться, потому что мы см. выше. А вот кругом эта мерзость запустения и фи, глупые некрасивые бесталанные, которые не научились, как мы, зарабатывать болтологей, ну не повезло им, в отличие от нас, родиться писдетьми, расти в правильном окружении, выучиться сносно складывать слова в тексты. И обслуживать интересы власти, добавлю. "Такое ощущенье, словно мы собираем машину. которая всех нас раздавит"

Честно, я люблю эссеистику и очеркистику Дениса Драгунского, где он предстает этаким вальяжным и при том замечательно остроумным барином. Но этот сборник его рассказов до невозможности снобский.

Виктору Юзефовичу Драгунскому, автору знаменитых «Денискиных рассказов», 1 декабря нынешнего года исполнилось бы 100 лет. К этой юбилейной дате издательство «АСТ» приурочило выпуск замечательной книжки, в которой те самые Денискины рассказы дополнены историями того самого Дениски, повзрослевшего Дениса Викторовича Драгунского, как всё было на самом деле.

Современным детям может быть уже очень многое непонятно в книге из советского прошлого, насколько бы замечательной она ни была. Стоит объяснить, что такое – сдавать стеклотару, как это – перьевые ручки и кляксы, какие-то другие моменты. Очерков получилось пять: «Квартира», «Двор», «Школа», «Улица» и «Дача», все они помогают увидеть тогдашнюю жизнь с большей ясностью, раздвинуть винтажные занавески и выглянуть на старый двор, где машина – ещё редкость, а интернет и плейстейшн придумают через полвека. Детвора катается на великах или рассаживается на скамеечки поговорить про всё на свете. Но в основном, конечно, про войну (какой маршал был главнее) и про девчонок (какие они все дуры). И еще обязательно про почтовые марки. Тогда почти каждый мальчишка собирал коллекцию марок и менялся в надежде достать самые ценные – из заморских стран. Если кто-то и бывал за границей, то лишь в Прибалтике, а египетский курорт мог показаться самым диковинным местом на земле. Издание удачно ещё и тем, что Денис Драгунский – тоже писатель, причём с хорошей репутацией, поэтому слог не хромает, а сюжет не провисает. Хорошая затея получилась.

«Мы переехали в «правительственный дом». В нем в огромных квартирах жили министры, маршалы и всякое другое начальство. Эти квартиры парадными дверями выходили на парадную лестницу, с малиновыми дорожками, которые были пришпилены к мраморным ступеням латунными прутками с шариками на концах, а кухней выходили на черную лестницу без лифта».

Весьма неплохой сборник современных писателей о детстве, хотя и неоднородный. Но так чаще всего бывает.
Что удивило, так это то, что детство тут не радостное и бодрящее, оно разное и это подкупает, это правдиво.
У кого-то это воспоминание о родителях и родственниках.
Кто-то о школе написал.
Кого-то до сих пор мучают обиды и незаконченные выяснения отношений с более сильными сверстниками.
А кто-то вспомнил о первой любви. А ведь и она необязательно светлая и теплая.
Не могу сказать, что всё понравилось, нет. Но послевкусие осталось хорошее.
Это честный сборник довольно-таки сильных авторов.
Рада, что он попал мне в руки.

Десять лет моей жизни прошли в СССР. Я помню 90-е, и я никак не романтизирую советское прошлое: что-то было лучше, но многое было гораздо хуже. Об этом, кстати, здесь есть один из рассказов: Захаров рассуждает об избирательности человеческой памяти, когда одно и то же событие даже близкими людьми вспоминается совсем по-разному.

К чему я это всё: мне показалось, что это сборник для тех, кто значительно старше меня, хотя бы 55+. Думаю, у них поднятые темы должны откликнуться сильнее. Мне же почти половина сборника показалась скучной и непонятной, такие рассказы я честно пролистывала. Даже Быкова, которого поставили замыкающим, я не смогла прочитать: поэты 80-х, кружки́, фамилии, цитаты - такое интересно, на мой взгляд, только тем, кто прошел через подобное.

Большинство рассказов здесь - это воспоминания, и каждый писатель выбрал свою тему: военные сборы, детская дружба, выезд заграницу, перелицовка одежды, студенчество, ГУМ и многое другое. Остальные - это художественный вымысел тоже на разные темы, с привязкой к эпохе СССР.

Скажу честно, что мемуары "мажоров" мне было совершенно неинтересно читать: все эти дочки и сыночки высокопоставленных родителей, живших в шикарных условиях и получавших места в аспирантуре, в то время как миллионы едва жили от зарплаты до зарплаты.

А вот более бытовые истории зашли отлично. Улицкая очень увлекательно рассказывает про ткани и одежду. Водолазкин - про студенческую практику в летнем лагере. Сальников - про мальчишку из неблагополучной семьи. Степнова сочно и аппетитно пишет про Кишинев как-то так, что слезы сами наворачиваются. Цыбин рассказывает историю своего деда, соратника Королёва.

Здесь много всего, но сборник вышел очень неровный и неоднозначный, на мой взгляд. Понятно, что каждому отзовется что-то свое и то, что я не поняла с первых строк и пролистала, кому-то покажется роднее и ближе чем то, что меня восхитило и тронуло. С рассказами всегда так.

Когда садишься перечитывать книги, которые очень любил в детстве, всегда испытываешь некий страх: "А вдруг разочаруешься?" Я сознательно искала самую полную версию Денискиных рассказов, некоторые читала впервые. И не разочаровалась. Рассказы все также вызывали смех и радость, все также затягивали в свои сети. Книга ни капельку не устарела, хотя была написана достаточно давно. А еще эта книга хороша тем, что Денис Драгунский написал свои комментарии к рассказам, поясняя, что было на самом деле, а что нет; в каком дворе он жил, с кем дружил, как учился в школе и отдыхал. Это отличное дополнение к прекрасным рассказам, написанным его отцом.
Эта книга - золотой фонд детской литературы. Обязательно буду читать ее своим детям.