Цитаты из книг автора «Дмитрий Руденко»

Простите, пожалуйста, – робко поинтересовался Алексей. – А как же мы будем решать финансовый вопрос?». Пассажир, не поворачивая головы, ответил фразой, которая на долгие годы врезалась в память ребят: «Этот вопрос попрошу решать без меня».

Человек, придумавший новое слово, – бессмертен». Ерванд придумал слово «опередив». Опередивом называлось ритуальное действие, предполагавшее достижение сильного алкогольного опьянения еще до сбора гостей. Выглядело это так. За час до объявленного начала тусовок в квартире, чаще всего Жениной, появлялся Ерванд. Он подходил к столу, на котором уже были выставлены бутылки с горячительным, и с грустью смотрел на приготовленный арсенал

запрещенные раньше романы: «Жизнь и судьба» Гроссмана, «Зубр» Гранина, «Дети Арбата» Рыбакова, «Белые одежды» Дудинцева.

Китай – уже укомплектованы. – Не может быть! – Может! В какую страну метили? – В США.

Yazz: «The only way is up, baby»[146]. Клип на эту песню Кешка впервые увидел в свой последний приезд в Москву, его показывали по Super Channel,

делопроизводителем в домоуправлении Миша Шолохов, молодой человек с 4-классным образованием, бессовестно присвоивший себе роман «Тихий Дон», написанный Федором Крюковым[118],

знал с детства, с тех давних «дней, где утро было рай, и полдень рай и все закаты! Где были шпагами лопаты, и замком царственным – сарай!»[99].

Вот еще: «30 апреля 1993 года Федор Бондарчук решил выйти из затворничества и снял рекламный ролик с участием своей жены, а также Филиппа Янковского и Степана Михалкова. Рекламировали они горячительный напиток, а именно водку «Зверь». Затем вся компания отправилась в технодискотеку, расположенную в кинотеатре «Ударник», где в этот вечер веселилась едва ли не вся «золотая молодежь» столицы. Там они встретили Артемия Троицкого и Степана Полянского (ведущего «Лотто-миллион»). Не пожелав расставаться, многие из участников встречи на дискотеке продолжили веселье на известном пляже на Николиной Горе».

Судьба России в наших руках, – парировал Севка другим известным слоганом времени. На носу был очередной референдум. На нем нам предлагалось поддержать либо Ельцина, либо парламент, который дерзко наступал на президента, стремясь перехватить контроль над правительством, а заодно и всю власть в стране. В какой-то момент парламент даже чуть было не отрешил Ельцина от должности. Делалось все по закону, в соответствии с Конституцией, поэтому Ельцин даже не мог особо противостоять и лишь называл происходящее «ползучим переворотом». Единственное, что ему удалось, – добиться проведения референдума. Агитация развернулась мощнейшая. Сторонники Ельцина призывали сказать «Да, да, нет, да»: три «да» – президенту России, курсу реформ и досрочным выборам депутатов и одно «нет» – досрочным выборам президента России. Но было много и тех, кто как мантру повторял «Нет, нет, да, нет!»: ведь, как говорили, если Горбачев за шесть лет правления довел нас до ужасной пропасти, то за шесть ельцинских месяцев мы сделали громадный шаг вперед. Народ сказал четыре «да», но референдум вообще ничего не решил. Напряженность не спа́ла. Парламент продолжил точить свои длинные

Оль! Да Гайдара-то уже в отставку со свистом отправили, – решил отговориться я. – Да знаю, знаю. Теперь у нас какой-то Черномордин главным стал. Кто такой? Никто не знает. Индустриалист, говорят. Ну, а виноват-то все равно Гайдар. Ведь кто реформы начал? Он. – Не Черномордин, а Черномырдин. Премьер-министр. – У нас во дворе его все Черномординым называют, а в газетах пишут, что он – «гомо советикус».