В ее заспанных глазах, полуприкрытых веками, читалось глубокое беспокойство. Сквозь густую сень длинных ресниц он разглядел сияющую зелень ее глаз, теперь это был его любимый цвет.
Но в ответ он подхватил ее на руки и прижал к своей мускулистой груди. Она отчетливо ощущала биение его сердца.
– Отпусти меня. – Щеки Даники раскраснелись, дыхание сделалось прерывистым. – Отпусти. Пожалуйста.
– Боюсь, я никогда не смогу тебя отпустить.
Она всегда казалась такой… хрупкой, и потому он не мог понять, как ей удалось приручить такого яростного демона, как Мэддокс. Он не сомневался, что после рождения ребенка она сумеет убедить его даже менять подгузники.
Он и не подозревал, что она шныряет поблизости, сгорая от желания посмотреть, как он совершает всякие непристойности: раздевается, ублажает себя… улыбается. Ладно, улыбка к непристойностям не относится.