Цитаты из книги «Контрольный выстрел»

От недостатка света бледна и бела кожа наших женщин, цвета ростков подвального картофеля; и сыроваты, некрепки души наших плаксивых мужчин. Наши дети зачаты в искусственном климате квартир. Инкубаторские, они быстро пухнут и растут как на дрожжах у горячих радиаторов, играют в скученном пространстве, взрослеют не на воле, а в этих вольерах для человека. Манера их выращивания аналогична выращиванию какими-нибудь голландцами кур, или свиней, или коров быстро так называемым «батарейным» способом.

Иметь современное сознание стоит денег или предполагает наличие ясного понимания, потому первыми захватывают себе современное сознание имеющие знание и имеющие деньги – интеллектуалы и богачи. Все другие, бедные или провинциалы, отстают

большая часть россиян – деревенские ребята, несмотря на кожаные куртки и джинсы западного покроя, пиджаки и даже галстуки, их представление о мире – это представление неразвитых людей. В последние несколько десятилетий советской власти в России успела сформироваться своя мелкобуржуазная свинская субцивилизация на основе популярных бытовых фильмов, «Бриллиантовая рука» какая-нибудь или «Иван Васильевич меняет профессию»,

Безусловно, православие куда более дряхлая, несовременная и социально неинтересная, нединамичная религия, чем католицизм и даже чем мусульманская религия

Русское образование – косное, оно как стоячее болото. Оно не учит понимать, это догматичное отгружение определённого продукта, самосвалов тупых, грубых знаний. А француз выходит перед аудиторией, говорит: вот я предлагаю следующие несколько тезисов для обсуждения, – и все дружно разбираются.

Да, встречая их сорокалетних и более, я безжалостно констатировал их уродство, бил своих прежних возлюбленных, что называется, ниже пояса, крича, как мальчик о короле: «Я видел, я видел её, она теперь старая, испитая, безвкусная, пошлая тётка!» Я ничего не простил, я оказался злопамятным, я мстил им спустя годы за те удары, которые они нанесли мне, красивые и молодые

А мои книги будут читать, пока существует русский язык, ибо это крайне оригинальные книги исключительного человека.

Великой литературы в них нет. Жалкие, в основном, книжечки. Так что мы страна культуры поздней, небогатой и провинциальной. Мы поздно явились в мировую семью народов и стоим в сторонке, сжимая небогатый наш багаж.

Крылов перекатал свои басни у Лафонтена, а тот – из европейской традиции, «Горе от ума» – трескучая, но посредственная вещь. Пушкин нравится всем за свою банальность, – короче, неприглядненькая такая заунывная равнина, где вдруг мощный «Тарас Бульба», да и тот украинский, яркий, с юга. Лев Толстой крайне зануден. Популярный Достоевский… если первые страницы «Преступления и наказания» великолепны, то дальнейшие сотни страниц – просто глумливая грязь религиозного позёрства, сопли и слёзы провинциальных актёров, искусственная повышенная скорость истерики. Пьянь юродивая из «Рюмочной

Хвалёный Пушкин – банален, Пушкиных во Франции было в его времена завались – штуки три или пять… вот тычу наугад: Проспер Мериме, Альфред де Мюссе, Альфред де Виньи… Потом появился уникальный загадочный Гоголь, и после него дело поправилось. С 1850 по 1920-е годы мы стали поставлять если не уникальных мэтров литературы, то поставили всё же несколько тяжеловесов хорошего уровня. (Пока при Советах не образовалась опять мерзость запустения.)