Конечно же, на следующее утро я проспала завтрак и проснулась только тогда, когда мой сын громко и настойчиво потребовал себе еды. Я потянулась, вынула из рубашки налившуюся грудь. Сын сжал мой сосок, неожиданно впившись в него своими острыми зубками.
– Ой, – вскрикнула я достаточно громко от неожиданности, и тут же дверь в мою комнату вылетела от сильного удара.
За ней стоял рассерженный мужчина в белой рубашке и тёмных брюках, обтягивающих его длинные ноги с огромными выпирающими мышцами, как вторая кожа. В его чёрных глазах плескалась ярость, короткий ёжик чёрных волос не скрывал покрасневшую кожу на голове. Я узнала этого мужчину: я видела его на площади Согласия в Туринге, на лошади, во главе армии вольвгандтцев, с которыми уехал и мой муж. За ним стояли ещё двое, одной из которых была наша экономка, а другого мужчину я не разглядела.
Взгляд мужчины с моего лица переместился на мою оголённую грудь, и он стал маленькими шажками приближаться ко мне. От неловкости захотелось прикрыться, и я опустила взгляд.
" Вот засада! Я попалась!" – подумалось мне. Мой амулет Сокрытия бесстыдно сверкал в ложбинке между грудей, и Чёрный Герцог явно его заметил.
– Что это у тебя на шее? Быстро отвечай мне!
Я молчала. Если скажу правду – будет плохо, совру – ещё хуже! Герцог схватил пальцами цепочку и рывком сорвал с меня амулет. Я опять вскрикнула от боли. Мужчина втянул ноздрями воздух. Его чёрные глаза потемнели ещё больше.
– Ириена, что в моём поместье среди прислуги делает лорка?
– Я не… – начала оправдываться я, понимая, в какую жуткую ситуацию я могу попасть.
– Мой господин, Демиус Трикотт поклялся, что девушка порядочная, она вдова вашего солдата…
– Понятно теперь, это проделки интригана Демиуса, послал мне шпионку прямо в дом! Выселить её в комнаты, соответствующие её статусу! Чтобы ноги в поместье не было! Её ублюдка в приют!
Я вскочила с кровати:
– И кого вы называете ублюдком, господин Чёрный Герцог! Мой сын – законнорождённый! Я имею свидетельство о рождении! Попробуйте только забрать, загрызу!
Герцог обернулся и странно посмотрел на меня, его губы почему-то дёрнулись в подобии улыбки, а Ириена испуганно таращилась на меня, моргая своими огромными глазами:
– Да… как… ты… смеешь, шваль подзаборная, так называть господина Картера! Господин, прикажите всыпать плетей!
– Десять плетей, переезд в казармы, а сына, пожалуй, оставьте с ней! – улыбка исчезла с лица герцога так же неожиданно, как и появилась.
Стоявший за спиной хозяина мужчина наконец-то объявился в комнате. Он был огромного роста с жутким шрамом через всё лицо, надорванной губой, из-за которой казалось, что он улыбается, но улыбка выходила жуткой.
– Дай руки, лорка!
Я протянула ему руки, глядя в глаза. Он связал их веревкой, которая была у него тут же на поясе.
– Я не лорка! Я – Эллирея Вакур!
– Замолчи, лорка, и радуйся, что у хозяина сегодня хорошее настроение, и ты получишь всего десять плетей, а не пятьдесят, что полагается за оскорбление сиятельства, – тихо говорил мне на ухо этот мужик. Иди давай! – он подтолкнул меня в спину, и я в одной рубашке и босиком вышла во двор поместья, где собралось, казалось огромное множество людей.
Мы остановились в самом центре перед главным входом, оборотни жадно рассматривали меня и также жадно принюхивались. В толпе я увидела Горда, который делал мне какие-то знаки, но от холода я стала плохо соображать, на меня от всего происходящего накатила апатия. Двое мужчин вынесли широкую лавку и поставили её рядом со мной. Тот здоровяк – оборотень толкнул меня на неё, заставив лечь на живот. Раздался треск, и моя спина и ягодицы оголились. В толпе я услышала:
– Сладко пахнет, лорка, она моя…
– Нет, Ригус, обойдёшься, первым буду я, я её давно приметил, только по запаху не мог понять, что она – лорка!
Мне казалось, что я схожу с ума от ожидания своего наказания и этих мерзких слов, что вызывали в моей душе желание заткнуть им всем глотки самым простым способом – убить!
Первый удар зажёг на моей спине пожар, второй разжёг пламя, третий и четвёртый слились в один, а после пятого моё сознание отказало мне, и я уплыла в блаженное небытиё.
Я очнулась от того, что кто-то попытался залить мне в рот мерзкую на вкус гадость, и я вырвала её обратно.
– Нужно выпить, Эль. Это доктор принёс! У тебя жар, молоко перегорает, поэтому надо пить зелье!
– Не… могу… – выдавила я из себя, с трудом открыв глаза, перед которыми всё плыло и качалось. Я увидела лицо Горда с большой кружкой с зельем, которое он уговаривал меня выпить.
– Соберись, девочка, твой сыночек без тебя скучает, плачет, нянька его, малолетняя егоза, не может без тебя уложить спать!
– Где.. он…
– Он в соседней комнате, с той маленькой оборотницей, играют. Я нашёл для Ллойда кормилицу и заплатил ей. А твоё молоко почти перегорело…
– Сколько…
Горд понял меня:
– Уже три дня прошло…
– Моя спина…
– Почти всё зажило…
– Лорка… я не… лорка…
– Нет, милая. Я сходил к герцогу и рассказал ему о тебе. Пока ты поживёшь с сыном у меня. На улицу выходить я тебе не советую, скоро полнолуние, у волков гон. Но одна радость – и работать тебе пока не придётся, а то ты себя довела!
– Уехать… уехать надо… амулет… запах…
– А вот это пока не разрешено.
– Кем…
– Господин Юлиус Картер запретил тебе покидать поместье и эту комнату. Почему, я тебе не скажу, Эль. Давай пока подождём, может, что-то проясниться!
Я не верила в хороший исход моего дальнейшего пребывания в поместье Чёрного Герцога, и как оказалось, я была права!
– Что там было, Горд, ну, после? – я сидела на кровати, опираясь на подушки, и играла с ползающим по мне сыном.
– Солдаты сиятельства были потрясены твоей стойкостью, ты не издала ни звука, Эль! Даже когда я поднимал тебя со скамьи и нёс к себе, ты ненадолго открыла глаза, и многие услышали твои слова. " Где мой сын?" – спросила ты, оборотни были под впечатлением!
– Да-а-а, хорошее развлечение им за мой счёт устроил Чёрный Герцог!
– Не называй его больше так, Эль, он ненавидит это прозвище!
– Меня поэтому высекли?
– Ну-у-у, нет…
– А за что тогда? – я иронично посмотрела на лейтенанта, – что ещё я натворила ТАКОГО, что меня стоило бы наказать таким жестоким образом?
– Ты обманула всех своим амулетом, скрыла запах. В Вольвгандте за это наказание – тюрьма, но тебя только высекли…
– Гад! Какой же гад!
– Ты про кого это, Эль?
– Да про одного засранца, который втравил меня в это, и ведь же не отстанет!
– Я его знаю?
– Горд, пока я для него не сделаю кое-что, я не могу ничего говорить! Просто поверь! Как только можно будет всё рассказать, ты узнаешь первым!
– Хорошо, Эль. Я сейчас схожу за едой, а вы не скучайте без меня!
Я взяла Ллойда на руки и стала напевать старинную эльвинскую песню, которую пела мне моя мама. Я перевела её на ританийский, и теперь мой сын стал единственным слушателем моего стихотворного и певческого таланта. Голос у меня не был таким нежным, как у моей мамы, но эльвинская кровь давала мне преимущества: петь я умела и любила!
Справа – лес, а слева – поле,
Впереди – дорога!
Ты иди по ней смелее!
И печаль – тревога
Не заденет твоё сердце,
Не затронет горе.
Ты иди по ней смелее
И вернёшься вскоре!
Так я напевала, пока не услышала под дверью скрип половиц, как будто кто-то стоит и слушает! Я вскочила с кровати и резко распахнула дверь: за ней стоял сам хозяин поместья и как-то странно глядел на меня, а потом молча развернулся и ушёл. Я закрыла дверь и поняла, что опять этот мужик видел меня в одной рубашке.
" Надеюсь, за совращение господина я не получу плетей?" – усмехнулась я и прилегла на кровать, уснула, пока не услышала, как пришёл Горд, и его тихий разговор с кем-то за дверью.
– Кто там? – спросила я.
– Никто, спи, – сказал лейтенант и устроился на маленькой походной кровати, на которой ему приходилось спать с моим переселением к нему в комнату.
Утро следующего дня встретило меня мрачным лицом Горда. Он, почему-то, собирал мои вещи в большую сумку.
– Что случилось, Горд? Хозяин отпустил меня? Я смогу уехать?
– Нет, Эль, нет, – мужчина явно не хотел разговаривать со мной, но меня это встревожило.
– Что происходит, лейтенант Горд? – я почти кричала, – не смей пугать меня!
Ллойд, услышав мой голос, проснулся и заплакал. Горд отвлёкся от сбора моих вещей и взял со стола молоко, чтобы покормить младенца. На меня он даже не смотрел.
– Собирайся, Эль, ты переезжаешь, приказ Его Сиятельства, будь он неладен!
– И куда… Не говори только, что к лоркам в казармы…
– Нет, Эль… Оттуда я бы тебя смог вытащить, – Горд по-прежнему не глядел на меня, – ты переезжаешь в покои фавориток Его Сиятельства герцога Юлиуса Картера…
– Нет! – только и смогла вскрикнуть я, – что можно сделать, Горд? Я не хочу…
И тут дверь комнаты лейтенанта распахнулась, и в неё вошёл уже известный мне мужчина со шрамом.
– Госпожа, вы готовы?
– Госпожа, госпожа… надо же? – истерически засмеялась я, – а как же лорка? А теперь госпожа… А вот и нет!
– Что нет? – опешил оборотень.
– Нет, значит, что я ещё не готова! А когда буду, тогда и придёшь! – я выставила мужчину из комнаты и закрыла за ним дверь, затем села на кровать и разрыдалась. Горд подошёл ко мне и обнял за плечи, потом присел и, продолжая кормить моего сына, стал поглаживать меня покалеченной рукой по спине, пытаясь успокоить.
– Я не знаю, что сказать, Эль…
Тут же дверь сотряс сильный удар, и она вылетела из петель: сиятельство решило, что это самый эффектный способ появления в моей жизни!
– Ваше Сиятельство… – только успел сказать бешеному герцогу лейтенант, как я услышала:
– Воооон! Пошёл вон отсюда! И щенка забери! Я с этой девкой хочу поговорить наедине! – глаза боротня горели огнём, а мои слёзы сразу высохли. Поведение этого… я считала ужасным, но моё мнение никого не интересовало!
– Ты… – прорычало это… чудовище, подлетая ко мне и хватая меня за горло так, что я оказалась приподнятой над полом в захвате, от которого начала задыхаться, – ты, человеческая подстилка, солдатская шлюха, променяла меня, МЕНЯ, – рычало чудовище, пока я задыхалась, от недостатка воздуха лёгкие загорелись огнём, – меня, альфу Чёрных Волков на жалкого полукровку! Тварь!
Меня отбросило в стену, и мой затылок с ней поздоровался. Если бы не удар, то у меня бы хватило сил что-нибудь ответить этому недомужчине, бьющего слабых женщин, но я на мгновение потеряла сознание, и очнулась от того, что меня… насилуют! Руки мои были связаны наверху, а надо мной нависал сам герцог, вколачиваясь с такой силой, что от боли хотелось взвыть!
Я попыталась дёрнуться и отползти наверх, но чокнутый герцог зарычал и обхватил мои бёдра руками посильнее. Я поняла, что опять уплываю, хотелось заорать, но я решила не доставлять насильнику такого удовольствия! Когда я начала терять сознание, герцог стал бить меня по щекам, говоря:
– Потеряешь сознание, придушу твоего ублюдка!
Мне пришлось через силу открыть глаза и смотреть в потолок, пока герцог с диким рыком не дёрнулся в последний раз и не излился в меня. И тут я опять улетела в небытие.
Очнулась я в незнакомой комнате в огромной кровати с балдахином. На мне была очень тонкая рубашка из нифейского шёлка, а рядом, на стуле, я увидела экономку, которая выводила носом рулады.
И тут я вспомнила о том, что произошло со мной. Я всхлипнула и отвернулась от женщины, чтобы проплакаться. Мои слёзы лились и лились, а я всё не могла никак остановиться, пока не стала рыдать в голос.
– Ну хватит, нашла горе! Нечего было хозяина из себя выводить! Не противилась бы ему, и всё полюбовно бы было! И доктора опять бы не пришлось к тебе вызывать!
Как я ненавидела её в этот момент!
– Пошла вон! – заорала я. – И чтоб духу твоего рядом со мной не было! Иди отсюда, жалей своего хозяина в другом месте!
Я кричала что-то ещё, по-моему, даже опять называла герцога по его прозвищу, но когда экономка убралась из комнаты, ко мне в этот день больше никто и не зашёл. Я потом успокоилась, и мне захотелось по нужде. Попытавшись встать, я увидела, что подо мною растеклась кровавая лужа. Мне, как оказалось потом, наложили швы на промежность, но я-то об этом не знала! Мой поход в поисках горшка или туалета закончился тем, что возле двери я опять потеряла сознание. И на этот раз меня пришлось доставать с того света.
О проекте
О подписке
Другие проекты