Глава 3

За следующие два дня Даша поняла, что удивление ее было совершенно беспочвенным – ведь если подумать, Боровицкий никогда не говорил, что он беден, как церковная мышь. Ее собственные стереотипы сыграли с ней злую шутку: он был, во-первых, старым, во-вторых, писателем, причем неизвестным, во всяком случае, для нее. Для Даши любой неизвестный широкой публике творческий человек был обречен на то, чтобы влачить жалкое, полунищенское существование, питаясь сухой корочкой и запивая ее прокисшим молоком, украденным из ближайшего продовольственного магазина. Пришлось подкорректировать свои представления, и Даша поделилась размышлениями с мужем. Максим отреагировал неожиданно.

– Дашка, ты хоть понимаешь, какую роль играешь при своем аббате Фариа? – спросил он агрессивно за ужином, откладывая в сторону недоеденный кусок отбивной, чего с ним отродясь не случалось.

– Какую? – заинтересовалась Даша.

– Роль Ватсона, которая, по моему глубокому убеждению, совершенно идиотская. Понятно, зачем он нужен был Конан Дойлу – задавать те кретинские вопросы, которые задавал бы сам читатель. Но в жизни-то зачем он нужен? Исключительно чтобы подыгрывать талантливому, неординарному человеку. Создавать, знаешь ли, фон. Серенький такой фон, неброский.

– Максимка, тебя какая муха укусила?

– А тебя? – огрызнулся он. – Ты хоть раз себе задавала вопрос: с чего, собственно, твой писатель возится с тобой, встречается, записочки пишет?

– Да чего ты взъелся на него? – удивленно спросила Даша и уселась за стол. – Ему просто хочется с кем-то поговорить, а я хороший слушатель. Ему вообще люди интересны, и он в них прекрасно разбирается. Петр Васильевич случайно познакомился со мной, нашел благодарного слушателя – вот и общается.