Вовка-Кабанчик провел остаток ночи в подъезде со сломанным кодовым замком. Вышел рано, посидел на скамейке, поплевал на пальто и потер его. Это немного его взбодрило, как любая гигиеническая процедура. Но все равно чувствовал он себя паршиво. Скулил голодный желудок, болела голова, ныли суставы. Хотелось выпить. И даже не то чтобы выпить. Хотелось испытать какую-нибудь радость. И тут он вспомнил ночь, цуцика, красивую даму в шубе. «Ёб…» – хлопнул он себя по лбу и сунул руку в карман. Ему не приснилось! Там действительно оказались две зеленые бумажки с приятными цифрами 100. «Во хрень! – взволнованно сказал себе Вовка. – И чего я тут…» Он побрел, не очень ясно представляя себе, где находится, но ноги сами привели его к «Седьмому континенту». Вовка нащупал в кармане купюру и поискал глазами обменный пункт. Он его нашел. Люди из небольшой очереди выгребали из лотка деньги без всяких паспортов. Но если бы у Вовки даже спросили паспорт, он бы его показал. Нормальный, российский, общегражданский, с московской регистрацией. Улица, дом, квартира. Только по этому адресу давно не живут даже крысы. Один из последних московских бараков был снесен задолго до того, как Вовке поставили эту прописку. В другой жизни Владимир Васильевич Серков, на имя которого и был выдан паспорт, жил в обычной панельной пятиэтажке с мамой-пенсионеркой, работал слесарем в своем ЖЭКе. Когда мама умерла, он растерялся, сильно запил, стал водить домой вмиг появившихся приятелей. Они – своих приятелей. В один из таких чумных вечеров у Вовки пропал паспорт. А через какое-то время он очнулся на свалке за городом – ничего не помнящий, избитый, раздетый, в одном тренировочном костюме. В кармане штанов он обнаружил потерянный паспорт с новой регистрацией и копию документа, согласно которому Владимир Васильевич Серков продал свою двухкомнатную квартиру неизвестному гражданину и купил другую по адресу, указанному в регистрации. Он нашел это место. Там, где давно снесли барак, скучно застыла стройка нежилого объекта, замороженная несколько лет назад. Сходил он и по старому адресу, обращался в милицию. После этих попыток утвердиться в гражданских правах у него и стали ныть кости по ночам и в непогоду, а во рту осталось восемь зубов. Хорошо, что есть коренные: жевать можно. Выяснилось, что люди живут и на свалках, в подвалах, в таких дырах, куда и бездомная собака не полезет. Выжил и Вовка. Только похоронил в душе Владимира Васильевича Серкова, оставив на память паспорт. Нашлись для Вовки места, приросла кличка. Кабанчиком его назвали за привычку есть по ночам, обязательно в одиночку, добытую за день еду. Он раскладывал все на тумбочке, принесенной с помойки, – и ел, аккуратно, не торопясь, со вкусом, как будто это ужин, приготовленный мамой.
…Вовка постоял немного в вестибюле, а потом решительно прошел мимо обменного пункта прямо в богатый торговый зал, где все радовало глаз, а запахи кружили голову.
Дина подъехала к своему дому, когда Анна Ивановна, ее помощница по хозяйству, вела с прогулки Топика и Чарли.
– Анна Ивановна, – извиняющимся голосом сказала Дина, кивнув на Чарли. – Понимаете, так получилось.
– Да понимаю я, откуда ночью берутся незнакомые собаки, – улыбнулась Анна Ивановна. – Сразу сообразила, еще до того, как записку твою прочла. Ничего. Зверь симпатичный, умный, ласковый. Не такой красавец, как наш Топаз, но и не такой своенравный. Ты действительно будешь искать его хозяев или просто так написала – для меня?
– Попробую. У него ошейник есть с какими-то цифрами. Вроде и не телефон, и не адрес, но что-то же они значат. Я потом разберусь. Я, Анночка Ивановна, валюсь с ног и совершенно убита. Произошла ужасная история. Поднимемся, я вам все расскажу.
Когда собаки были вымыты, накормлены и мирно улеглись рядом подремать, Дина получила большую чашку капучино, с наслаждением вдохнула аромат и отказалась от тоста.
– Ох, нет, не могу, не проглочу куска. Потом. Ну, слушайте. Может, у вас возникнут какие-то соображения.
Анна Ивановна уселась поудобнее и стала внимательно слушать, а Дина в очередной раз подумала, какое приятное и открытое у нее лицо. Дина очень доверяла мнению и опыту своей шестидесятилетней помощницы.
– Ну, и что вы думаете? – спросила она, закончив рассказ. – Вы же видели Катю. Она приходила к нам несколько раз.
– Конечно, я помню. Такая хорошенькая, спокойная, культурная. Непонятно, что с ней могло случиться? Но это сейчас второй вопрос. Надо ее найти. Не дай бог что…
– Сережа найдет. Он этим занимается, уже многих подключил. Пока есть один положительный результат: ее не нашли в моргах, больницах, сводках несчастных случаев. Хотя… у нее же нет с собой документов. Мужу кажется, что она вообще ушла из дому раздетой, но, может, она накинула что-нибудь. Ох, у них в квартире такое творится. Игорь совершенно потерял голову. Я купила немного продуктов, но он ничего не ест.
– Диночка, я все поняла. Сама собиралась это предложить. Конечно. Я поеду туда, приберусь, приготовлю. Может, еще как-то помогу. У телефона там посидеть, за лекарствами сходить. Кстати, насчет лекарств. Есть мужики, которым в горе выпить надо. А есть такие, которым ни в коем случае. Потом возни не оберешься. Игорь как?
– Он, по-моему, нормальный. Но я бы не стала рисковать. В их ситуации только запоя не хватало.
– Может, да, а может, и нет, – глубокомысленно заключила Анна Ивановна и стала собираться. – Ты мне адрес и как доехать напиши.
– Вы на машине поедете. Сейчас Николаю Ивановичу позвоню.
– Ой, не надо. Я люблю ногами походить, магазины рассмотреть, на рынке оглядеться. Забуду где-нибудь этого Колю. Потом его искать придется.
– А говорите, Топик своенравный. Ладно, пишу. Вот деньги, ключи от Катиной квартиры. Игорь сказал, можно не звонить. Он поспать собирался.
– Ты тоже отдохни. Я позвоню попозже.
Дина была в ванной, когда туда влетела осененная какой-то мыслью Анна Ивановна.
– Извини, я на секунду. Слушай, а это не сглаз? В смысле порча? У Кати твоей?
– Вопрос на засыпку, Анна Ивановна, – вздохнула Дина. – Но мысль интересная.
Дина прилегла на кровать, собираясь подремать минут двадцать, но сразу провалилась в глубокий сон. Она шла по густому лесу и никак не могла выбраться из него. И вдруг в просвете между деревьями увидела свою школу. Сердце забилось, как в детстве, когда бежала туда по утрам, боясь опоздать. Она пошла быстрее, но школа не приближалась. Вдруг за кустами мелькнул золотой хвост Топика. Дина позвала его, но он почему-то не оглянулся. Дина рванулась и увидела, что собака бежит за фигурой в белой рубашке. «Катя! – закричала Дина. – Подожди меня, Катя!» Она проснулась и провела рукой по взмокшему лбу. Где ты, Катя?
В дверь звонили. Она открыла. Озабоченный Сергей сказал с порога:
– Спокойно. Пока ничего. Понимаешь? Ничего плохого.
Они какое-то время сидели молча, пытаясь родить хоть какую-нибудь идею. Дина вздохнула и вышла на кухню.
– И все-таки нельзя сбрасывать со счетов возможность естественных поворотов в этой странной истории, – глубокомысленно произнес Сергей, когда Дина вернулась.
– Что ты имеешь в виду? – Дина поставила перед ним вазочку с клубничным мороженым и стакан апельсинового сока.
– Ой, вкусно как! – восхитился он. – И лишних денег не берут.
– Помешались все на этой рекламе. Не отвлекайся. Какие повороты?
– Нормальные. Молодая привлекательная женщина переживает стресс, кризис, депрессию, раздрызг. За что-то обижается на мужа. Игорь сам говорил, что Катя его вроде бы возненавидела. Она дожидается, пока он уснет, выскакивает в рубашке, босиком из дома и… Продолжай: и…
– И…Чего ты хочешь от меня? – спросила она.
– Сиротских вкраплений сообразительности. Катя выскакивает из своего дома и заскакивает в другой. Скорее всего, в соседний. К мужчине, тугодумка ты несчастная. К другому мужику. Которого она, мягко говоря, не ненавидит.
– Это исключено, к сожалению.
– Почему ты так уверена?
– Потому что Катя – особенный, очень чистый человек. И честный. Она мне говорила, что Игорь у нее – первый и единственный мужчина.
– И ты, конечно, поверила.
– И речи не было, чтобы меня в чем-нибудь убеждать. Я поняла: она именно такой человек. Если она об этом сказала, значит, так оно и есть. В противном случае Катя просто не касалась бы подобной темы.
– Игорь тоже так думает?
– Надеюсь. Он же не дурак. Есть у него, конечно, признаки общемужского идиотизма, но они не составляют его суть.
– Мысль ясна. А вот интересно, как ты думаешь с позиции общеженской мудрости: я сыт этой детсадовской размазней?
– Ты о чем?
– О том, чтобы пожрать по-человечески. Колбасы там побольше, хлеб, огурец какой-нибудь соленый. Да и бар, как мне помнится, в этом доме имеется.
– Ох, извини. Мне самой есть не хочется, вот я и не подумала… Сейчас принесу.
– Принеси. Только еще один вопрос. Почему ты уверена, что второй мужчина не мог появиться у Кати после вашего разговора? Допустим, она просто не успела тебе о нем сообщить. А?
– Ох, я уже не знаю. Замучил ты меня. Но мне кажется, что это не так. Я чувствую какую-то напасть. И то, что твои милиционеры ничего не узнали, меня только убеждает в этом.
Анна Ивановна вышла из метро «Беляево» и обнаружила небольшой рынок недалеко от подземного перехода. Внимательно изучила ассортимент, купила парную телятину, свинину, зелень, свежую и квашеную капусту, лук, морковь, свеклу, томатный соус, красный сладкий перец, сметану. Хороший украинский борщ понравится Игорю и вернет силы Кате, когда она вернется. Секрет оптимизма Анны Ивановны заключался в том, что она мысленно приближала позитивное разрешение сложных ситуаций. Сейчас она полностью сосредоточилась на желании, чтобы милая, нежная Катя оказалась дома – целая и невредимая. Думая о ней, Анна Ивановна купила яблоки, бананы, виноград и два граната. Сумка стала по-настоящему тяжелой. И все-таки Анна Ивановна не удержалась – остановилась у палатки с рассадой и семенами. Оранжерея в пентхаусе Дины стала для нее источником радости и вдохновения. Она поставила сумку на землю, сжала ее ногами и погрузилась в изучение ярких пакетиков.
– Возьмите эти ирисы, – раздался рядом женский мелодичный голос. – Я их открыла для себя в прошлом году и не могла нарадоваться. Такие богатые цвета, высокие и стоят до самой осени.
– Да? – Анна Ивановна посмотрела на женщину лет сорока, которая, как и она, с явным удовольствием выбирала семена. – Пожалуй, возьму, попробую. А то я розами увлеклась. Думаю, надо бы их чем-то разбавить. Ирисы подойдут.
Женщина улыбнулась.
– Чувствую родственную душу. Я тоже могу часами выбирать и думать, что с чем сочетается. Меня Валей зовут. А вас?
Анна Ивановна представилась, с интересом разглядывая собеседницу. Нежный певучий голос совсем не вязался с крепкой коренастой фигурой и волевым лицом с неженственными, резкими чертами. Глаза у Вали оказались очень чистого голубого цвета.
Сделав покупки, они вместе пошли по улице.
– Вы здесь живете? – спросила Валя.
– Нет, первый раз приехала. К знакомым. А вы?
– Я живу в Ясеневе. А здесь часто бываю. Муж привозит меня с утра, я хожу, семена, рассаду присматриваю. Тут богатый выбор. Так что заглядывайте сюда. Может, еще увидимся.
Женщины попрощались, и Анна Ивановна заспешила к Профсоюзной улице, где жили Катя и Игорь. Совсем свихнулась. У людей горе, а она развлечение себе нашла. В дверь Анна Ивановна на всякий случай позвонила. Игорь сразу открыл, и по его взгляду стало ясно, как он разочарован. Не вернулась, значит.
– Я Анна Ивановна. Дина прислала меня помочь вам. Вы отдыхайте. Я приберусь, обед приготовлю. Борщ сварю.
– Да, спасибо, – рассеянно кивнул он и ушел в спальню.
«Надо было купить ему водки», – с жалостью подумала Анна Ивановна.
О проекте
О подписке
Другие проекты