Отзывы на книги автора «Генрих Бёлль»

Данная цитата – слова из произведения Генриха Бёлля «Бильярд в половине десятого», которые наилучшим образом отражают суть этого антифашистского семейного романа-воспоминания.
Действие романа охватывает всего один день – 6 сентября 1958 г., наполняясь при этом воспоминаниями пятидесятилетней немецкой истории от 1907 до 1957 г. В центре истории – семья Фемелей, состоящая из трех поколений архитекторов: Генриха Фемеля, его сына Роберта Фемеля и внука Йозефа. Ядром, связующим всю композицию романа, является юбилей Генриха Фемеля, которому 6 сентября 1958 г. исполняется восемьдесят лет. Это дает повод автору и его героям оценить прошлое в исторической ретроспективе.
Бёлль часто пользуется библейской символикой, наполняя ей свой роман. Так Генрих Фемель: творец, созидатель, – ассоциирует себя с библейским Авраамом, основоположником большого рода. Более пятидесяти лет назад полный надежд на успех и личное счастье Генрих Фемель подал на конкурс свой проект возведения аббатства Святого Антония, и осуществил свой проект. Но жизнь обманывает ожидания и надежды Генриха Фемеля на счастье. Он теряет 20-летнего сына Отто (погибшего под Киевом), который принял «причастие буйвола» и невестку Эдит; а жена Иоганна, оказывается в лечебнице для душевнобольных. В романе существенную роль играет следующее противопоставление: принявшие «причастие буйвола» – те, кто поклоняется силе и милитаристской власти и в результате пропаганды, становятся нацистами, противопоставляются принявшим «причастие агнца» – жертвам этих «буйволов». Все это восходит к библейской антитезе «агнцев» («овцы») и «волков», подчеркивая чистоту, невинность, жертвенность одних и слепую жестокость, и антигуманную сущность других.
Так мы узнаем, что сын Генриха Роберт Фемель, будучи гимназистом, клянётся не принимать «причастие буйвола». В юности он вместе с группой сверстников вступает в борьбу с фашизмом. Из-за этого ему приходится бежать из Германии в Голландию, как ранее его другу Шрелле, спасаясь от преследования нацистов, на грузовом судне. Вернувшись через несколько лет на родину, он оказывается в армии; но его служба оборачивается местью за погибших друзей. Роберт – подрывник: во время войны он «обеспечивает сектор обстрела» и без сожаления уничтожает построенное отцом аббатство святого Антония. Для него эти руины – памятник ошибок прошлого Германии, которые никогда не должны повториться. Поэтому аббатство – это символ всей истории Германии. О церковниках и монахах Бёлль пишет, что они вместе с нацистами с факелами в руках «отпраздновали наступление новой эры, эры “жертв и страданий”». Это также дает понимание, почему Роберт взрывает аббатство. Для Бёлля Церковь – отпавший от Бога и его заповедей институт. А темы ложной «фарисейской» религиозности и «квасного патриотизма» являются сквозными в творчестве Бёлля.
Бёлль, стремясь оценить и понять послевоенную действительность, выделяет прошлое и настоящее. Сцены из прошлого, повторяясь вновь и вновь по мере продвижения текста от начала к концу повествования, наполняясь новым содержанием, в итоге как бы прорастают в настоящем времени. В книге происходит слияние прошлого, настоящего и будущего – их нерасторжимость.
Почему «Бильярд в половине десятого»? В послевоенное время Роберт проводит каждый день в отеле с половины десятого до одиннадцати, играя в бильярд вместе с Гуго (гостиничным боем). Для Роберта Фемеля в игре в бильярд открывается сущность мира и его жизнь. Метафора удара – это взрыв аббатства:

Фемель взял кий наперевес, словно винтовку, и прицелился в башню Святого Северина

красный шар катился по зеленому полю, белый по зеленому; монотонная музыка шаров звучала почти так же, как грегорианская литургия, а в бесконечных геометрических фигурах, которые три шара прочерчивали на зеленом сукне, была своя строгая поэзия; никогда не принимай "причастия буйвола", покорно терпи истязания, "паси овец Моих"

Поэтому роман изобилует метафоричностью, которая не всегда может быть уяснена.
Подытоживая можно сказать: «Бильярд в половине десятого» сложный, типично немецкий роман, который стоит читать, хотя бы, потому что в нем находит свое воплощение тема «непреодоленного прошлого».

Данная цитата – слова из произведения Генриха Бёлля «Бильярд в половине десятого», которые наилучшим образом отражают суть этого антифашистского семейного романа-воспоминания.
Действие романа охватывает всего один день – 6 сентября 1958 г., наполняясь при этом воспоминаниями пятидесятилетней немецкой истории от 1907 до 1957 г. В центре истории – семья Фемелей, состоящая из трех поколений архитекторов: Генриха Фемеля, его сына Роберта Фемеля и внука Йозефа. Ядром, связующим всю композицию романа, является юбилей Генриха Фемеля, которому 6 сентября 1958 г. исполняется восемьдесят лет. Это дает повод автору и его героям оценить прошлое в исторической ретроспективе.
Бёлль часто пользуется библейской символикой, наполняя ей свой роман. Так Генрих Фемель: творец, созидатель, – ассоциирует себя с библейским Авраамом, основоположником большого рода. Более пятидесяти лет назад полный надежд на успех и личное счастье Генрих Фемель подал на конкурс свой проект возведения аббатства Святого Антония, и осуществил свой проект. Но жизнь обманывает ожидания и надежды Генриха Фемеля на счастье. Он теряет 20-летнего сына Отто (погибшего под Киевом), который принял «причастие буйвола» и невестку Эдит; а жена Иоганна, оказывается в лечебнице для душевнобольных. В романе существенную роль играет следующее противопоставление: принявшие «причастие буйвола» – те, кто поклоняется силе и милитаристской власти и в результате пропаганды, становятся нацистами, противопоставляются принявшим «причастие агнца» – жертвам этих «буйволов». Все это восходит к библейской антитезе «агнцев» («овцы») и «волков», подчеркивая чистоту, невинность, жертвенность одних и слепую жестокость, и антигуманную сущность других.
Так мы узнаем, что сын Генриха Роберт Фемель, будучи гимназистом, клянётся не принимать «причастие буйвола». В юности он вместе с группой сверстников вступает в борьбу с фашизмом. Из-за этого ему приходится бежать из Германии в Голландию, как ранее его другу Шрелле, спасаясь от преследования нацистов, на грузовом судне. Вернувшись через несколько лет на родину, он оказывается в армии; но его служба оборачивается местью за погибших друзей. Роберт – подрывник: во время войны он «обеспечивает сектор обстрела» и без сожаления уничтожает построенное отцом аббатство святого Антония. Для него эти руины – памятник ошибок прошлого Германии, которые никогда не должны повториться. Поэтому аббатство – это символ всей истории Германии. О церковниках и монахах Бёлль пишет, что они вместе с нацистами с факелами в руках «отпраздновали наступление новой эры, эры “жертв и страданий”». Это также дает понимание, почему Роберт взрывает аббатство. Для Бёлля Церковь – отпавший от Бога и его заповедей институт. А темы ложной «фарисейской» религиозности и «квасного патриотизма» являются сквозными в творчестве Бёлля.
Бёлль, стремясь оценить и понять послевоенную действительность, выделяет прошлое и настоящее. Сцены из прошлого, повторяясь вновь и вновь по мере продвижения текста от начала к концу повествования, наполняясь новым содержанием, в итоге как бы прорастают в настоящем времени. В книге происходит слияние прошлого, настоящего и будущего – их нерасторжимость.
Почему «Бильярд в половине десятого»? В послевоенное время Роберт проводит каждый день в отеле с половины десятого до одиннадцати, играя в бильярд вместе с Гуго (гостиничным боем). Для Роберта Фемеля в игре в бильярд открывается сущность мира и его жизнь. Метафора удара – это взрыв аббатства:

Фемель взял кий наперевес, словно винтовку, и прицелился в башню Святого Северина

красный шар катился по зеленому полю, белый по зеленому; монотонная музыка шаров звучала почти так же, как грегорианская литургия, а в бесконечных геометрических фигурах, которые три шара прочерчивали на зеленом сукне, была своя строгая поэзия; никогда не принимай "причастия буйвола", покорно терпи истязания, "паси овец Моих"

Поэтому роман изобилует метафоричностью, которая не всегда может быть уяснена.
Подытоживая можно сказать: «Бильярд в половине десятого» сложный, типично немецкий роман, который стоит читать, хотя бы, потому что в нем находит свое воплощение тема «непреодоленного прошлого».

Притворство сплачивает воедино тех, кто связан круговой порукой лицемерия.

Мольер

На сольное представление клоуна по имени Ганс Шнир собрались люди из разных общественных прослоек. Среди них его родители, брат Лео, перешедший в католицизм, бывшая спутница жизни Мари и её муж Цюпфнер, католические знакомые, с которыми Ганса на определённом этапе свела жизнь... и даже его покойная сестра Генриетта, погибшая в самом конце мировой войны. Однако нам предлагают непривычную, перевёрнутую перспективу. Именно клоуну отведена роль зрителя, который оценивает собравшуюся публику и пытается каждому определить его место. На всё это у него есть один день. Свет в зале потушен, представление начинается, дамы и господа!

Оставшись без работы и без денег, Ганс возвращается в родной город в надежде найти поддержку. Общество, которое мы видим через призму восприятия клоуна, пронизано лицемерием сверху донизу. Двуличие и ханжество окутывают как общественную, так и частную сферу. Яркий пример - семья самого Ганса Шнира. Его родители всегда были в высшей степени состоятельными людьми, но, как Ганс признаётся отцу, в детстве дети часто оставались голодными.
Ксенофобия матери Ганса не помешала ей после окончания войны занять видное место в комитете по преодолению расовых противоречий. Во время войны она яростно выступала против «жидовствующих янки» и отправила свою совсем юную дочь на защиту немецкой земли.
Двойные стандарты, эгоизм и мелкие подлости так называемых «истинных» католиков (и не только их) показаны убедительно, хотя мне антиклерикальная составляющая романа не показалась особенно резкой.

Нет, если уж лицемерить, то наверняка так, чтобы получить максимум удовольствия, а это значит поставить на католическую карту. С этой картой никогда не проиграешь.

Ганс осознаёт, как католические друзья Мари отравляют ей жизнь своими нравоучениями. В этом частном примере отражается проблема общества в целом, где якобы намного легче прожить на пятьсот марок, чем на две тысячи.
Глаза у клоуна широко раскрыты, и он прекрасно подмечает ханжеские попытки защититься от человеческой природы, отрицая естество и манипулируя людьми с помощью угрызений совести. Здесь хочется воскликнуть, что жизнь и без того достаточно запутана, чтобы её ещё осложнять надуманными догматами!
Картинно занимаясь благотворительностью, мать Ганса не упускает любую возможность оплатить свою деятельность на «благо человечества» из общественных фондов.

Несмотря на то что на личном банковском счету моей матери в графе «сальдо» записана шестизначная цифра — все её счета за телефон (и конечно же расходы на поездки в Амстердам и другие города) оплачивает Центральный комитет.

Милейшая женщина, эта госпожа Шнир. Даже трагическая смерть родной дочери, кажется, не может поколебать её уверенности в собственной правоте.
Опять же, это не частный случай, не исключение, а вполне распространённое явление.
Клоун знакомит нас и с другим персонажем, который успешно «перекрестился» из убеждённого нациста в защитника прав человека.

Калик — это тот молодчик, который донёс на меня, обвинив в пораженчестве, а потом, когда надо мной устроили суд, потребовал проявить твёрдость, неумолимую твёрдость. Это его осенила гениальная идея мобилизовать сиротский дом для «последней схватки с неприятелем». Я знал, что теперь он важная птица. В вечерней газете говорилось, что «Крест» ему пожаловали за «заслуги в деле распространения демократических взглядов среди молодёжи».

Люди, конечно, могут измениться и получить прощение, но для этого желательно, чтобы они раскаялись, а этого у героев романа как-то не наблюдается.

Представители описываемого общества находятся во власти множества предрассудков, не позволяя себе открыто выйти за рамки «нормы», нередко установленной кем-то в стародавние времена, о которых большинство этих людей имеет весьма расплывчатое и искажённое понятие... Что подтверждается попытками героев книги обращаться к истории, ссылаясь на Генриха VIII и его сложные матримониальные отношения.
Семья любящих друг друга Сабины и Карла нуждается в деньгах, но это не мешает им заводить детей. Находясь в плену искусственных установок, они лишают себя счастливой повседневной жизни, заменяя простые радости нудными рассуждениями и позволяя раздражительности захватывать домашнее пространство.
Мари очень привязана к Гансу, но она не может принять «жизни во грехе» и того, что её возлюбленный не принимает католичества. Девушка не позволяет себе просто наслаждаться жизнью. Мари и Ганс часто говорят о будущих детях, но Мари не может родить ребенка вне брака.
Попытки компромисса оказываются безуспешными. Конфликт между чувствами и долгом, как его понимает католичка Мари, приводит к печальным последствиям. Это неприятие собственной жизни заставляет её делать аборты, о которых Ганс не догадывается.

Большинство персонажей верят, что они всё делают правильно и следуют своим «принципам». Но насколько они в этом искренни, насколько честны хотя бы сами с собой?
Ощутимый налёт фальшивости присутствует в их восприятии естественных сторон жизни.

Деньги — это почти такая же щекотливая штука, как «вожделение плоти». Никто открыто о них не говорит, никто открыто не думает; либо потребность в деньгах «сублимируется», как сказал Мари священник о «вожделении плоти», либо считается чем-то вульгарным; во всяком случае, деньги никогда не воспринимаются в том виде, в каком они нужны человеку: как еда, как такси, как пачка сигарет или номер с ванной.

Мы видим, что главный герой проницателен и довольно обидчив. По его собственному признанию, Ганс моногамен, и, полюбив Мари, он не может думать о другой. Для него вернуть девушку - вопрос жизненной необходимости. При этом его отношение к Мари выдаёт собственника, он считает её «падшей женщиной», раз она посмела уйти к другому. Есть в его, вероятно, искренних чувствах, элемент инфантилизма и эгоизма.
Отец, узнав о сердечной драме сына, справедливо советует ему примириться.
Гансу, на мой взгляд, не хватает спонтанности и эмпатии. В этом смысле молодой Шнир сам часть общества с его фальшивой добродетелью, недостатки которого он умело обнажает. Наблюдая и выявляя пороки окружающих, он сохраняет определённую отстранённость. Ганс, видимо, не способен прочувствовать, как важно для Мари её мировоззрение, которое он не разделяет. Он так и не стал сопричастен переживаниям и душевным мукам женщины, живущей рядом с ним.
Здесь мы приходим к вечному вопросу о ценностях. Как правило, не бывает «плохих» и «хороших» ценностей или «правильных» и «неправильных» норм, всё зависит от прилагаемого критерия. Мы можем не разделять систему ценностей, составляющую мировоззренческий стержень Мари, но это не значит, что от такого отношения эти ценности становятся «плохими». Сравнительно «универсальным» критерием, который применим в таких вопросах, можно считать счастье близких. Плохо то, что причиняет им боль. Ганс заставлял любимую им Мари страдать...
У героя, который ещё молод, есть шанс стать лучше, развить в себе умение сопереживать, перевернуть страницу и начать смотреть в будущее.

Война поглощает людей. Факт известный. Перемелет, перетрет, развеет. Но всех поглотить ей не суждено. У войны начало и конец в одном и том же, в доме человеческом. Из него человек на войну уходит, в этот самый дом вернется его похоронка.

"Дом без хозяина" - роман о тех, кто в этом самом доме остался; он о тех, кому удалось в этот самый дом вернуться; и он, конечно же, о тех, кто никогда не вернется в этот самый дом, лишив его хозяина, а значит, фундамента, корней, силы. Герои романа, а их в нем сразу несколько, это мальчишки, которые родились в годы войны, чьих отцов им самими не суждено увидеть; это их матери, проводившие молодых, полных жизни мужей на войну, а назад получившие горстку сухих слов о долге и смерти... Да, конечно же, есть еще все остальные, молодые и старые, благовоспитанные и не добродетельные, все они пытаются вернуться к жизни. Удивительно, какими все они, по сути, оказываются потерянными, оставленными, брошенными, разучившимися жить и чувствовать полной грудью. Даже те, кто еще вообще не успел этому научиться, мальчишки, чьи отцы в возрасте чуть старше их нынешнего участвуют в их воспитании со старой фотокарточки на стене.

Хорошая книга. В ней нет той мощи, что во многих книгах о войне и подвигах послевоенного быта, нет очевидного горя и грусти. Она берет иным. Не давя на эмоции, не запрягая "коней" высоких стремлений, она повествует нам о незримом, незаметном. О том, каково тем, что выжил. Каково это возвращаться к обычной жизни?! Выращивать шампиньоны в бывших узилищах?! Каково любить мужчин, которые уже никогда так не улыбнутся, как тот, первый, чей сын смотрит на тебя каждый день отцовскими глазами?!

Чаще всего автор дает слово мальчишкам, двум друзьям. Они из разных миров, хотя оба из категории "он потерял отца на войне". Один едва сводит концы с концами, второй яро ненавидит мясо с кровью и мечтает просто о жареной картошке. Им всего-то по 10 лет. Их картина мира, с одной стороны, очень проста, а с другой, именно она наиболее объективна. Нет там ни надуманности, ни ухода от себя. Пока не научились. Автор дает нам почувствовать все: услышать шорохи и звуки, ощутить вкусы и запахи, почувствовать качество населяющих жизнь предметов. Мы, читатели, мы те самые дети, ведь это мы не были там и ничего доподлинно не знаем. Мы должны все осязать, чтобы понять. И, вероятно, все равно не поймем, зато почувствуем. Этот роман побывает на кончике каждого нашего нерва.

Роман с интересной композицией, которую я у автора уже видела в «Потерянной чести Каталины Блюм» - самой героине он слова не дает, вместо этого добросовестно документируя свидетельства ее знакомых, создавая портрет с чужих слов. Кто она, Лени Груйтен - чудачка не от мира сего или же святая? Вместе с автором, присутствующим в тексте как «авт.», мы проследим ее путь с самого детства и примерно до 48 лет, причем особое внимание будет уделено военному времени.

С юных лет Лени увлекалась музыкой, поэзией, живописью и мистицизмом, но не в теологическом смысле, а основанном на вере в чудеса. В этом на нее сильно повлияла любимая наставница Рахиль Гинцбург, которая была вроде как человеком науки, но вместе с тем и с довольно странными загонами, чего стоят ее гадания на говнах (хотя это со стороны кажется фигней, а на деле ежедневный поверхностный анализ кала способен мгновенно дать понять, что в организме не так и на что стоит обратить внимание). Отец Лени владел преуспевающей строительной фирмой и очень расстраивался, что сын Генрих не хочет идти по его стопам. Тем больнее было им всем, когда в первые дни войны Генрих и его друг, тайная любовь Лени, совершили глупейший поступок и были расстреляны в назидание. Так Лени потеряла первого возлюбленного, чуть позже спешно вышла замуж за нелюбимого, но настойчивого поклонника Алоиса Пфайфера. То подобие чувств к нему, которое она было начала испытывать, тут же испарилось сразу после свадьбы, когда новоиспеченный муж начал настаивать на исполнении супружеского долга вотпрямщаснемедленно, потому что ему вдруг захотелось, и взял свое силой. К счастью для Лени, брак продлился совсем недолго - Алоиса призвали на фронт, где он вскоре и был убит.

Первые военные годы в их родном городе в Руре проходили относительно спокойно - ну да, дефицит, приходилось исхитряться, но была работа в похоронном бюро (уж гробовщики во время войны живут всегда припеваючи!), и появился новый интерес, русский военнопленный Борис. Надо сказать, Лени как-то всегда было фиолетово на национальность, вероисповедание, цвет глаз, политические убеждения и т.п. - если человек ей нравится, чем-то цепляет, она будет общаться, невзирая на эти условности. Мне, правда, совсем не верится, что во времена Третьего Рейха можно было существовать в информационном пузыре и ну совсем ничего не слышать про гонения на евреев и коммунистов, а с началом войны на восточном фронте - и на русских. Тем не менее - уже в 1944 Борис (тоже молодец) посоветовал Лени почитать Кафку и та на голубом глазу заявилась в городскую библиотеку и спросила. У библиотекарши глаза на лоб полезли, но благо, что Лени в ее незамутненности часто везло на людей, иначе при Гитлере да и после она не раз могла загреметь за решетку, если не что похуже.

Реалистично описан и конец войны, когда кольцо союзников сжимается, на немецкие города сыплются зажигательные бомбы, оголодавшее местное население разграбляет склады, а единственное место, где люди чувствуют себя в безопасности - старое кладбище. Уже после войны Лени не принимает новый западногерманский капитализм, чем очень расстраивает своего бывшего соседа Хойбера, ныне владельца доходного дома, ранее бывшего в собственности семьи Груйтен, и его сыновей. Вот не дает им покоя, что Лени сдает иностранцам комнаты по цене ниже рыночной, недополучают они прибыли-с, и надо бы вытурить из дома эту Лени со всеми ее квартирантами - и пофиг, сколько всего доброго Груйтены сделали Хойберам, один-единственный поступок папаши Груйтена перечеркнул все хорошее.

Последняя в книге любовь Лени, турок Мехмед, оставивший жену и детей на родине, раскрыт слабо, но последние строки дают понять, что Лени снова придется угождать и прогибаться. Не очень я поняла и ее отношения с сыном - ну да, она не хотела отпускать его в школу, потому что там парня дразнили ублюдком, большевистским отродьем и русской свиньей (денацификация, говорили они). Но потом как-то увлеклась она личной жизнью и вообще продолжила вести себя как ребенок, не осознающий полноту ответственности, и в итоге сыну пришлось слишком рано взрослеть, брать ответственность на себя, что и привело к печальным для него последствиям в виде тюремного срока. Вообще Лени всегда везло в том плане, что ее проблемы всегда решались чужими руками - хотя фиг знает, если бы автор дал ей микрофон, может, ее версия истории оказалась бы иной. Но был один момент, из которого показалось мне, что Лени сама по себе отмалчивалась всю жизнь, лишь изредка что-то говорила, потому эти фразы и запомнились другим людям, и позволяла делать выводы и выносить суждения другим, а сама просто жила как живется.

Утомляли при чтении вечные сокращения, выдержки из словаря, чтобы потом не прописывать слова полностью - на всю жизнь запомню, блин, что С1 - это смех, а С2 - страдание, Б1 - боль, а Б2 блаженство. Но в отпуске, когда ничего не отвлекало, прочиталась книга легко и с интересом.

Первым прочитанным произведением Генриха Бёлля для меня стал роман «Глазами клоуна», написанный прекрасно и тонко, затронувший серьёзные темы. Затем был «Бильярд» - и опять в цель! Но больше всего меня впечатлил роман «И не сказал не единого слова». Я считаю, что эту книгу должны прочитать все молодые пары, только что узаконившие свои отношения.
Совершенно удивительный роман – «Групповой портрет с дамой». Очень советую прочитать.
Лени Пфайфер – странная женщина с необычной судьбой, чудаковатыми привычками и манерами, которые автор описывает с большим удовольствием. Бёлль придумал замечательную героиню. Читая, я представляла как она сидит напротив, выкуривает сигарету и параллельно жуёт булочку, а потом резко встаёт и бежит к пианино играть один из двух этюдов Шуберта.
Автор пытается узнать о героине как можно больше, препарировать её сущность, залезть в личную жизнь и порыться в грязном белье. Я знаю, что заглядывать в чужую замочную скважину неприлично, но Лени так увлекла меня своей персоной, что я последовала за каждым словом автора, как собачка на поводке.
Лени – наивная женщина, не умеющая говорить «нет», проживающая непростую жизнь, но ищущая уединения и покоя. Она живёт своей жизнью, избегая общения с ненужными людьми. Мне понравилась героиня Бёлля. Возможно, я даже вижу в ней черты, присущие мне самой.
Одним словом, рекомендую.

Субботе 6 сентября 1958 года никогда не стать четвергом 16 июня 1904 года. Bloomsday был обречен на существование, отмечать Fähmel Tag никому не придет в голову. Никто не будет гулять по Кёльну Бёлля, как по Дублину Джойса, и заходить около девяти в кафе "Кронер" и заказывать сыр с перцем — сорок пять граммов сыра и с наперсток перца, все хорошо вымесить; — никто не будет утром, с половины десятого, катать белые шары по зеленому полю, красные по зеленому в отеле "Принц Генрих". Потому что каждому, кто решится это сделать, придется не только раз и навсегда принять "причастие агнца", но и пропустить через себя боль, скорбь и разочарование трех поколений семьи Фемель. А это не так просто. Это вам не бараньи почки бургундским запивать.

Мало кто рассказывает истории так, как этот тихий, меланхоличный немец Бёлль. Он не любит рубить с плеча и раскрывать карты, а ведь казалось бы, такая простая история: это старик Генрих Фемель — он талантливый архитектор, он построил аббатство Святого Антония и, приехав в этот город, он раз и навсегда вывел себе рутину и положил не отступать от неё; это его сын Роберт — он посредственный архитектор, он взорвал аббатство Святого Антония, которое спроектировал его отец, и он, вернувшись в этот город, раз и навсегда вывел себе рутину и положил не отступать от неё; это его внук Йозеф — он молодой архитектор, он отказался восстанавливать аббатство Святого Антония, которое взорвал его отец, которое построил его дед, и в его жизни только сегодня, 6 сентября 1958 года, произошло событие, которое, возможно, заставит его, покинув этот город, раз и навсегда вывести себе рутину и положить не отступать от неё.

И если бы история предстала бы перед нами в таком виде, мы бы читали книгу Ремарка, а не Бёлля. Но вернёмся к повествованию такому, какое оно есть, а не могло бы быть если. Структура романа уникальна тем, сколько раз автор меняет героя, от лица которого ведется повествование. Происходит это не раз и не два, а из главы в главу: первая рассказана от лица Леоноры, секретарши Роберта, во второй вступает портье из "Принца Генриха", третья — Роберт, в четвертой мы первый раз встречаемся с Генрихом Фемелем лично, а в пятой — с его женой Иоганной, шестая — снова Роберт, седьмая отдана его одноклассникам — другу и врагу — Шрелле и Неттлингеру, в восьмой слово дают сыну Йозефу и его невесте Марианне, девятая — опять Шрелла, десятую главу на два голоса нам рассказывают Роберт и его дочь Рут, одиннадцатая отдана Иоганне, а в последних двух главах практически каждому герою дают внести последние штрихи в историю семьи и страны.

И каждый из этого множества рассказчиков помогает нам понять семью Фемелей, её мужчин и их историю, пропуская их через свое собственное восприятие, что позволяет видеть героев с разных сторон — каждого описывают многие. Именно это "многоголосье" дает автору возможность уместить историю длинной в пятьдесят лет в один день.

Отдавая сразу столько параллельных нитей в руки читателя, Белль на каждой завязывает приметный узелок, а то и несколько, чтобы читатель цеплялся за них взглядом и мог проследить, к чьему клубку эта нить: Роберта, Генриха, Иоганны. Затем и катятся белые шары по зеленому полю, красные по зеленому.

Белль во многих своих произведениях очень страшно пишет о фашизме и войне, не описывая не только ужасов войны, но и просто военных действий. Вся трагедия произошедшего показана через обыденную жизнь, незаметные приметы и привычки своих героев. Вот и в "Бильярде" старший Фемель, к своим 80-годам переживший две мировые войны, создает вокруг себя жизнь полную ритуалов и традиций, чтобы иметь хоть что-то постоянное, пережив ужас и хаос Первой мировой. Завтрак каждое утро в течении 50 лет в кафе "Кронер" как способ удержаться хоть за одну константу в своей жизни, после того, как сын взорвал главное творение рук отца, а жена вынуждена скрываться в клинике для душевнобольных.
Возвращаясь с войны, которая ему претила и претит до сих пор, его сын Роберт сам, не ведая того, выбирает способ отца в попытке укорениться в городе, где почти каждый принял "причастие буйвола" или не противился ему, а те, что остались верны "причастию агнца" погибли, как его жена Эдит.

Казалось бы, Бёлль каждый раз пишет об одном и том же, но до той поры пока он это делает так, читать его не перестанет быть удовольствием.

Субботе 6 сентября 1958 года никогда не стать четвергом 16 июня 1904 года. Bloomsday был обречен на существование, отмечать Fähmel Tag никому не придет в голову. Никто не будет гулять по Кёльну Бёлля, как по Дублину Джойса, и заходить около девяти в кафе "Кронер" и заказывать сыр с перцем — сорок пять граммов сыра и с наперсток перца, все хорошо вымесить; — никто не будет утром, с половины десятого, катать белые шары по зеленому полю, красные по зеленому в отеле "Принц Генрих". Потому что каждому, кто решится это сделать, придется не только раз и навсегда принять "причастие агнца", но и пропустить через себя боль, скорбь и разочарование трех поколений семьи Фемель. А это не так просто. Это вам не бараньи почки бургундским запивать.

Мало кто рассказывает истории так, как этот тихий, меланхоличный немец Бёлль. Он не любит рубить с плеча и раскрывать карты, а ведь казалось бы, такая простая история: это старик Генрих Фемель — он талантливый архитектор, он построил аббатство Святого Антония и, приехав в этот город, он раз и навсегда вывел себе рутину и положил не отступать от неё; это его сын Роберт — он посредственный архитектор, он взорвал аббатство Святого Антония, которое спроектировал его отец, и он, вернувшись в этот город, раз и навсегда вывел себе рутину и положил не отступать от неё; это его внук Йозеф — он молодой архитектор, он отказался восстанавливать аббатство Святого Антония, которое взорвал его отец, которое построил его дед, и в его жизни только сегодня, 6 сентября 1958 года, произошло событие, которое, возможно, заставит его, покинув этот город, раз и навсегда вывести себе рутину и положить не отступать от неё.

И если бы история предстала бы перед нами в таком виде, мы бы читали книгу Ремарка, а не Бёлля. Но вернёмся к повествованию такому, какое оно есть, а не могло бы быть если. Структура романа уникальна тем, сколько раз автор меняет героя, от лица которого ведется повествование. Происходит это не раз и не два, а из главы в главу: первая рассказана от лица Леоноры, секретарши Роберта, во второй вступает портье из "Принца Генриха", третья — Роберт, в четвертой мы первый раз встречаемся с Генрихом Фемелем лично, а в пятой — с его женой Иоганной, шестая — снова Роберт, седьмая отдана его одноклассникам — другу и врагу — Шрелле и Неттлингеру, в восьмой слово дают сыну Йозефу и его невесте Марианне, девятая — опять Шрелла, десятую главу на два голоса нам рассказывают Роберт и его дочь Рут, одиннадцатая отдана Иоганне, а в последних двух главах практически каждому герою дают внести последние штрихи в историю семьи и страны.

И каждый из этого множества рассказчиков помогает нам понять семью Фемелей, её мужчин и их историю, пропуская их через свое собственное восприятие, что позволяет видеть героев с разных сторон — каждого описывают многие. Именно это "многоголосье" дает автору возможность уместить историю длинной в пятьдесят лет в один день.

Отдавая сразу столько параллельных нитей в руки читателя, Белль на каждой завязывает приметный узелок, а то и несколько, чтобы читатель цеплялся за них взглядом и мог проследить, к чьему клубку эта нить: Роберта, Генриха, Иоганны. Затем и катятся белые шары по зеленому полю, красные по зеленому.

Белль во многих своих произведениях очень страшно пишет о фашизме и войне, не описывая не только ужасов войны, но и просто военных действий. Вся трагедия произошедшего показана через обыденную жизнь, незаметные приметы и привычки своих героев. Вот и в "Бильярде" старший Фемель, к своим 80-годам переживший две мировые войны, создает вокруг себя жизнь полную ритуалов и традиций, чтобы иметь хоть что-то постоянное, пережив ужас и хаос Первой мировой. Завтрак каждое утро в течении 50 лет в кафе "Кронер" как способ удержаться хоть за одну константу в своей жизни, после того, как сын взорвал главное творение рук отца, а жена вынуждена скрываться в клинике для душевнобольных.
Возвращаясь с войны, которая ему претила и претит до сих пор, его сын Роберт сам, не ведая того, выбирает способ отца в попытке укорениться в городе, где почти каждый принял "причастие буйвола" или не противился ему, а те, что остались верны "причастию агнца" погибли, как его жена Эдит.

Казалось бы, Бёлль каждый раз пишет об одном и том же, но до той поры пока он это делает так, читать его не перестанет быть удовольствием.

Сложно писать об этой книге. Она замечательна и интересна, но она очень тяжеловесная. Послевоенная Германия, куча вдов и дети без отцов. Как трудно им всем, сложно жить без мужской поддержки, тяжело предавать память любимых людей, страшно переносить нелепую гибель любимых. Вдовы часто носят клеймо безнравственных, их сыновья не всегда понимают до конца что же это такое, быть безнравственным, но они знают, точнее понимают, это не хорошо, их не любят. Если твоя мать осталась одна она вдова, если у неё любовник она безнравственна, если она вышла замуж во второй раз тоже безнравственна. Замкнутый круг какой то. А дети все наблюдают, слышат и косые взгляды продавцов из соседних лавок, и перешептывание за спиной соседей. А им ведь не больше 11 лет им так хочется поиграть и побегать, но в их дома нет хозяина, поэтому на плечи многих из них ложится эта не легкая роль.
Книгу читала долго, она какая то особенная, ее не возможно взять и прочитать враз. Много всего переплетается и детство, и религия, и бессмысленность войны.
Очень врезался эпизод, когда Мартина (одного из юных героев) приводит дядя на место где в течении нескольких дней его пытали вместе с отцом мальчика нацисты, чтобы тот помнил и не забывал, а бедный Мартин никак не поймёт, как же так ведь везде говорят что наци хорошие. Кому верить?

Мне очень нравится как пишет Бёлль: из мелочей создаёт картины быта, в которых поселяет живые мысли живых людей, виртуозно передавая то голос 11-летнего мальчишки, то женщины, то мужчины. «Дом без хозяина» история двух мальчишек, чьи отцы навсегда остались на восточном фронте, и теперь лишь устало глядят на сыновей с фотографий не старея ни на день и не требуя яйцо к завтраку. Но жизнь идёт, женщины ищут себя в новой жизни, мальчишки пытаются понять как эта жизнь устроена.
Очень лирично, тепло, грустно, и нежно, о семейном тепле нужном каждому.
Но постоянно вспоминались другие мальчишки, которые тоже остались без отцов, а кто и без матерей, в домах, разрушенных войной, которую не ждали. И больно становится, и хочется плакать. Хорошими слезами, настоящими.

«Так вот каковы они – убийцы! Мелкие карьеристы на жалованье! Они читают доклады о поэзии и давно забыли о войне.»

Другая линия книги, о ненависти к врагу, по вине которого погиб любимый, об убийцах, которые легко встраиваются в новую жизнь и легко отряхивают прах со своих ног.

И третья важная тема: памяти, передать память о прошлом своим детям, чтобы они помнили подвалы, где мучали из отцов, и могли отличить зло, даже в белых одеждах.

Хорошая книга. В ней есть надежда, а это уже немало.