Отзывы на книги автора «Герман Гессе»

Писать о книгах, которые являются не только высококлассными художественными текстами, но и описанием некоего мира, пусть нереального, но воссозданного с таким уровнем детализации, что с трудом верится будто это всего лишь фантазия автора, истинное мучение. Трудно выбрать, чему отдать предпочтение - художественной стороне произведения или мастерству демиурга. В этих заметках, призвав на помощь диалектический метод Гегеля с его тезисом – антитезисом – синтезом, я решил не отнимать хлеб у филологов, полностью сосредоточившись на Игре и ее современных воплощениях.
***
Тезис первый.
Человеческая культура регулярно проходит стадии подъема и упадка. Вот как описывает Гессе последнюю фазу. Излюбленными темами для публики становятся анекдоты из жизни знаменитых людей (типа, «Фридрих Ницше и дамские моды в семидесятые годы девятнадцатого столетия» или «Роль комнатных собачек в жизни куртизанок»). Газеты пестрят интервью, в которых известных актеров, балерин, спортсменов спрашивают о причинах финансового кризиса или раскладе политических сил. (Главное - сочетание громкого имени и актуальной темы). Любое событие, будь то смена владельца дорогой картины, пожар в старинном замке или скандал с отпрыском знатного рода, сразу же вызывает целый шквал публикаций и обсуждений.
Далее можно не перечислять. Достаточно оглянуться вокруг или заглянуть в телевизор, чтобы увидеть все признаки «фельетонистской» эпохи.
Но именно тогда, в качестве противоядия от всеобщего упадка и пессимизма, родилась идея Касталии – страны интеллектуалов, с ее духовной вершиной – Игрой в бисер.
Тезис второй. Суть игры.
«Под сменяющейся гегемонией различных наук и искусств Игра игр развилась до некоего универсального языка, посредством которого оказывается возможным выражать ценности духа в осмысленных знаках и сопрягать их между собой. Во все времена Игра была тесно связана с музыкой и в большинстве случаев велась она по музыкальным и по математическим правилам. При этом назывались одна, две, три темы, затем их разыгрывали, варьировали, развивая подобно теме фуги или музыкальной фразе концерта. Игра могла, например, отправляться от определенной астрономической конфигурации или от темы баховской фуги, от фразы Лейбница или Упанишад, далее же, в зависимости от намерения и способностей играющего, вызванная к жизни главная мысль могла развиваться и шириться или обогащаться в своей выразительности через отзвуки родственных ей представлений. Если начинающему удавалось, например, в знаках Игры установить параллели между классической музыкой и формулой физического закона, то у искушенного мастера Игра, начиная с исходной темы, развивалась свободно в безграничных комбинациях. Большой любовью у одной из школ Игры долгое время пользовались сопоставления, противопоставления и, наконец, гармонические сочетания враждебных друг другу тем или идей, например, закона и свободы, индивидуума и общности, причем особое внимание уделялось тому, чтобы обе эти темы или оба тезиса развивались на абсолютно равных правах, беспристрастно, и из тезиса и антитезиса в наивозможно чистом виде был бы выведен синтез.»
Тезис третий. Структура Касталии.
Касталия чем-то напоминает католический монашеский орден. Члены его дают обет безбрачия и аскетизма, всю свою жизнь посвящая изучению какой-нибудь области человеческой культуры, чтобы впоследствии перевести ее в систему универсальных знаков и включить в архив Игры в бисер. Но страна интеллектуалов – это также целая инфраструктура со своей системой обучения, в которую отбирают лучших учеников гимназий, селениями, библиотеками, архивами, коллегиями, магистрами и жесткой иерархией, включение в которую подразумевает полное отречение от всего личного и подчинение всей своей жизни высшим духовным ценностям.
***
Переходим к антитезисам.

Дальше...

Почему же Гессе, выстроив духовный идеал человечества, на протяжении книги несколько раз упрекает Игру в формализме и оторванности от культуры, которая, по сути, является ее фундаментом.
Антитезис первый. Еще раз вернемся к сущности Игры. Область искусства или науки переводится в систему универсальных знаков, чтобы затем найти аналогичные цепочки в других отраслях знаний или выстраивать ассоциации, позволяющие свободно перемещаться между строением китайского дома по Конфуцию, токкатой Баха и каким-нибудь решением нелинейного уравнения. Иными словами, если перевести гармонический строй сонаты шестнадцатого века в систему кодировки Игры, то она может совпасть с кодировкой метрических рядов латыни Горация.
Но универсальный язык – это и сила, и слабость Игры в бисер.
Артем Троицкий в свое время приводил занятный график, созданный авторами ресурса Overthinking It. Из него следует, что количество появившихся в тот или ной год рок-хитов имеет высокий коэффициент корреляции с количеством добытой в Америке нефти. Совпадение совершенно случайное, но, тем не менее, в рамках Игры и первый и второй графики описывались бы одной той же системой знаков, а значит, считались бы взаимосвязанными.
Антитезис два. Можно составлять партии по чисто формальным признакам, т.е. не выходя за рамки рядов иероглифов и совершенно не представляя стоящие за ними первоисточники. Главный герой романа - Йозеф Кнехт, наглядно продемонстрировал это, потратив два года на полное описание партии, которую он за пару дней сыграл в студенческие годы.
Антитезис три. Одним из главных смыслов человеческой культуры является творение нового. Но в Касталии на творчество, как таковое, фактически, введен негласный запрет. Игра всегда «посмертна». Она оперирует лишь с историей, уже созданным, замыкаясь внутри себя, постепенно превращаясь из Игры только в игру.
***
Теперь можно переходить к заключительной фазе – синтезу.
На самом деле, Гессе озвучил идеи, давно витавшие в воздухе: найти однозначные ассоциации между формами восприятия человеком внешнего мира - звуком, цветом, запахом, конструкциями мышления. Но он, почему-то, застрял в девятнадцатом веке – веке великих систематизаторов. Свести химические элементы в таблицу, объяснить ход истории сменой экономических формаций… Казалось бы еще немного и здание всеобщей гармонии наконец-то будет построено. Но, увы, двадцатый век начал с антитезиса – отрицания почти всего с таким трудом созданного, приступив к возведению своего храма науки, культуры и человеческих отношений.
Но, тем не менее, идеи Игры в бисер стали частью всемирного коллективного сознания и получили свое частичное воплощение.
Прежде всего, это поиски ассоциаций между цветом и звуком, особенно в начале двадцатого века. Георгий Иванов в мемуарных «Петербургских зимах» рассказывает о концерте в Санкт-Петербургском обществе внеслуховой музыки. (Описание этого поразительного зрелища вынесено в раздел Истории).
Другой наглядный пример – препарирование Андреем Белым поэзии Пушкина и прозы Гоголя. «Медному всаднику» посвящена его книга «Ритм как диалектика», а автору «Мертвых душ» - специальное исследование «Мастерство Гоголя».
В Касталии Белого точно бы произвели в Магистры. Не удержусь и процитирую отрывок из «Ритма…»:

«Императорская тема уровню восстания царя, или 3,9 (2,6 + 1,3) отвечает соответствующим уровнем 1,3 (2,6 – 1,3); 1) разгон толпы, 2) преследованием «Евгения», как зачинщика (ведь в его голове раздался ветер мятежных дум, ведь он кинулся на всадника). Здесь индивидуальный и социальный момент слагаются в один символ; и в нем «грома грохотанье» и грохот рока, преследующего по пятам жизнь Евгения, и грохот артиллерии, разогнавшей мятежников, и тяжело-звонкое скаканье «шапок медных» николаевской кавалерии, т.е. кавалерийская атака, которая имела на площади в роковой день.
Опять-таки математика бросила из темной глубины пушкинского под- или полу-сознаний сокровенную революционную подоплеку поэмы в дневной свет».

Но наибольшего практического воплощения идей Игры в бисер в области культуры удалось достигнуть Владимиру Яковлевичу Проппу. Противопоставив в «Морфологии волшебной сказки» каждому сюжету свой знак и направление движения, он сумел свести все известные сказки к цепочкам символов. И на их основе решить задачу, над которой билось не одно поколение ученых – расклассифицировать все имеющиеся сказочные сюжеты.
***
Правда, следует еще упомянуть о влиянии идей Игры на бизнес.
Успех фирмы в современном мире зависит от количества инноваций. И как оказалось, большую их часть создают люди с дивергентным мышлением. Это мышление, прежде всего, предполагает способность быстро переключаться с одной проблемы на другую, легко усваивать и генерировать необычные ассоциации. Носители его, как правило, обладают знаниями в различных предметных областях, в том числе гуманитарных, и оперируют «широкими категориями», т.е. могут рассуждать на уровне самых общих понятий, затем конкретизируясь до рассматриваемой проблемы.
Самое интересное, как происходит процесс обучения этому мышлению. Менеджерам фирм на занятиях ставят задачи по возвращению с лунной поверхности на неисправном космическом аппарате, взаимодействию в команде «Формулы-1», успешному выживанию в средневековой Венеции… И как оказывается, приобретенные при этом навыки можно с успехом применять в основном бизнесе.
***
Итак, возможно ли полное воплощение Игры в бисер в нашей жизни? Отвечу: скорее – «да», чем «нет». И первым вариантом, наверное, будет Игра на уровне чувств, а не разума. Для этого потребуется самая малость – научиться подключаться к нервным окончаниям напрямую, дав, тем самым, возможность человеку моделировать любую реальность по его желанию. Прогнозы предрекают, что это случится не позже 2045 года.
Вот тогда и поиграем. :)

Вот прочитала, давно собиралась. Не знаю, что говорить, ибо сказать хочется многое, а ещё больше - хочется молчать, но вот смотрю вокруг и такое впечатление, будто только что прошёл дождь, смыв тонны грязи, облепившей людей, и деревья, и рекламы, и глаза. Больше не нужно ничего читать (хотя я всё равно буду). Мне подарили крылья, а не дали в аренду. Я взлетела до небес.

Гениальная по своему содержанию книга. Первый раз прочитала, и теперь это одна из моих любимых книг. Излагать сюжет не буду точно, ибо это сделано и до меня, а кому интересно- тот сам прочтет. Смысл в том, что Гессе (один из величайших писателей, по моему мнению) просто и лаконично, и вместе с тем, с изрядной долей философии описал жизненный путь обыкновенного индийского брахмана, который, по книге, встретил в Жизни Будду и был его учеником. Почему я полюбила "Сиддхартху" Гессе? Не нужно слов, чтобы ответить. Просто.. это глубокое содержание, вечные вопросы, терзания, радость, слёзы, отчаяние, наслаждение. Всё слилось в этой книге, всему дан ответ в конце её.

Ещё меня очень удивил тот факт, что почти при полном отсутствии какого-то действия, движения, повесть читается на одном дыхании, а все эти рассуждения не кажутся ни навязчивыми, ни нудными - я не пропустила ни одной строчки. Каждая строка несла что-то новое и в то же время до дрожи знакомое, невероятно интересное, пугающее. Эта сторона поразила меня не меньше всего остального. Книга потрясающая, и только после её прочтения становится всё-таки слегка не по себе оттого, что ты твёрдо знаешь – это правда. Можно воспринимать как быль, как сказку, как жизнеописание. Но от правды не убежишь и не спрячешься. Ты сам себе судья, и в достижении нирваны, вечного Блаженства и Освобождения, должен положиться только на самого себя. По Колесу Сансары, человек сам своими поступками определяет себе место в следующей жизни. Что посеешь, то и пожнешь. Поражает, безусловно, история Сиддхартхи. Ища своё предназначение в жизни, он несколько раз сходил с Пути, но это был его Путь. Буддизм добр ровно настолько, насколько добра бездеятельность, невмешательство, отказ от имущества и вечное нищенство. Он не заряжен в плюсом, ни минусом, он нейтрален, и этим притягивает, и в этом его суть - самоустраниться от мира и не нести ответственность за ненужные поступки, страсти, желания. Сиддхартха понял, что тот мир, в котором мы живём, бессмысленен своей однобокостью и желанием быть похожими на "нормальных людей", на людей-детей. Он увидел, что у человека столько возможностей, о которых он и не подозревает. А большинство живет по течению и даже не представляет, что через подсознание можно слиться с Высшей Душой и тогда откроется очень много истинных вещей.

А книга... книга.. Это кладезь мудрости, и сложно сказать, что эта книга раскрывает суть буддизма, ведь это не священное писание, а буддизм, в свою очередь, сложно даже назвать религией, скорее, это учение или философское направление. Именно в буддизме есть настоящая истина, глубина. Это религия самосозерцания, мудрости, добра и всепрощения. И история Сиддхартхи это наглядно подтверждает. Мне нравится его история, у него было всё, что можно только желать: богатство, царское происхождение, но тем не менее, он бросил всё это и ушёл в удалённое от людей место, чтобы стать аскетом и медитировать, прошёл через многие трудности и душевные испытания, а потом достиг Нирваны и просветления, открыв миру великую философию. Он увидел бренность этого мира, его несовершенство, и у него возникло желание открыть для себя нечто большее, чем жить в банальных дрязгах и страстях этого мира, которые на самом деле есть суета сует. Это был великий мудрец.

И вот тут на меня свалилась такая куча озарений, осознание, переоценока всего и вся - просто нет слов... Поэтому просто поверьте мне на слово: несмотря на все жизненные обстоятельства, вопреки каким бы то ни было "не так", стоит быть счастливыми, потому что родник счастья всегда находится внутри нас и открыть его можно в любую минуту. Жизнь - это путь от рождения до... смерти или перерождения, кому как угодно. Один взгляд, одно прозрение, один порыв ценнее километров слов, аргументов, комплиментов, тысяч "Да" и "Нет".

Такое ощущение, что я сейчас как путник, прошедший пустыню и среди всех миражей нашедший настоящий оазис. И я понимаю, что моё счастье не может быть обусловлено внешней удачей, а только лишь внутренней работой. Это удивительное чувство. Весь мир для меня и я для всего мира открыта! Дышать в ритме сердца и обнимать вечность в открытом океане надежды..
И надо всегда помнить, что истина находится в нас самих. Надо только уметь ее разглядеть.
___
Зато ещё до рецензии я рассказала bezkonechno , nezemna9_me4ta и Zelenova_EA , что я в восторге от этой книги. И разве я могу молчать, милые девушки? Читайте.

Писать о книгах, которые являются не только высококлассными художественными текстами, но и описанием некоего мира, пусть нереального, но воссозданного с таким уровнем детализации, что с трудом верится будто это всего лишь фантазия автора, истинное мучение. Трудно выбрать, чему отдать предпочтение - художественной стороне произведения или мастерству демиурга. В этих заметках, призвав на помощь диалектический метод Гегеля с его тезисом – антитезисом – синтезом, я решил не отнимать хлеб у филологов, полностью сосредоточившись на Игре и ее современных воплощениях.
***
Тезис первый.
Человеческая культура регулярно проходит стадии подъема и упадка. Вот как описывает Гессе последнюю фазу. Излюбленными темами для публики становятся анекдоты из жизни знаменитых людей (типа, «Фридрих Ницше и дамские моды в семидесятые годы девятнадцатого столетия» или «Роль комнатных собачек в жизни куртизанок»). Газеты пестрят интервью, в которых известных актеров, балерин, спортсменов спрашивают о причинах финансового кризиса или раскладе политических сил. (Главное - сочетание громкого имени и актуальной темы). Любое событие, будь то смена владельца дорогой картины, пожар в старинном замке или скандал с отпрыском знатного рода, сразу же вызывает целый шквал публикаций и обсуждений.
Далее можно не перечислять. Достаточно оглянуться вокруг или заглянуть в телевизор, чтобы увидеть все признаки «фельетонистской» эпохи.
Но именно тогда, в качестве противоядия от всеобщего упадка и пессимизма, родилась идея Касталии – страны интеллектуалов, с ее духовной вершиной – Игрой в бисер.
Тезис второй. Суть игры.
«Под сменяющейся гегемонией различных наук и искусств Игра игр развилась до некоего универсального языка, посредством которого оказывается возможным выражать ценности духа в осмысленных знаках и сопрягать их между собой. Во все времена Игра была тесно связана с музыкой и в большинстве случаев велась она по музыкальным и по математическим правилам. При этом назывались одна, две, три темы, затем их разыгрывали, варьировали, развивая подобно теме фуги или музыкальной фразе концерта. Игра могла, например, отправляться от определенной астрономической конфигурации или от темы баховской фуги, от фразы Лейбница или Упанишад, далее же, в зависимости от намерения и способностей играющего, вызванная к жизни главная мысль могла развиваться и шириться или обогащаться в своей выразительности через отзвуки родственных ей представлений. Если начинающему удавалось, например, в знаках Игры установить параллели между классической музыкой и формулой физического закона, то у искушенного мастера Игра, начиная с исходной темы, развивалась свободно в безграничных комбинациях. Большой любовью у одной из школ Игры долгое время пользовались сопоставления, противопоставления и, наконец, гармонические сочетания враждебных друг другу тем или идей, например, закона и свободы, индивидуума и общности, причем особое внимание уделялось тому, чтобы обе эти темы или оба тезиса развивались на абсолютно равных правах, беспристрастно, и из тезиса и антитезиса в наивозможно чистом виде был бы выведен синтез.»
Тезис третий. Структура Касталии.
Касталия чем-то напоминает католический монашеский орден. Члены его дают обет безбрачия и аскетизма, всю свою жизнь посвящая изучению какой-нибудь области человеческой культуры, чтобы впоследствии перевести ее в систему универсальных знаков и включить в архив Игры в бисер. Но страна интеллектуалов – это также целая инфраструктура со своей системой обучения, в которую отбирают лучших учеников гимназий, селениями, библиотеками, архивами, коллегиями, магистрами и жесткой иерархией, включение в которую подразумевает полное отречение от всего личного и подчинение всей своей жизни высшим духовным ценностям.
***
Переходим к антитезисам.

Дальше...

Почему же Гессе, выстроив духовный идеал человечества, на протяжении книги несколько раз упрекает Игру в формализме и оторванности от культуры, которая, по сути, является ее фундаментом.
Антитезис первый. Еще раз вернемся к сущности Игры. Область искусства или науки переводится в систему универсальных знаков, чтобы затем найти аналогичные цепочки в других отраслях знаний или выстраивать ассоциации, позволяющие свободно перемещаться между строением китайского дома по Конфуцию, токкатой Баха и каким-нибудь решением нелинейного уравнения. Иными словами, если перевести гармонический строй сонаты шестнадцатого века в систему кодировки Игры, то она может совпасть с кодировкой метрических рядов латыни Горация.
Но универсальный язык – это и сила, и слабость Игры в бисер.
Артем Троицкий в свое время приводил занятный график, созданный авторами ресурса Overthinking It. Из него следует, что количество появившихся в тот или ной год рок-хитов имеет высокий коэффициент корреляции с количеством добытой в Америке нефти. Совпадение совершенно случайное, но, тем не менее, в рамках Игры и первый и второй графики описывались бы одной той же системой знаков, а значит, считались бы взаимосвязанными.
Антитезис два. Можно составлять партии по чисто формальным признакам, т.е. не выходя за рамки рядов иероглифов и совершенно не представляя стоящие за ними первоисточники. Главный герой романа - Йозеф Кнехт, наглядно продемонстрировал это, потратив два года на полное описание партии, которую он за пару дней сыграл в студенческие годы.
Антитезис три. Одним из главных смыслов человеческой культуры является творение нового. Но в Касталии на творчество, как таковое, фактически, введен негласный запрет. Игра всегда «посмертна». Она оперирует лишь с историей, уже созданным, замыкаясь внутри себя, постепенно превращаясь из Игры только в игру.
***
Теперь можно переходить к заключительной фазе – синтезу.
На самом деле, Гессе озвучил идеи, давно витавшие в воздухе: найти однозначные ассоциации между формами восприятия человеком внешнего мира - звуком, цветом, запахом, конструкциями мышления. Но он, почему-то, застрял в девятнадцатом веке – веке великих систематизаторов. Свести химические элементы в таблицу, объяснить ход истории сменой экономических формаций… Казалось бы еще немного и здание всеобщей гармонии наконец-то будет построено. Но, увы, двадцатый век начал с антитезиса – отрицания почти всего с таким трудом созданного, приступив к возведению своего храма науки, культуры и человеческих отношений.
Но, тем не менее, идеи Игры в бисер стали частью всемирного коллективного сознания и получили свое частичное воплощение.
Прежде всего, это поиски ассоциаций между цветом и звуком, особенно в начале двадцатого века. Георгий Иванов в мемуарных «Петербургских зимах» рассказывает о концерте в Санкт-Петербургском обществе внеслуховой музыки. (Описание этого поразительного зрелища вынесено в раздел Истории).
Другой наглядный пример – препарирование Андреем Белым поэзии Пушкина и прозы Гоголя. «Медному всаднику» посвящена его книга «Ритм как диалектика», а автору «Мертвых душ» - специальное исследование «Мастерство Гоголя».
В Касталии Белого точно бы произвели в Магистры. Не удержусь и процитирую отрывок из «Ритма…»:

«Императорская тема уровню восстания царя, или 3,9 (2,6 + 1,3) отвечает соответствующим уровнем 1,3 (2,6 – 1,3); 1) разгон толпы, 2) преследованием «Евгения», как зачинщика (ведь в его голове раздался ветер мятежных дум, ведь он кинулся на всадника). Здесь индивидуальный и социальный момент слагаются в один символ; и в нем «грома грохотанье» и грохот рока, преследующего по пятам жизнь Евгения, и грохот артиллерии, разогнавшей мятежников, и тяжело-звонкое скаканье «шапок медных» николаевской кавалерии, т.е. кавалерийская атака, которая имела на площади в роковой день.
Опять-таки математика бросила из темной глубины пушкинского под- или полу-сознаний сокровенную революционную подоплеку поэмы в дневной свет».

Но наибольшего практического воплощения идей Игры в бисер в области культуры удалось достигнуть Владимиру Яковлевичу Проппу. Противопоставив в «Морфологии волшебной сказки» каждому сюжету свой знак и направление движения, он сумел свести все известные сказки к цепочкам символов. И на их основе решить задачу, над которой билось не одно поколение ученых – расклассифицировать все имеющиеся сказочные сюжеты.
***
Правда, следует еще упомянуть о влиянии идей Игры на бизнес.
Успех фирмы в современном мире зависит от количества инноваций. И как оказалось, большую их часть создают люди с дивергентным мышлением. Это мышление, прежде всего, предполагает способность быстро переключаться с одной проблемы на другую, легко усваивать и генерировать необычные ассоциации. Носители его, как правило, обладают знаниями в различных предметных областях, в том числе гуманитарных, и оперируют «широкими категориями», т.е. могут рассуждать на уровне самых общих понятий, затем конкретизируясь до рассматриваемой проблемы.
Самое интересное, как происходит процесс обучения этому мышлению. Менеджерам фирм на занятиях ставят задачи по возвращению с лунной поверхности на неисправном космическом аппарате, взаимодействию в команде «Формулы-1», успешному выживанию в средневековой Венеции… И как оказывается, приобретенные при этом навыки можно с успехом применять в основном бизнесе.
***
Итак, возможно ли полное воплощение Игры в бисер в нашей жизни? Отвечу: скорее – «да», чем «нет». И первым вариантом, наверное, будет Игра на уровне чувств, а не разума. Для этого потребуется самая малость – научиться подключаться к нервным окончаниям напрямую, дав, тем самым, возможность человеку моделировать любую реальность по его желанию. Прогнозы предрекают, что это случится не позже 2045 года.
Вот тогда и поиграем. :)

Это замечательно, что в такой маленькой книжечке содержатся все самые важные вопросы и ответы. Нет, я не скажу, что эта притча "заставляет задуматься" - эти слова пусты и бесмысленны. Скорее, Сиддхартха дает умиротворение и успокоение, убаюкивает, усыпляет. Усыпляет не скучностью, а своими мыслями. Читатель их чувствует, переживает, раздумывает... Прочитав эту притчу нельзя не согласиться с ее выводами. Эту книгу стоит читать и перечитывать не из-за ее сюжета, а из-за того покоя, которое она дает душе, не знания, а глубинного понимания, ощущения мира со всем живущим.

На самом деле удивительно, что такую в полном смысле слова восточную книгу, написал немец, и пока я не прочту другие его работы, думаю, так и не пойму, как же он до нее дошел, но притча чудесна. Только читать ее надо в соответствующем настроении, может даже в соответствующий момент жизни. Эту книгу нужно прожить, прочувствовать вместе с главным героем Сиддхартхой.

А еще хотелось бы сказать, что такие притчи не идут ни в какое сравнение с "Алхимиком" Коэльо. Нет, я не собираюсь поливать здесь его грязью. В свое время я прочитала эту его книгу и осталась очень довольна, она мне действительно пригодилась, не сказать, что открыла глаза, но в чем-то помогла, а "Сиддхартха" уровнем гораздо выше "Алхимика", его нужно читать в другом возрасте и с другими исканиями. И все-таки, как же книги одного "жанра" различаются между собой.

Это замечательно, что в такой маленькой книжечке содержатся все самые важные вопросы и ответы. Нет, я не скажу, что эта притча "заставляет задуматься" - эти слова пусты и бесмысленны. Скорее, Сиддхартха дает умиротворение и успокоение, убаюкивает, усыпляет. Усыпляет не скучностью, а своими мыслями. Читатель их чувствует, переживает, раздумывает... Прочитав эту притчу нельзя не согласиться с ее выводами. Эту книгу стоит читать и перечитывать не из-за ее сюжета, а из-за того покоя, которое она дает душе, не знания, а глубинного понимания, ощущения мира со всем живущим.

На самом деле удивительно, что такую в полном смысле слова восточную книгу, написал немец, и пока я не прочту другие его работы, думаю, так и не пойму, как же он до нее дошел, но притча чудесна. Только читать ее надо в соответствующем настроении, может даже в соответствующий момент жизни. Эту книгу нужно прожить, прочувствовать вместе с главным героем Сиддхартхой.

А еще хотелось бы сказать, что такие притчи не идут ни в какое сравнение с "Алхимиком" Коэльо. Нет, я не собираюсь поливать здесь его грязью. В свое время я прочитала эту его книгу и осталась очень довольна, она мне действительно пригодилась, не сказать, что открыла глаза, но в чем-то помогла, а "Сиддхартха" уровнем гораздо выше "Алхимика", его нужно читать в другом возрасте и с другими исканиями. И все-таки, как же книги одного "жанра" различаются между собой.

Этот роман, прежде всего, наделен философией, свободомыслием и личными переживаниями главного героя. Ничего в нем мрачного нет. Мистика немного присутствует, но она связана только со снами Синклера. Также можно его назвать и автобиографичным, так как автор описывает себя: свои пороки, любовь и дружбу с необычным юношей по имени Демиан.

Мне эта книга показалась интересной, но в ней опять встает тема Бога, Библии. Читать ее было легко. В самом тексте не было никакого занудства, были обширные описания переживаний, чувств главного героя, его отношение к людям, к родителям, к Библии, а самое главное - отношение к Демиану и его маме Еве.

Демиан сыграл самую важную и значительную роль в жизни Синклера. Он как ангел-хранитель появлялся рядом, когда Синклеру нужна была помощь. Когда Демиан разговаривал с Синклером, то его слова очень быстро врезались ко второму в память. Демиан, по мнению Синклера, обладал какой-то неведомой ему силой так, что его слова западали ему в душу. Синклер побаивался Демиана, но в то же время привык к нему. Демиан считал Синклера своим другом, он чувствовал его и знал, что они на протяжении жизни будут общаться.

Еще одну важную роль в жизни Синклера сыграл священник Писториус. Несмотря на то, что их дружба снизошла на "нет", Синклер остался благодарен музыканту-священнику за его глубокофилософские разговоры и прекрасную музыку.

Пороки, которые описывал автор в своем произведении, были для Синклера "темным миром". В тексте не было прямо такого жесткого описания, о котором я сначала подумала. Автор про все это писал поверхностно, не вдаваясь в подробности. И про любовь тоже было написано поверхностно, особенно к Беатриче. Любовь же к Еве скорее напоминало "дружескую", не страстную. А сама Ева относилась к Синклеру, как к сыну.

Дружба с Демианом - это печать Каина. Она была очень необычной, интересной, а самое главное, запоминающей. Демиан оставил очень глубокий след в жизни Синклера... Синклер его будет помнить всегда...

Книга прочитана в рамках игры KillWish.

«Слова, в которых один человек находит жемчужины мудрости, для другого звучат глупостью»

Главный герой романа-притчи Сиддхартха посвящает всю свою жизнь поиску собственной духовной сущности. Вместе с ним по этому пути идёт и его друг Говинда, но на определённом этапе они встречают Будду и расходятся в разные стороны. Говинда принимает учение Будды, а Сиддхартха продолжает поиски себя самостоятельно, считая, что никто не придёт к спасению через учение: «У самого себя буду я учиться, буду своим учеником, буду учиться познавать себя, таинственного Сиддхартху». Он убеждён, что весь смысл познания истины на духовном пути заключается в том, чтобы искать свою собственную тайну, а не тайну, преподнесенную кем-то другим. Буддисты выражают это словами: «Если встретишь Будду на своём пути, убей его» (что Сиддхартха и сделал). Это означает: если вдруг обнаружишь, что пытаешься принять кем-то установленный идеал, выбрось его из головы. Тайну жизни следует разгадывать самому, используя в качестве инструментов познания не только разум, но и чувства, чтобы приблизиться к истине как на интеллектуальном, так и на эмоциональном уровне. И говорить здесь можно лишь о своей истине, а она по мере развития личности человека будет меняться.

«Знание можно передать, мудрость – нельзя. Её можно найти, можно её нажить, можно от неё жить, можно творить с ней чудеса, но высказать её и научить ей – нельзя»

С одной стороны, преданность какому-то конкретному учению обеспечивает ищущему готовый путь вместе с сильной группой поддержки. Но с другой - строгое подчинение религиозным догмам всё равно не даёт никакой гарантии обретения благополучия и целостности. Люди вправе открывать собственные истины и придерживаться их. Ведь в мире нравственных и духовных истин (в отличие от научных) "изобретение велосипеда" не только не смешно, но и очень даже необходимо: мы не повторяем, а сами открываем именно то, что было высказано древними мудрецами. Истина открывается, когда человек находится в состоянии непосредственного её восприятия. Понимание приходит путём осознания реальности, которую необходимо просто признать и принять, не оценивая, не интерпретируя и не переводя на язык своей бурной фантазии.

«Слова скрывают тайный смысл; каждый раз, когда его одевают в слова, он становится немного иным, немного искажённым, немного глуповатым…»

Очень важным для приближения к истине является неискажённое и неинтеллектуальное восприятие действительности, то есть своеобразный выход нарастающих и глубоко ощущаемых переживаний за рамки теоретического знания. Поэтому реальность может быть лучше понята опытным путём в процессе жизни, а не в бегстве от неё. И Сиддхартха, окунувшись с головой в гущу мирской жизни со всеми её соблазнами, исследовал самые разные грани и аспекты собственного Я. Не обошлось и без разочарований, отчаяния, мыслей о суициде. Но в результате долгого познания себя герою (в отличие от его друга, идущего иным путём) всё же удалось пробудиться и достигнуть просветления, то есть отыскать Будду внутри своего сердца.

«Большинство людей, как сорванные листья, которые качаются и кружатся в воздухе, взлетают и падают на землю. Но другие, немногие, — как звезды, они идут назначенным путем, никакой ветер не достигает их, их закон, их путь — в них самих»

«Слова, в которых один человек находит жемчужины мудрости, для другого звучат глупостью»

Главный герой романа-притчи Сиддхартха посвящает всю свою жизнь поиску собственной духовной сущности. Вместе с ним по этому пути идёт и его друг Говинда, но на определённом этапе они встречают Будду и расходятся в разные стороны. Говинда принимает учение Будды, а Сиддхартха продолжает поиски себя самостоятельно, считая, что никто не придёт к спасению через учение: «У самого себя буду я учиться, буду своим учеником, буду учиться познавать себя, таинственного Сиддхартху». Он убеждён, что весь смысл познания истины на духовном пути заключается в том, чтобы искать свою собственную тайну, а не тайну, преподнесенную кем-то другим. Буддисты выражают это словами: «Если встретишь Будду на своём пути, убей его» (что Сиддхартха и сделал). Это означает: если вдруг обнаружишь, что пытаешься принять кем-то установленный идеал, выбрось его из головы. Тайну жизни следует разгадывать самому, используя в качестве инструментов познания не только разум, но и чувства, чтобы приблизиться к истине как на интеллектуальном, так и на эмоциональном уровне. И говорить здесь можно лишь о своей истине, а она по мере развития личности человека будет меняться.

«Знание можно передать, мудрость – нельзя. Её можно найти, можно её нажить, можно от неё жить, можно творить с ней чудеса, но высказать её и научить ей – нельзя»

С одной стороны, преданность какому-то конкретному учению обеспечивает ищущему готовый путь вместе с сильной группой поддержки. Но с другой - строгое подчинение религиозным догмам всё равно не даёт никакой гарантии обретения благополучия и целостности. Люди вправе открывать собственные истины и придерживаться их. Ведь в мире нравственных и духовных истин (в отличие от научных) "изобретение велосипеда" не только не смешно, но и очень даже необходимо: мы не повторяем, а сами открываем именно то, что было высказано древними мудрецами. Истина открывается, когда человек находится в состоянии непосредственного её восприятия. Понимание приходит путём осознания реальности, которую необходимо просто признать и принять, не оценивая, не интерпретируя и не переводя на язык своей бурной фантазии.

«Слова скрывают тайный смысл; каждый раз, когда его одевают в слова, он становится немного иным, немного искажённым, немного глуповатым…»

Очень важным для приближения к истине является неискажённое и неинтеллектуальное восприятие действительности, то есть своеобразный выход нарастающих и глубоко ощущаемых переживаний за рамки теоретического знания. Поэтому реальность может быть лучше понята опытным путём в процессе жизни, а не в бегстве от неё. И Сиддхартха, окунувшись с головой в гущу мирской жизни со всеми её соблазнами, исследовал самые разные грани и аспекты собственного Я. Не обошлось и без разочарований, отчаяния, мыслей о суициде. Но в результате долгого познания себя герою (в отличие от его друга, идущего иным путём) всё же удалось пробудиться и достигнуть просветления, то есть отыскать Будду внутри своего сердца.

«Большинство людей, как сорванные листья, которые качаются и кружатся в воздухе, взлетают и падают на землю. Но другие, немногие, — как звезды, они идут назначенным путем, никакой ветер не достигает их, их закон, их путь — в них самих»

Во время чтения "Петера Каменцинда" я поставила своеобразный рекорд: больше пятидесяти раз ругала себя на чём свет стоит за незнание немецкого языка. Нет, перевод Вл. Седельника прекрасен, но разве можно сорваться в пропасть, влюбиться, сжечь то, чему поклонялся, и поклониться тому, что сжигал, в переводе, не в подлиннике? Так или иначе, 2012 год стал для меня годом Гессе: на флэшмобе его произведения предложили два разных советчика, не сговариваясь, с интервалом 3 минуты. Так что сначала ко мне в гости пришёл "Степной волк", а потом на огонёк заглянул "Петер Каменцинд", самый первый роман великого швейцарца, принёсший ему славу.

Юноши, да и девушки, обдумывающие житьё, нередко прибегают к Гессе, да и к другим общепринято мудрым писателям - от Достоевского до Сент-Экзюпери - как к рецептурному сборнику стопроцентного успеха и непоколебимого душевного равновесия. И каков же результат? Самые прозорливые суждения не спасают от воров в тёмных подворотнях, кровожадных оборотней с погонами и без, химических зависимостей... Ну вообще ничего не гарантируют. Тут начинается: ах-ах, Гессе (Достоевский, Сент-Экзюпери) врёт, он никакой не мудрец, а сектант, злонамеренный сказочник или дуралей хуже моего. Так-то оно так, если не замечать очевидного: а) рецептов счастья не существует, б) и троекратное ура.
Наверное. поэтому не ослабевает популярность книг, посвящённых ученичеству, обретению мастерства, труднопереводимому немецкому Gesellenjahre, годам труда в качестве подмастерья. Петер Каменцинд - это такой швейцарский Гарри Поттер с поправкой на реальность. Гарри Поттер, разочаровавшийся в волшебстве и возвратившийся к Дурслеям в комнатку под лестницей. Дядя Вернон совсем состарился, ему надо помогать...
Ну, это я, право, перегибаю палку, не всё так уныло, однако в перегибе есть доля истины. Путешествие, чтобы состояться, должно включать в себя возвращение. То есть оценку, зачем я пошёл и то ли, что я нашёл. Петер - ни много, ни мало - хотел познать истину и найти друга.
Удалось ли? Вот вопрос и для Петера, и для нас с вами, и, как ни странно, для автора. Потому как у Германа Гессе есть Особенная Черта. Даже не черта: зазор, узкая, но глубокая пропасть между господином Героем и господином Автором.
Герой может исступленно проповедовать идеи Автора, тонко проводить их в действительность или постепенно, полегонечку к ним приходить, но никогда полностью не тождественен Автору. Непременно остаётся вопрос, в какой степени Автор с Героем изволит соглашаться. Больше того, Автор будто следит за Героем, поминутно приговаривая: "Ай, бравушки, мне бы и в голову не пришло". Как Иван Карамазов за чортом, с той лишь только разницей, что Гессе своих чертей не страшится...
И отсюда тянется красной нитью ещё один приём, из-за которого я перед Гессе преклоняюсь. Не брезгуя пафосом и не злоупотребляя им, он его тщательно дозирует. То нагнетает, то ослабляет давление. Сама фамилия Каменцинд - редкая, благозвучная, - не лишена пафоса, но Петер тут же разрушает ожидания: да у нас вся деревня Каменцинды, кроме пекаря! Далее, в рассказе о детстве: совершался странный акт искупления и наказания (градус патетики всё выше) - отец задавал мне порку, причём ни он, ни я не знали точно, за что (вся патетика псу под хвост). Так что в начале века Гессе многим казался чересчур прозаичным, а сейчас - чрезмерно воодушевлённым, наигранным.
Истина, как всегда, посередине. В пропасти. Или на шахматной доске, лежащей между Героем - восторженным бездельником-юнцом и Автором - таким же юнцом, но уже пере-жившим, пере-нёсшим, пере-страдавшим.

- Петер Каменцинд, - сказал однажды профессор истории, - ты скверный ученик, но когда-нибудь ты все же станешь историком. Ибо ты ленив, но умеешь отличать великое от ничтожного.

Во время чтения "Петера Каменцинда" я поставила своеобразный рекорд: больше пятидесяти раз ругала себя на чём свет стоит за незнание немецкого языка. Нет, перевод Вл. Седельника прекрасен, но разве можно сорваться в пропасть, влюбиться, сжечь то, чему поклонялся, и поклониться тому, что сжигал, в переводе, не в подлиннике? Так или иначе, 2012 год стал для меня годом Гессе: на флэшмобе его произведения предложили два разных советчика, не сговариваясь, с интервалом 3 минуты. Так что сначала ко мне в гости пришёл "Степной волк", а потом на огонёк заглянул "Петер Каменцинд", самый первый роман великого швейцарца, принёсший ему славу.

Юноши, да и девушки, обдумывающие житьё, нередко прибегают к Гессе, да и к другим общепринято мудрым писателям - от Достоевского до Сент-Экзюпери - как к рецептурному сборнику стопроцентного успеха и непоколебимого душевного равновесия. И каков же результат? Самые прозорливые суждения не спасают от воров в тёмных подворотнях, кровожадных оборотней с погонами и без, химических зависимостей... Ну вообще ничего не гарантируют. Тут начинается: ах-ах, Гессе (Достоевский, Сент-Экзюпери) врёт, он никакой не мудрец, а сектант, злонамеренный сказочник или дуралей хуже моего. Так-то оно так, если не замечать очевидного: а) рецептов счастья не существует, б) и троекратное ура.
Наверное. поэтому не ослабевает популярность книг, посвящённых ученичеству, обретению мастерства, труднопереводимому немецкому Gesellenjahre, годам труда в качестве подмастерья. Петер Каменцинд - это такой швейцарский Гарри Поттер с поправкой на реальность. Гарри Поттер, разочаровавшийся в волшебстве и возвратившийся к Дурслеям в комнатку под лестницей. Дядя Вернон совсем состарился, ему надо помогать...
Ну, это я, право, перегибаю палку, не всё так уныло, однако в перегибе есть доля истины. Путешествие, чтобы состояться, должно включать в себя возвращение. То есть оценку, зачем я пошёл и то ли, что я нашёл. Петер - ни много, ни мало - хотел познать истину и найти друга.
Удалось ли? Вот вопрос и для Петера, и для нас с вами, и, как ни странно, для автора. Потому как у Германа Гессе есть Особенная Черта. Даже не черта: зазор, узкая, но глубокая пропасть между господином Героем и господином Автором.
Герой может исступленно проповедовать идеи Автора, тонко проводить их в действительность или постепенно, полегонечку к ним приходить, но никогда полностью не тождественен Автору. Непременно остаётся вопрос, в какой степени Автор с Героем изволит соглашаться. Больше того, Автор будто следит за Героем, поминутно приговаривая: "Ай, бравушки, мне бы и в голову не пришло". Как Иван Карамазов за чортом, с той лишь только разницей, что Гессе своих чертей не страшится...
И отсюда тянется красной нитью ещё один приём, из-за которого я перед Гессе преклоняюсь. Не брезгуя пафосом и не злоупотребляя им, он его тщательно дозирует. То нагнетает, то ослабляет давление. Сама фамилия Каменцинд - редкая, благозвучная, - не лишена пафоса, но Петер тут же разрушает ожидания: да у нас вся деревня Каменцинды, кроме пекаря! Далее, в рассказе о детстве: совершался странный акт искупления и наказания (градус патетики всё выше) - отец задавал мне порку, причём ни он, ни я не знали точно, за что (вся патетика псу под хвост). Так что в начале века Гессе многим казался чересчур прозаичным, а сейчас - чрезмерно воодушевлённым, наигранным.
Истина, как всегда, посередине. В пропасти. Или на шахматной доске, лежащей между Героем - восторженным бездельником-юнцом и Автором - таким же юнцом, но уже пере-жившим, пере-нёсшим, пере-страдавшим.

- Петер Каменцинд, - сказал однажды профессор истории, - ты скверный ученик, но когда-нибудь ты все же станешь историком. Ибо ты ленив, но умеешь отличать великое от ничтожного.