Цитаты из книги «Иван Ауслендер: роман на пальмовых листьях»

гносеологический вывод Веданты вообще может быть сформулирован в виде слогана, то вот он: постижение истины есть не вопрос накопления информации, а задача трансформации, при которой субъект познания осознаёт себя объектом познания и становится единым с процессом познания или наоборот, в любой последовательности.

Эгоизм и саморазвитие ни при чём, и милосердие тоже. Просто надо быть хотя бы немного ведантистом, чтобы понять суть. А религиозный человек поймёт только так, как сказано. Или эгоизм, или милосердие, третьего не дано. А на самом деле ни то и ни другое. Или и то и другое, одновременно.

Я принёс вам Веданту. Это значит, я принёс вам свободу. Свободу от удушающей любви ревнивого Бога, ревнивого, как отец или как супруг. Любовь нашего Бога чиста. Никаких скрытых ловушек. Никакого чувства вины. Если вы можете – делаете. Не можете – не делаете. Никто никого не будет винить. Освобождение – наша прерогатива, а не обязанность. Любите Бога так, как можете. Поклоняйтесь Богу так, как умеете. И Он ответит взаимностью

И вот мы идём по дороге, и каждый наш шаг выписан в Небесах, и цель наша неизменима.

на вкус, но только сначала. Потом она приносит выздоровление и сладость покоя. От знания о том, что всё в надёжных руках. Вера наша довременно предопределена. Она предустановлена в нас как основная матрица нашей личности, на которую нанизано всё остальное. И уровень нашей веры определяет нашу ступень в мировой иерархии духа. Плохая новость: мы не можем усилить и улучшить свою веру. Хорошая новость: наша вера неуничтожима. Наша вера может быть покрыта дымом иллюзии. Мы должны очистить своё существование и прорваться к собственной сути, к своей вере. Когда мы найдём свою веру в себе – мы увидим сияние тысячи солнц, и это сияние будет исходить изнутри.

Истина сказана учителем Веданты, учителем Мадхвой в далёкой и загадочной средневековой Индии. Истина эта кому-то горька

ничего не вспоминаем. И ни во что не верим. Поэтому мы можем взрастить в себе только жалкую имитацию веры. Которая рассыплется как карточный домик от малейшего соприкосновения с реальностью. Таков был раньше человек веры. А мы не таковы. Мы либо равнодушные атеисты, либо фанатики или сектанты.

Ему не надо. Он пашет землю и помнит о Боге. А мы сидим в храмах, смотрим на Бога, слушаем слова Бога и ничего, ни

неколебима. Она имеет опору в самой себе. Вере не требуются технологии.

Что же это была за вера, если она распадается, как гнилой лист, от малейшего сквозняка? Истинной вере не страшны были даже костры и прочие чудовищные испытания. Отсутствие веры порождает фанатизм. Фанатик не имеет веры и не имеет мужества признаться себе в этом. Потому он бурно имитирует оргазмы религиозного рвения. И нетерпим. И хочет всех убить и умереть сам. Потому что страх и отчаяние от невозможности обрести веру толкают его в бездны саморазрушения. Чем отличается живая вера от промытых мозгов и фанатизма? Живая вера жива. Она естественна. Она имманентна. Она не нуждается в ликвидации внешнего мира для своего утверждения. Она неко