– Анна, тише, ну что ты, – его ладонь легла на мои волосы, и он погладил меня по голове.
Вряд ли кто-то может понять меня. Постоянно слышать, насколько моя мазня отвратительна, как и я. Вечное гнобление и запрет на покупку кисточек и красок. Но нашла выход, и в этом помогла Мили, а сейчас этот страшный мужчина, которого до ужаса боялась, оказался тем, кто подарил мне надежду.
– Прости… я… прости, – промямлив, отстранилась от Рикардо.
– Поэтому ты прописала в контракте, что поступишь туда, куда сама захочешь? – Спросил он, дотрагиваясь до моего лица и стирая мокрые дорожки.
– Да. Спасибо, никто не верил… никогда… а ты… прости меня, – зажмурилась, пытаясь вновь не расплакаться.
– Без проблем, Анна. Ты пойдёшь туда, где тебе понравится, – заверил меня. Невероятный поток благодарности к нему согрел сердце.
– Только у меня есть один вопрос, – он поднял руку с листом и взял его. – Почему я зачёркнут?
– Это… ты постучал, и я нечаянно вздрогнула, – хлюпнув носом, объяснила ему.
– И я действительно такой угрюмый? – Хохотнув, он повернул ко мне рисунок.
– Рисую по памяти. И в тот момент не задумывалась, каким ты вышел. Серьёзным и немного злым. Я… тебе не нравится, да? – Натянув улыбку, поинтересовалась я.
– Нет, исполнение нравится, но вот герой не особо. Мы можем это как-то переиграть?
– Что? – Непонимающе переспросила я.
– Если я сяду и буду улыбаться, тогда портрет выйдет иным, да? – Кивнула на его вопрос.
– Тогда прошу тебя, Анна, сделай мне подарок. Нарисуй меня. Только для меня, – от его слов потеряла дар речи.
– Но…
– Пожалуйста. Для меня это было бы честью, – перебив меня, вложил обратно лист в мою руку и его глаза были полны доброты и ожидания.
– Хорошо. Но тебе не нужно сидеть, я могу одна…
– Нет. Хочу смотреть, как ты это делаешь. Можно? – Лицо Рикардо преобразилось от широкой улыбки.
– Можно, – только кивнула.
– Тогда ты завтракай. Мне нужно переодеться или наоборот раздеться?