Цитаты из книги «Поднятая целина»

Зараз уж, видно, одинаково… Хучь сову об пенек, хучь пеньком сову, а все одно сове не воскресать…»

Хучь оно хорошее слово, как мое, и серебро, а молчание – золото.

– Ты бы все свое серебро-то на золото променял! Другим бы спокойнее

Вошли в жарко натопленную кухню. Приезжий снял башлык и белого курпяя – Здорово живете, бабочки!– Слава богу, – сдержанно ответила ему хозяйка, выжидательно, вопрошающе глянув на мужа: «Что это, дескать, за человека ты привел и какое с ним нужно обхождение?»– Соберите повече́рять, – коротко приказал хозяин, пригласив гостя в горницу к столу. Гость, хлебая щи со свининой, в присутствии женщин вел разговор о погоде, о сослуживцах. Его огромная, будто из камня тесанная, нижняя челюсть трудно двигалась; жевал он медленно, устало, как приморенный бык на лежке. После ужина встал, помолился

навстречу ему уже тянулись руки и светились улыбками дочерна сожженные солнцем лица мужчин и матово-смуглые, тронутые легким загаром лица девушек и женщин. Они, эти женщины, никогда не загорали по-настоящему, на работе так закутываясь в белые головные платки, что оставались только узкие щели для глаз. Давыдов улыбался, на ходу оглядывал знакомые лица. С ним успели крепко сжиться, его приезду были искренне рады, встречали его как родного.

У вас кровя заржавели от делов, а с плохой посудой и сердцу остуда!

– Вы там, которые слабые! Шшупаться можно и на базу. Долой отседова!

большой пчелиной семьи, Щукарь и тут сохранил выдержку и полное спокойствие. Плавно

Как опытный пчеловод, привычно внимающий гулу потрево

Старая девка и от кривого жениха не отказывается…