Цитаты из книг автора «Ольга Славникова»

кое-что о свободе. Кажется, что у человека много свобод: развивайся хоть во все стороны. Но подлинная свобода одна: поступать правильно. Всякий человек, к сожалению, слеп. Он имеет мнение обо всем, потому что испытывает такую потребность. Но есть очень мало вопросов, по которым человек может составить суждение на основании личного опыта. Все самое главное, для его жизни важнейшее, ему сообщают посредством телевизора. Слепой может передвигаться, только зная расположение предметов в своем жилье и примерно представляя, что и как устроено на улице. Мир, может быть, совсем не таков, каким мнится слепцу. Но если слепой поступает правильно, он ни обо что не убьется. И никогда не почувствует нашего присутствия.

Тамарин “порше” – новая дамская модель с лебедиными очертаниями серебряного корпуса и длинными дверцами-крыльями – холодно сиял на пятачке асфальта, расплавленного солнцем до мягкости черничного варенья. Молодая бомжиха в истлевшем розовом платьице и грязной, как овощ, оранжевой куртке красила перед зеркалом заднего вида заплывшие реснички. – Вот опять, – сказала Тамара со вздохом, доставая лазерный ключ. – Почему эти синявочки так любят делать макияж перед моим автомобилем?– Потому что твоя машина красивая, – предположил Крылов, замедляя шаг, чтобы не напугать нелепое существо. – Синявочек тянет на дамскую вещь. Они ведь тоже дамы, если приглядеться. Бантики, буски. Ни за что не согласятся быть такими же точно, как их мужики. Тем временем бомжиха, заметив приближение хозяев, взяла из травы изодранную сумочку, похожую на дохлую летучую мышь, небрежным жестом бросила в нее свою чумазую косметику и удалилась странной тазобедренной походкой, в которой сексуальность мешалась с вином. В ней чувствовался шарм полноправной хозяйки всех отходов цивилизации, особый мусорный шик, какой бывает у молоденьких обитательниц дна, раз и навсегда решивших остаться женщинами, но никак не людьми.

несокрушимого в своей заурядности

Кто-то неустанно трудился, делая из голубей чистых обитателей воздуха, безумных ангелов, не касающихся тверди.

невозможность такой счастливой процедуры. На самом деле, если люди так долго и сильно любили друг друга, они могут расстаться, только изловчившись обернуться друг другу врагами – чтобы можно было как-то вытерпеть эти безумные спазмы памяти, эти ведра крови, заливающие сердце

Ведерников считал, что родителей можно в полном смысле любить только в самом глубоком детстве; потом взрослеющий, атакуемый гормонами организм занимается исключительно собой – и лишь когда закончатся все прыщавые, грубые метаморфозы, человек способен снова увидеть своих стариков и, не любя, пожалеть. Но это спасительное, хотя и суррогатное чувство принимало, в случае Ведерникова, извращенную форму.

между тщательно дорисованными бровями прорезалась маленькая черная буква, инициал ее гнева

Повседневность поверхностна, горе глубже. Когда приходит горе, человек делается ближе к самому себе и… к чему-то еще.

тот, кто делает вид, будто жизнь в целом осталась прежней, будто не произошло головокружительной смены масштабов – вот он скорее спрыгнет с катушек. О

хозяйство коротеньких умозаключений и лоскутных предрассудков.