Кто-то рассмеялся. Тереза вздрогнула и побрела дальше. Мартин мог хотя бы сообщить, где именно будет ждать ее. Под аркадами было темно, как в дремучем лесу. Ему не приходило в голову, что она может испугаться? Но в предвкушении встречи Тереза быстро позабыла свои страхи и поспешила дальше. При этом она думала, как было бы прекрасно выйти замуж за юного Мартина, а не за старого, жирного Вильпрехта. Или хотя бы родить от него ребенка! Но Мартин был черноволосым, а у нее и у Конрада волосы были светлые. Слишком велика была опасность, что старик что-нибудь заподозрит. Он и так в последнее время странно на нее поглядывал. Поэтому Тереза после каждой встречи промывала лоно уксусом и пила отвар из лебеды, плюща и перечной травы, чтобы не допустить нежелательной беременности.

– Мартин! – позвала она еще раз, пробираясь в темноте. – Мартин? Где ты?

Снова никакого ответа. Тереза со злостью топнула по холодному полу, и по коридорам разнеслось гулкое эхо. А может, Мартин просто разыграл ее? Даже записка показалась ей странной; почерк был неразборчивый, Мартин никогда так не писал…

Тереза хотела уже вернуться на рыночную площадь, но впереди вдруг послышался тихий голос:

– Я здесь, Тереза! Иди ко мне!

Женщина помедлила. Голос показался ей странным, каким-то хриплым. Но это, возможно, было частью игры, которую затеял Мартин…

– Мартин, это ты? – спросила она нерешительно.

– Конечно, моя сладкая голубка, – вновь послышался хриплый голос. – Подойди ко мне, я так скучал по тебе…

– О, Мартин!

Теперь Тереза не сомневалась. Так называл ее только Мартин. Она побежала на голос. Колонны там полностью терялись во мраке, лишь мерцал слабый огонек – видимо, Мартин зажег для нее свечу. Может, он даже принес подушки и кувшин вина… Это было бы превосходно! Тереза двинулась на огонек, и в этот момент за спиной у нее послышались шаги.

– Мар… – только и успела выговорить женщина.

В следующий миг она получила удар по затылку и, не издав ни звука, повалилась на пол. Из темноты по-прежнему доносились тихие голоса и смех, и больше ничто не нарушало тишину.

Сильные руки подняли Терезу и, точно свиную тушу, погрузили в небольшую тележку, скрытую за колоннами. Поверх тела легло покрывало, и тележка тронулась с места.

Незнакомый коробейник, сгорбленный и в широком плаще, тащил свои товары через рыночную площадь. Стражник мельком посмотрел ему вслед и громким криком сообщил горожанам, что в Мюнхене все спокойно.

* * *

– А у Дайблера большой дом? Больше, чем твой? И в углу у него тоже висит меч, как у нас в Шонгау?

Маленький Пауль подпрыгивал рядом с Куизлем, как ополоумевшая собачка. Всю дорогу из Ау он засыпа́л деда вопросами. Якоб неразборчиво ворчал в ответ. Как и Симон, палач нес на плече сверток, куда они сложили свое скудное имущество. Георг тоже вызвался проводить их до нового пристанища, но после собирался вернуться в Ау вместе с отцом.

Магдалена взглянула на отца и Пауля и невольно улыбнулась. Мальчик души не чаял в дедушке и мечтал когда-нибудь стать известным палачом. Не менее известным, чем Георг Абриль, их далекий предок, который заработал целое состояние во время охоты на ведьм в Шонгау и ездил на казни по всей Баварии, в том числе и в Мюнхен.

Иногда Магдалене сложно было любить Пауля так же, как старшего сына. Если Петер увлеченно читал, писал и рисовал, то Пауль постоянно пропадал на улице и часто возглавлял ватагу мальчишек, с которыми творил всевозможные глупости, опрокидывал помойные ведра и дрался со сверстниками. Во всем его облике было что-то дикое, жестокое. Однажды Магдалена увидела, как он свернул шею птице и внимательно наблюдал, как она умирает.

«Видимо, есть в нас что-то такое, иначе не было бы в нашем роду палачей, – подумала Магдалена. – Что ж, по крайней мере, Петер не такой. Может, завтра при дворе Симон чего-нибудь добьется для него».

Собрание в трактире продолжалось до поздней ночи, так что теперь они вынуждены были идти в полной темноте по узкой, обледенелой тропе. Дайблер жил недалеко от Зендлинских ворот, едва ли не в другом конце Мюнхена. Он решил, что лучше идти вдоль городской стены и добраться до ворот. В это время горожанам запрещено было появляться на улицах, и Дайблер не хотел попадаться на глаза стражникам. Он собирался приютить у себя семью приезжего палача, и это никак не укладывалось в законные рамки.

Магдалена то и дело мысленно возвращалась к той жуткой мумии, найденной у Нижних пристаней. Здесь, в местах, называемых Верхними пристанями, тоже недавно нашли мертвую девушку – с колом в груди. С тех пор люди не прекращали говорить о нежити и привидениях.

Магдалена покрепче прижала к себе Софию, укутанную в платок и крепко спящую. Оставалось только надеяться, что она будет жить в такое время, когда люди перестанут видеть за каждым необъяснимым событием ведьму или привидение.

– Далеко еще? – спросила она у Дайблера, который шел впереди рядом с Георгом. Они что-то оживленно обсуждали и, казалось, понимали друг друга с полуслова, несмотря на разницу в возрасте.

Дайблер оглянулся и помотал головой.

– Почти пришли, вон Зендлингские ворота.

Он показал вперед: над городской стеной вырисовывались контуры массивных башен.

– Мне холодно, – пожаловалась Барбара. Вместе с Симоном и Петером она замыкала шествие. – К тому же места не очень-то приветливые. Всюду бурные ручьи и каналы, запросто можно упасть… И кто вам сказал, что нам не попадутся здесь какие-нибудь мерзавцы?

До сих пор за всю дорогу Барбара не проронила и десятка слов. Магдалена так и не нашла случая продолжить разговор, начатый у пристаней. Казалось даже, что сестра избегала ее, как будто отчаянно искала лазейку, чтобы избежать предстоящего замужества.

Наконец они подошли к укреплениям перед Зендлингскими воротами. Подобно Изарским воротам, они представляли собой массивное сооружение из трех башен с внутренним двором между ними. Надо рвом, который окружал город, нависал мост, совершенно пустой в это позднее время.

– Теперь осталось только упросить старого Лайнмиллера, чтобы впустил нас, – сообщил с ухмылкой Дайблер и по широкой лестнице поднялся к мосту. – Но с этим сложностей не будет. Моя жена каждое полнолуние снабжает его отваром, чтоб у него торчком стоял.

Но не успел он шагнуть на мост, как ворота со скрипом отворились и оттуда на полной скорости вылетел экипаж. Магдалена заметила, к своему ужасу, что Пауль опередил деда и уже стоял на мосту.

Карета неслась прямо на мальчика.

Куизль прыгнул вперед, схватил Пауля и отбросил его к краю моста. В последний момент палачу удалось откатиться в сторону и не попасть под копыта. В следующий миг карета уже скрылась в темноте, и некоторое время еще слышались топот копыт и грохот колес.

– Заносчивая скотина! – крикнул Куизль в темноту. – Только попадитесь мне, я вас на ваших же колесах колесую!

Магдалена бросилась к Паулю, но мальчик, похоже, отделался царапинами. Он таращил глаза, но уже улыбался.

– Как дедушка подбросил меня, я аж подлетел! – прошептал он.

У него были порваны штаны и содрано колено – для Пауля это обычное дело. Магдалена испытала такое облегчение, что не смогла ничего сказать и просто обняла сына. В этот момент она поняла, что любит Пауля так же крепко, как Петера и Софию.

«Каждого на свой лад», – подумала она.

– Вообще-то в такой час никому не разрешается покидать город! – проворчал Дайблер, по-прежнему глядя вслед карете, давно скрывшейся из виду. – Черт его знает, почему стражники открыли для них ворота.

– Во всяком случае, это были не простые путники, – отметил Симон. – Вид у кареты был очень пристойный, и лошади благородные, – он нахмурил лоб. – И вы заметили, что она была завешана черным пологом? И дерево было выкрашено в черный цвет. Ее как будто хотели замаскировать.

– Что ж, это им удалось, – с мрачным видом отозвался Георг. – Мы тоже заметили ее в последний момент. Хотел бы я знать, кто в ней ехал…

– Завтра при дворе мой любезный зять может поискать мерзавцев, – насмешливо произнес Куизль. – Уверен, это были какие-нибудь благородные ублюдки со своими шлюхами. Только на это они и годятся: или скачут на лошадях по засеянным полям, или давят каретами маленьких детей!

– Ладно, все равно они уехали.

Дайблер подошел к воротам, давно уже запертым, и постучал в калитку с правой стороны.

– Эй, Лайнмиллер! – крикнул он. – Слышишь? Это я, палач. Впусти-ка меня!

Скрипнул засов, и дверь приоткрылась. В узкой щели показалось недовольное морщинистое лицо. Стражник оглядел спутников Дайблера, глаза его недоверчиво поблескивали из-под шлема.

– Это мои друзья, им нужен кров на несколько дней, – пояснил Дайблер. – Ну же, Лайнмиллер, хватит ломаться! Я и сам знаю, что время уже позднее. Я скажу Вальбурге, чтобы в следующий раз сделала отвар покрепче.

– Еще крепче? Ха, только вот девкам это вряд ли понравится! – Старик ухмыльнулся и открыл низкую дверцу, поторапливая Дайблера и его спутников. – Давайте быстрее, пока другие стражники не прознали!

– А что это за экипаж такой вы сейчас пропустили? – спросил Дайблер. – Похоже, кто-то из благородных…

Лицо стражника неожиданно померкло.

– Тебя это не касается, палач! Занимайся лучше своими делами.

Магдалена заметила неуверенный блеск в его глазах. Очевидно, стражник что-то скрывал от них.

– Нужен тебе отвар или нет? – прорычал Дайблер. – Говори давай! Я ведь могу сказать Вальбурге, чтобы добавила туда ядовитого воронца…

Лайнмиллер вздохнул.

– Откуда ж нам, простолюдинам, знать про дела благородных господ? Карета проезжает тут раз или два в месяц, всегда завешанная черным. Выезжает чаще всего, когда ворота уже закрываются, и возвращается на рассвете. Нам просто велено пропускать ее – указание свыше. Так что мы особо не расспрашиваем.

– Особенно если получаете за это монетку-другую, – Дайблер подмигнул стражнику и показал на мешочек, висевший у него на поясе.

Лайнмиллер покраснел.

– Черт подери, если б ты знал, сколько мне платят за эту поганую работу! Раньше-то место было хорошее, но как начали строить эти укрепления, так в казне и не осталось ничего, и у нас за душой ни гроша!

Дайблер кивнул и похлопал старика по плечу.

– Ладно-ладно, дружище. Нам всем надо как-то сводить концы с концами. Завтра можешь заглянуть, забрать свой отвар. Давай, доброй ночи, – и не мерзни.

* * *

Они оставили стражника и повернули направо. Вскоре впереди показалось необычное строение. Это был массивный двухэтажный дом, расположенный посреди улицы недалеко от городской стены. Его окружала собственная стена высотой в человеческий рост, и за ней были видны деревья и кустарники. Магдалене вспомнились подворья военнообязанных крестьян, одиноко расположенные в лесах.

«Как маленькая крепость, – подумала она. – Защищенная от внешних угроз».

– Мои скромные владения, – произнес с улыбкой Дайблер и показал на дом, позади которого высилась башня с крышей причудливой формы. – Вообще-то палачи всегда селились за городскими стенами. Но тут, в самой заднице Мюнхена… короче, благородные господа не стали возражать.

– Знатная же задница, – одобрительно проворчал Куизль. – Ты все-таки мюнхенский палач, а не какой-нибудь деревенский живодер вроде нас. У Видмана в Нюрнберге дом ненамного лучше.

– Вообще-то для нас двоих он слишком уж велик. – Дайблер пожал плечами и открыл маленькую калитку с задней стороны. – Детей у нас с Вальбургой, к сожалению, нет, а мой подмастерье, пьяница безмозглый, живет у своего отца. Ученик в прошлом году помер от лихорадки… – Палач вздохнул. – Хёрманн из Пассау хотел отправить ко мне своего сына, но мне хватает и одного пьянчуги на эшафоте.

Они пересекли небольшой сад, в это время покрытый снегом и жухлой травой. Но Магдалена заметила по кустикам, жердочкам и ровным линиям грядок, что сад находился в заботливых руках. Ей вспомнился их сад в Шонгау, за которым прежде ухаживала ее мама. Так же было и здесь: если снаружи дом выглядел холодным и неприветливым, то в саду было на удивление уютно.

Дайблер постучал в дверь, и она тут же открылась. Их встретила женщина, до того высокая, что Магдалена в первый миг приняла ее за мужчину. У Вальбурги Дайблер были седые с черными прядями волосы, собранные в пучок. Судя по забрызганному соусом переднику, она до сих пор хлопотала у очага. Когда муж и жена стояли рядом, нетрудно было заметить, что Вальбурга на целую голову выше Михаэля. Если она была высокой и худой, то ее муж рос скорее в ширину. Магдалена невольно улыбнулась. Никогда еще она не видела пару, настолько непохожую. Возле ног Вальбурги обтирались сразу пять кошек, из дома доносилось мяуканье других.

– Ну, заходите же, бедолаги! – сказала с жалостью Вальбурга. Голос у нее был мягкий и на удивление низкий для женщины. – В такой холод нечего ночью по улицам шастать. – Она наклонилась к Петеру и Паулю, которые смотрели на нее выпученными глазами. – Моя Нала только зимой окотилась. Котята еще маленькие и очень слабые. Поможете мне покормить их?

Теперь уж ребята отбросили всякую робость и восторженно закивали.

Дайблер рассмеялся.

– Кошки и дети! Если со вторым у нас туго, то уж первого в избытке.

Вальбурга отступила в сторону, и они вошли в хорошо обставленную, уютную комнату, в которой пахло жженым медом и экзотическими пряностями. На столе стояла миска с ароматными печеньями и кувшин подогретого вина. В красном углу рядом с распятием и высушенной розой, как и у Куизля в Шонгау, висел палаческий меч.

Петер с Паулем отправились на поиски котят, а Вальбурга тем временем обратилась к гостям с улыбкой.

– Михаэль уже рассказал мне про ваше мерзкое пристанище. – Она покачала головой. – Это ж надо додуматься, поселить детей и молодую девушку в Ау! Мужчины, что с них взять…

– У нас в Ангере тоже не так уж и безопасно, Бурги, – проворчал Дайблер. – Только что на Зендлингском мосту нас едва не задавила карета.

– Боже правый! – Вальбурга испуганно вскинула брови. – Хоть ночью будет покой от этих мерзавцев с их экипажами? Ну, могу вас заверить, что у нас по дому никакие кареты не ездят.

– Рано радуетесь. Вы еще не видели, как Пауль носится по комнате на своей палке.

Магдалена улыбнулась. Мягкий, приятный голос Вальбурги никак не сочетался с ее могучим сложением. Она с первой же минуты почувствовала симпатию к жене палача. Как и все в этом доме, Вальбурга излучала приятное тепло.

– В любом случае спасибо, что приютили нас у себя.

– Ладно тебе, – Вальбурга отмахнулась. – Для нас этот дом все равно слишком велик. А я уже давно не слышала детских голосов. Только вот кошек своих… – Она показала на Софию, которая проснулась от шума и заплакала. – Может, я ее покачаю?

Магдалена засомневалась. Вообще-то София засыпала только с ней, даже Симон не мог ее укачать. Потом все-таки кивнула и передала Вальбурге плачущий сверток.

– Попробуйте. Если не выйдет, просто отдадите обратно.

– По-моему, ей тут слишком жарко…

Вальбурга раскутала Софию, и девочка, как по волшебству, тут же успокоилась. Женщина посадила Софию к себе на колени и стала покачивать ее и напевать песенку. Вскоре малютка уже радостно повизгивала и хватала пальчиками волосы Вальбурги.

– Похоже, что спать она пока не собирается! – рассмеялась хозяйка, подбрасывая Софию на коленях.

Магдалена улыбнулась.

– Такой доверчивой она бывает нечасто. Из вас вышла бы замечательная няня.