– Геронда, а война будет?
– А вы мо́литесь, чтобы её не было? Я вот с весны по осень объявляю самому себе мобилизацию на молитву. Правда, делаю это без шума, и кроме меня самого о моём призыве на действительную молитвенную службу не знает никто. Я молюсь, чтобы Бог нас помиловал, помог нам избежать войны и настоящей мобилизации, когда люди идут на фронт и проливают кровь. Я получил такое извещение[4]: «В воскресенье, 16 октября, турки собираются напасть на Грецию. Молитесь сильнее, чтобы их планы разрушились». Слава Богу, пока Пресвятая Богородица нас уберегла. Давайте же молиться, чтобы Она не переставала хранить нас и дальше.
– Геронда, а сейчас, когда конкретная опасность для Греции миновала, нужно ли продолжать молиться о том, чтобы не было войны?
– Да разве мало сейчас войн на земном шаре? Что значит «для Греции», «не для Греции»? Там, где сейчас идут войны, страдают и гибнут люди – наши братья. Разве все мы не братья по Адаму и Еве? Конечно, семья наша разделилась, и люди разошлись по разным местам Земли. С православными мы, греки, – братья и по плоти и по духу, но с неправославными мы тоже братья – правда, только по плоти. И значит, за неправославных нам надо молиться с бо́льшим состраданием, потому что они более несчастны.
– Геронда, сейчас Греция переживает нелёгкие времена. Я, видя это, каждый день много молюсь по чёткам, чтобы нашей Родине помог Бог. Помолишься-помолишься, а потом думаешь: «Что же, спасение Греции на твоих чётках подвешено?»
– Не волнуйся, не подвешено спасение Греции на твоих чётках. Но раз ты постоянно думаешь о трудностях, которые переживает Греция, это значит, что тебе больно за Родину и ты просишь Бога вмешаться. А помочь может только Он.
Молитесь, чтобы Бог явил людей духовных, Маккавеев[5]. В таких мужественных людях сейчас великая нужда. Пришло время битвы добра со злом. Ведь беззаконие сегодня возвели в ранг закона, а грех ввели в моду. Однако, когда вы увидите в Греции умножившиеся беды, когда увидите, как правительство принимает безумные законы, когда всю страну будет трясти от нестабильности, не бойтесь – Бог вмешается и поможет[6].
– Судя по тому, что Вы говорите, геронда, нам нужно оставить все дела, а все силы свои отдать молитве…
– По-твоему, это ещё предмет для обсуждения?! Погляди: весь мир бурлит, как огромный котёл! Церковь, государство, племена и народы – всё перевернулось вверх дном! И к чему это приведёт, не знает никто. Да прострёт Бог Свою руку! А монахам надо сейчас очень много молиться. Дела и заботы, даже срочные, надо отложить и отдать молитве все свои силы.
Со смирением и насколько хватает сил, молитесь за людей в миру. Они дали лукавому большие права над собой и от этого страдают. Не забывайте, что мы стали монахами ради спасения своей души и для того, чтобы помогать миру молитвой. Давайте постараемся стать хорошими монахами. Будем молиться по чёткам, совершать земные поклоны за себя и за мир. Ведь чётками и поклонами монах помогает людям.
Геронда, если во мне живут страсти, то может ли моё сердце начать работать в молитве?
– Как же твоё сердце станет работать в молитве, если в тебе есть страсти? Попробуй возьми гнилой кабель и присоедини его к телефонному разъёму. Ты сможешь разобрать звуки в телефонной трубке? От постоянных коротких замыканий связь будет то и дело прерываться, из трубки услышишь только свист и треск. Так и человек: когда внутри у него «гниль», когда в нём живут страсти, то и в его духовной жизни происходят «короткие замыкания». Он духовно «замыкает себя на себя». Надо блюсти себя от гордости, эгоизма, своеволия, вседозволенности. Ведь если над человеком господствуют эти страсти, то его не может посетить благодать Божия, необходимая для молитвы. Нужно очистить свои внутренние «провода» от ржавчины, чтобы они хорошо проводили ток и можно было установить связь с Богом. Чем больше человек будет очищаться от страстей, тем больше будет преуспевать в молитве.
Страсти – это радиопомехи, мешающие нам установить связь с Богом. Если эти помехи не исчезнут, то как человек сможет разговаривать с Богом в молитве? Помню, на фронте радист, когда слышал помехи, отвечал тому, кто его вызывал: «Вас не слышу, слышимость „ноль“ (или слышимость „единица“). Проверьте связь и повторите попытку!» Из-за помех слов было не разобрать. Слышимость должна быть хотя бы не ниже «трёх». Слышимость «пять» считалась очень хорошей – связь тогда была идеальной. Иначе радист кричал до хрипоты, а его не было слышно из-за плохой настройки. Сначала радист должен был настроить на одну частоту передатчик и приёмник своей рации, а уже потом на этой частоте выйти на связь с командным пунктом.
Чтобы «настроиться на одну частоту» с Богом, необходимы такие же действия. Передатчик своей духовной радиостанции надо настроить на частоту Любви, а приёмник – на частоту Смирения. Это необходимо, чтобы Бог слышал нас, а мы слышали Его. Ведь «Любовь – Смирение» и есть та самая «частота», на которой «работает» Бог. Человек должен приложить максимум усилий, чтобы «поймать» эту частоту и настроиться на неё. Тогда он установит связь с Богом, и в Боге будет постоянно пребывать его ум. Итак, желаю вам установить эту Божественную связь. Аминь.
– Геронда, Вы сказали, что мне нужно зарядить мой аккумулятор духовным электричеством. Как его заряжать-то? – Возделывай в себе духовное благородство, любочестие, чтобы из тебя исчезли «мне» и «моё». «Мне» и «моё» мешают молитве, потому что они отделяют человека от Бога, словно покрывают его слоем изоляции. Знаешь, что такое изоляционные материалы? Отделивший себя от Бога человек молится, а Господь ему словно говорит: «Нет, сынок, я тебя не понимаю!..»
– Геронда, а может ли монах старательно исполнять своё правило, но при этом не иметь в себе жертвенности и любви к братьям?
– Ну конечно, может. Если монах думает только о себе, то он может читать молитвы, нести немалые подвиги, поститься, класть поклоны… Однако, совершая все эти подвиги, он лишь раздувает великое мнение о себе самом, а к другим остаётся равнодушным. Поступая так, монах всегда будет оставаться нищим. Даже в аскезе он занят лишь собой – делает то, что ему вздумается. А ему надо по-настоящему заняться собой – искоренением своих страстей, иначе он не преуспеет.
– Получается, геронда, что и на послушании, и с сёстрами, и во всём нужно быть безукоризненной?
– Конечно, во всём! Чтобы установить связь со Христом и не терять её, нужно, чтобы вся твоя жизнь радовала Христа. А Христос радуется, когда мы радуем нашего ближнего, угождаем ему – в хорошем смысле этого слова. Поэтому я и подчёркиваю значение духовного благородства, значение жертвенности. Ведь если монах исполняет правило и кладёт поклоны, а на жертвенность, благородство, любочестие и подобное этому не обращает внимания, то и поклоны его, и молитвы идут насмарку.
Когда я пришёл в монастырь[7], меня как новоначального поставили помогать трапезнику. Тогда один старенький монах восьмидесяти лет, совсем дряхлый, попросил, чтобы иногда я приносил ему в келью суп. И вот, заканчивая послушание, я наливал в тарелку суп и нёс ему. Как-то раз это увидел один брат и завёл мне свою шарманку: «Ты вот что, особо не приучай его к хорошему!.. А то приучишь, он станет просить одно, другое и совсем тебе никакого покоя не даст. Будешь возиться с этим стариком и даже правила исполнять не сможешь! У-у, ты ещё не знаешь, как он меня замучил своими просьбами! Я ему тоже как-то раз помог, когда он простудился, так он меня потом вообще в покое не оставлял! То и дело стучал мне в стену: „Окажи любовь, завари мне чайку́!“ Потом: „Окажи любовь, помоги повернуться на другой бок!“ Через несколько минут опять тук-тук и: „Окажи любовь, положи мне на поясницу горячий кирпич!..“[8] Налей чай – дай кирпич!.. Налей чай – дай кирпич!.. А у меня правило!.. Когда мне его совершать?! Этот старик меня до белого каления довёл!..»
Представляешь, что творится? Страшное дело! Старый человек за стенкой страдает, стонет, просит о помощи, а монах не хочет идти, чтобы не прерывать правила!.. Это признак совсем ледяного, бездушного состояния. Да какие тут могут быть сомнения: для Бога именно кирпич и чай имели бы гораздо большее значение, чем любое количество «безукоризненных» поклонов и чёток! Ведь стоя со своими чётками перед Христом, тот монах просил Его: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя!» – но при этом огрызался на своего страдающего ближнего: «А ну оставь меня в покое!»
– Геронда, как человеку получить благословение Божие?
– Бог благословляет человека, если этот человек – Богу родной. Зачем Богу давать Своё благословение неродному? Чтобы тот бросил Его благословение на землю и растоптал ногами? Я пережил это на собственном опыте. Когда я жил на Синае[9], там была страшная засуха. За несколько лет не упало ни капли дождя, так что и монастырю святой Екатерины, и бедуинам, которые жили рядом, приходилось очень тяжело. Монахи молились о даровании дождя, но безрезультатно. И вот наступила пора обреза́ть масличные деревья[10]
О проекте
О подписке
Другие проекты