Цитаты из книги «Училка»

Ходил, надеюсь? Или прогулял? – Контрольные решали, ходил. – Решали? – прищурился отец. – Ну ладно, молодец. Мать переживала, ты хоть бы извинился. Точно все в порядке? Какой-то ты мутный, бледный… Уж не заболел ли? – Устал, – живот у Турки заурчал. – И есть хочу. Мама говорила мало. Отвечала односложно, не улыбалась и не шутила. В итоге Турка поел борща, затем гречки с ленивыми голубцами, выпил кружку молока и сказал, что будет учить уроки. На деле же он сидел за столом и глазел в раскрытую наугад тетрадь по истории. Учебник еще достал, малиновую алгебру. И все думал о вчерашнем вечере. Снова замигал экран мобильного, и Турка наконец ответил: – Да… – Ты чего не отвечал весь день? Куда исчез-то? К директору пошел и пропал. Папка твоя у меня, если что, – Вовчик говорил чуть в нос, как будто простыл, и сипло дышал. – Тут такое дело… Может, выйдешь? Пройдемся? – Фиг его. Можно и пройтись, – Вовчик шмыгнул носом. – На футбик ты не пришел, на тренировку… – Срал я теперь на футбол. Короче, давай сейчас к тебе подойду. Наберу тогда. – Ага. Турка накинул толстовку и рванулся в прихожую. Пока возился со шнурками, отец снова спросил: – Ты куда опять? – К Вове. Я минут на сорок. Отец заворчал и завозмущался, но Турка слушать не стал. * * * На улице было прохладно. Между темными ветвями деревьев мелькали тускло-желтые огоньки фонарей. Турка вспомнил, как они били лампочки из воздушки, когда были малы́е. Сейчас новые столбы поставили, лампы прикрыты надежными плафонами из твердого пластика, такие свинцовыми пульками не пробьешь. А тогда всем плевать было. И окна школы кирпичами били, а Шуля как-то раз нассал в форточку Муравью. Мать его орала, чтоб свалили и не мешали отдыхать, а Шуля подкрался и прямо струей, в штору, а мать попыталась закрыть форточку и… – Ну? Че у тебя случилось? – спросил Вова. – А у тебя? – прищурился Турка. – А ну давай выйди на свет! Одет Вова был в куртку с капюшоном и шелестящие штаны. Они отошли к середине дороги и очутились в центре размытого круга. Конкретно этот фонарь светил ярче, чем остальные на улице. Видимо, скоро перегорит лампочка. Лицо Вовчика испещрили ссадины, под левым глазом красовалась шишка, а правый – весь заплыл. Губы распухли и были будто бы искусанные. Теперь понятно, почему Вова так сопел по телефону, у него вместо носа будто расплющенная подгнившая слива. Турка выудил сигарету, прикурил. Терпкий привкус табака разлился по языку и небу. Хотя какой там табак, пропитка химическая. – Много народу на футболе было? – Я не пошел, – сказал Вовка. – Уроды после школы толпой, как всегда, окружили… Так где ты был-то, а? Турка выложил все как есть. Вовка только присвистывал. – И что теперь? – Откуда я знаю? Без понятия, – пыхтел сигаретой Турка. – В тюрьму мне что-то неохота. Знаешь, что там делают с пацанами? – Да знаю… Денег они хотят. Но я ничего давать не буду. Клянусь, если это продолжится, я что-нибудь с ними сделаю! – Смотри, я про тюрьму предупредил. На малолетке знаешь

это? Я за знаниями пришел. Почему я должен выходить? – Потому что я тебе сказал. Преподаватель. Выйди.

– А тебе не нравится? – Конова приподнялась на локтях и медленно раздвинула согнутые в коленях ножки. – Ну-ка! Быстро иди ко мне! Ты же хочешь свою Леночку, да?