Он любил ее давно, но особенно остро это почувствовал, когда она бросилась на его защиту.
– Все было не так! – Хелен вскочила. – Это не… не надо! Не надо брать на себя вину, папа, все было не так! Вы не… вы даже не…
Патрик улыбнулся ей и протянул руку. Она взяла ее и прижалась к нему. Она была мягкой, но не слабой; ее скромная и заурядная внешность, которой она ничуть не стыдилась, значили для него куда больше любой внешней красоты. Он был тронут до глубины души и почувствовал, как его сердце застучало сильнее, разгоняя по жилам кровь.
Все молчали. Сестра Нел беззвучно плакала, шевеля губами и не произнося ни слова. Детектив не спускала глаз с него и Хелен. Она начинала понимать.
– Вы?.. – Она покачала головой, не находя слов. – Мистер Таунсенд, я…
– Ну же, в конце концов! – Он вдруг разозлился и захотел оказаться подальше от убитой горем женщины. – Ты же офицер полиции, так выполняй свой долг!
Эрин сделал глубокий вдох и подошла к нему:
– Патрик Таунсенд, вы арестованы по подозрению в убийстве Даниэлы Эбботт. Вы имеете право хранить молчание…
– Да, да, довольно, – устало произнес он. – Да знаю я, все это знаю. Господи! Такие, как ты, никогда не понимают, когда надо заткнуться. – Потом он повернулся к Хелен: – Но ты, милая, не такая. Ты знаешь, когда можно говорить, а когда лучше промолчать. Расскажи им правду, девочка.
Она заплакала, и ему больше всего на свете захотелось снова оказаться с ней в комнате наверху, в самый последний раз, пока его не увели навсегда. Он поцеловал ее в лоб и попрощался, после чего последовал за детективом.
Патрик никогда не верил в мистику, во внутреннее чувство и интуицию, но такого исхода в глубине души ждал. Ждал развязки. Он почувствовал это задолго до того, как из воды вытащили холодное тело Нел Эбботт, но посчитал признаком старения. В последнее время его разум стал проделывать с ним фокусы, с необыкновенной яркостью и четкостью вызывая в памяти картины прошлого и размывая настоящее. Он понимал, что это начало необратимого процесса, долгого прощания, которое изъест его. Он должен быть благодарен, что хотя бы успел навести порядок и не потерял самообладания. Он понимал, что это был единственный способ спасти остатки построенной ими жизни, но кому-то придется за это заплатить.