В начале 1980-х гг. в США начала организационно оформляться новая отрасль психологии, получившая название «культурная психология». Ее первые шаги были связаны с именами Майка Коула, Джерома Брунера, Ричарда Шведера и некоторых других исследователей.
Конечно же, сам термин «культурная психология» возник раньше. Впервые в США его применили еще в 1957 г. в Католическом университете Ниймегена. Инициатива его введения принадлежала заведующему Психологической лабораторией данного университета, профессору Ф. Руттену. В 1957 г. он выступил с обоснованием необходимости выделения двух новых субдисциплин в рамках психологии: культурной и психологии религии. В этом же году в университет был принят профессор X. Фортманн, который начал разрабатывать и преподавать соответствующие курсы. В 1971 г. он опубликовал первое учебное пособие по культурной психологии, которое так и называлось: «Введение в культурную психологию».
Вместе с тем необходимо отметить, что культурная психология в Католическом университете Ниймегена имела достаточно специфическое содержание. Создание кафедры культурной психологии было подчинено, в основном, изучению религии как важнейшей составляющей культуры, религиозных представлений и их связи с психическим здоровьем. Иными словами, исследования носили узко локальный прикладной характер, а результаты публиковались в местных изданиях. Поэтому данная инициатива не имела серьезного влияния не только на развитие международной культурной психологии, но даже на развитие культурной психологии в США.
В начале 1980-х гг. ситуация начала меняться. Целый ряд антропологов и психологов, особенно кросс-культурных психологов, пытаются преодолеть кризис, обращаясь к понятию «культурная психология» [12], потому что были не удовлетворены развитием своих дисциплин или социальных наук в целом. В Германии так называемая Саар-брюккенская группа (Л. Эккенсбергер, Б. Крюер и другие) начала выступать за создание культурной психологии, основанной на идеях Э. Боша, в которых сочеталась германская историческая традиция, приведшая В. Вундта к мысли о необходимости изучения психологии народов, одна из разновидностей теории деятельности и конструктивизм Ж. Пиаже. Джером Брунер, известный психолог, специалист по психологии развития, отталкиваясь от идей Л.С. Выготского, предложил свое видение культурной психологии.
Психологический антрополог Ричард Швед ер изложил свое представление о культурной психологии, опираясь преимущественно на западноевропейские и американские теории культуры. Он пытался очертить особенности наиболее близких к культурной психологии дисциплин, делая тем самым более очевидными границы между ними [34].
Так, кросс-культурную психологию он определяет как субдисциплину общей психологии. Она разделяет представления общей психологии о принципиальном единстве законов и механизмов психики. Пользуясь методами общей психологии, кросс-культурная психология исследует представителей разных этнокультурных групп. Анализируя различия в результатах, ее сторонники идут двумя теоретически возможными путями: одни утверждают, что полученные различия обусловлены тем, что психические процессы и механизмы, хотя они потенциально и идентичны, достигли у разных народов неодинаковой степени развития. С их точки зрения, дело только в «дозревании» этих внутренних процессов, для чего нужны соответствующие условия, в частности, внешние стимулы – игрушки, обучение, грамотность и т. п. Другие ученые настаивают на том, что эти процессы и механизмы идентичны и сейчас, а различия обусловлены несовершенством тестовых процедур, которые не дают всем этносам в одинаковой степени проявить реальные возможности. Выход они видят в отказе от лабораторных исследований и переходе к естественным наблюдениям, которые не обладают искажающим эффектом психологического тестирования и при которых все внутренние психические процессы функционируют беспрепятственно.
Если кросс-культурная психология рассматривается Р. Швед ером как отрасль общей психологии, то психологическая антропология трактуется как отрасль этнографии. Последнее и обуславливает ее специфику. Она мало интересуется поведением и психическими процессами, «препарированными» в лаборатории или при тестировании. Ее материал – это ритуалы, сказки, народные верования, игры, обыденное право и обряды. Классическая психологическая антропология, по Р. Швед еру, также поддерживает постулат общей психологии о единстве психологических законов и механизмов, но общая и кросс-культурная психология абстрагируются в своих исследованиях от окружающей среды, а психологическая антропология – нет. Более того, аксиомой является то, что внутренние духовные процессы являются первичными, а их сила и влияние распространяется и на социокультурное окружение, которое для того, чтобы быть жизнеспособным, должно адаптироваться к психическим законам, навязывающим ему определенные формы и способы существования. С этих позиций любое культурное явление может интерпретироваться либо через систему бинарных оппозиций человеческого мышления (К. Леви-Строс), либо как формы проявления такой известной психоаналитической универсалии как «комплекс Эдипа» (Стефенс, 1962; Спиро, 1983) и т. п.
Культурная психология, по Р. Швед еру, синтезирует черты кросс-культурной психологии, психологической антропологии и этнической психологии, избавившись от недостатков каждой из этих отраслей. Основным ее достижением является отказ от положения о существовании универсалий и, главное, от фиксированных законов психической деятельности. С точки зрения культурной психологии не существует чисто психологических законов, как не существует и не опосредованных стимулами событий. Психика и культура взаимозависимы и формируются в процессе деятельности при взаимном влиянии друг на друга.
Майк Коул, проводивший традиционные кросс-культурные исследования в прошлом, попытался совместить идеи и достижения западной кросс-культурной психологии с идеями культурно-исторической школы Л.С. Выготского и теории деятельности А.Н. Леонтьева в рамках новой дисциплины, названной им культурно-историческая психология [12]. Вот пример его высказывания:
«В качестве главных характеристик культурной психологии я принимаю следующие:
культурная психология подчеркивает, что всякое действие обусловлено контекстом;
настаивает на важности широко понимаемого «генетического метода», включающего исторический, онтогенетический и микрогенетический уровни анализа;
пытается основывать свой анализ на событиях повседневной жизни;
считает, что психика возникает в совместной опосредованной деятельности людей. Психика, таким образом, в существенном смысле созидательна и распределена;
считает, что индивиды являются активными субъектами своего развития, однако их действия в конкретной среде не полностью определяются их собственным выбором;
отвергает линейную причинно-следственную парадигму «стимул-реакция» в пользу утверждения эмерджентной природы психики в деятельности и признания центральной роли интерпретации;
опирается на методы гуманитарных, а также социальных и биологических дисциплин» (Коул, 1997).
В последнее время возросла концептуальная конфронтация между компаративисто-универсалистами (как часто называют представителей кросс-культурной психологии) и релятивистами (представителями психологии культурной и туземной). Что же отличает эти разделы психологии? В литературе часто подчеркивается, что одно из главных отличий сводится к следующему: в кросс-культурной психологии культура и психика концептуально разделены и культура рассматривается как независимая переменная, вмешивающаяся в существование психики (зависимой переменной). С точки зрения культурных психологов, это приводит к деградации статуса культуры и делает возможным ее игнорирование при конструировании теорий. Культурные психологи прямо указывают, что в кросс-культурных исследованиях культура второстепенна, потому что цель кросс-культурной психологии – нахождение универсалий и психического единства. Для культурных психологов характерна мысль о том, что культура и индивидуальное поведение являются неразделимыми компонентами одного феномена. Ее теоретики часто подчеркивают, что важнейшим положением культурной психологии является рассмотрение культуры и психики как взаимно конституирующих феноменов, т. е. как феноменов, которые производят друг друга или интегральны в отношении друг друга.
Вместе с тем необходимо отметить, что при всей привлекательности этой идеи ее трудно методически конкретизировать в работах традиционного типа, отдающих приоритет количественным методам исследования. Поэтому представители культурной психологии часто работают с качественными методами, обосновывая и доказывая, что их возможности, как минимум, не уступают возможностям количественной методологии.
В последние годы представители культурной и кросс-культурной психологии все чаще говорят о необходимости поиска компромисса, потому что обе стороны осознали, что у каждой из них есть свои достоинства и недостатки. К трудностям культурной психологии относят следующие:
• отсутствие убедительной и широко приложимой методической базы;
• релятивистская ориентация, которая осложняет нахождение общедоступных способов описания для культурно-специфических феноменов;
• конструктивистская ориентация: признание идеи конструирования социального и психологического миров приводит к мысли об их создателе.
К проблемам кросс-культурной психологии относятся:
• опасность концептуальной ригидности: тот логико-эмпирический подход, который в ней принят, не оставляет места «объяснительному» подходу;
• излишняя уверенность в объективности используемого методического аппарата при том, что сравнительный подход связан с множеством методологических трудностей.
Учитывая наличие проблем в обоих течениях, представители этих дисциплин в последнее время подчеркивают, что следует двигаться в направлении нахождения соотношения культурной и кросс-культурной психологий не по принципу «или-или», а как взаимодополняющих областей.
Самой молодой, фактически только сейчас переживающей период своего становления дисциплиной является местная (туземная) психология. По определению одного из ее наиболее известных теоретиков У. Кима: «Туземная психология – это психологическое знание, которое является специфичным, не транспортированным с другого региона и которое предназначено для своих людей… Здесь исследуются феномены в особенном социально-культурном контексте, и изучается, как этот контекст влияет, оформляет и направляет психологическое описание, объяснение и выводы» (У. Ким, 2001).
Представление о местной (туземной) психологии становится четче и яснее при знакомстве с работами, в которых данный раздел сопоставляется с культурной психологией. В частности, японский исследователь С. Ямагучи отмечает [36], что культурную и туземную психологии роднит то, что обе они отвергают идею об универсальности психического функционирования человека как слишком упрощенно понимаемую в традиционной психологии. Однако, несмотря на их сопротивление принятию идеи об универсальных законах психического функционирования, обе они осторожно принимают кросс-культурные сравнения как желательные. Последнее, с точки зрения автора, означает, что они допускают возможность похожести культур, то есть обе принимают, по крайней мере, возможность выявления универсальных законов.
На этом схожесть не заканчивается, так как обе они в отличие от традиционной психологии подчеркивают важность контекста, в котором разворачиваются действия человека, а также важность интенций, что обычно игнорировалось или отрицалось как слишком субъективное. Для туземной и культурной психологии интенциональное поведение человека – главный объект изучения.
Единственным отличием между ними, по С. Ямагучи, является подход к рассматриваемому объекту. Представители туземной психологии часто подчеркивают, что теории, понятия и методы исследования должны быть развиты в самой изучаемой культуре. Более того, сами ученые должны быть местными. Культурная психология эти идеи не поддерживает. Она предполагает, что хорошо обученные исследователи извне (часто при помощи местных информантов) могут открыть местные законы, управляющие чувствами, мыслями и поведением людей в данном культурном контексте.
О проекте
О подписке
Другие проекты