– У меня самого трое мальчишек, – сказал офицер, – пять лет, три года и годик. – Он с сожалением покачал головой. – Не могу представить, каково это – потерять ребенка. И я даже подумать не могу, что бы случилось с его матерью. Она бы никогда от такого горя не оправилась, вот что я вам скажу.

Я кивнула.

– Ни одна мать не должна терять своего ребенка. – Я не сводила глаз с двери, обозначившейся впереди. – Думаю, именно поэтому эта история так важна для меня. Насколько я могу судить, этот маленький мальчик так никогда и не встретился со своей матерью. Я хочу узнать, что случилось.

Мы вошли в темную комнату, и офицер щелкнул выключателем. Над нашими головами зашипели и заморгали лампы дневного света.

– В каком году исчез мальчик?

Голос полицейского эхом отозвался среди серых бетонных стен.

Я вытащила из сумки блокнот, просмотрела записи.

– В тысяча девятьсот тридцать третьем.

– Нам сюда, – указал офицер. – Убийства вот в этом ряду, все остальное вон там, у стены.

Убийства.

Я оглядела полки, заставленные коробками, пытаясь не думать о том, какие мрачные вещественные доказательства могут в них храниться. Одежда с пятнами крови. Орудия убийства. Кости. Я передернула плечами.

– Благодарю вас, – сказала я и направилась к полке с надписью «Пропавшие люди».

– Я буду в коридоре, если вам вдруг что-нибудь понадобится, – предупредил офицер, поворачиваясь к двери. Но спустя мгновение он уже снова смотрел на меня.

– Вы добрый человек, раз пытаетесь найти этого малыша.

Я пожала плечами.

– Я всего лишь выполняю свою работу.

Воспользовавшись стоявшей неподалеку стремянкой, я сумела стащить несколько коробок с полки и начала перебирать хранящиеся в них папки, пока не дошла до буквы «Р». Я все просмотрела, но ничего не нашла. Я спустилась со стремянки разочарованная. Как он мог исчезнуть так, что не осталось ни одной записи?

Я оглядела верхнюю полку. Или я что-то пропустила? Я снова забралась на стремянку и принялась внимательно оглядывать полку в поисках важной коробки. Но все коробки стояли в алфавитном порядке, и среди них была лишь одна с буквой «Р». А что, если та коробка осталась без подписи? Я открыла следующую коробку под буквой «С». Ничего. Тогда я заглянула в коробку под буквой «П». В самом дальнем ее конце я заметила две папки с буквой «Р». Должно быть, они положили папки не в ту коробку. Я вытащила первую папку, прочитала ее и отложила в сторону. Мои пальцы застыли, когда во второй папке я увидела напечатанное на машинке имя маленького Дэниела Рэя.

Вера Рэй из Сиэтла сообщает, что ее сын, Дэниел Рэй, исчез. Последний раз его видели в квартире 2 в доме 4395 по Пятой авеню. Подозревается побег.

Как они могли так быстро прийти к выводу, что мальчик убежал? В три года дети не убегают из дома. Он был еще совсем маленьким. Нет, случилось что-то другое, страшное…

Я записала адрес, затем еще раз пробежалась по папкам, горя желанием найти еще какую-нибудь информацию. Но, потратив на поиски еще целый час, я так ничего и не обнаружила. Я вышла в коридор, и офицер проводил меня по лестнице наверх.

– Нашли что-нибудь? – спросил он.

– Да, – ответила я, выглядывая из двери на заснеженную улицу. – Адрес.

Мне оставалось только гадать, что ожидало меня там.

* * *

В два часа я вернулась в офис, надеясь сделать несколько телефонных звонков перед тем, как отправиться с визитом в бывший дом Дэниела Рэя и его матери Веры. Но я еще не успела поставить сумку на пол, как едва не налетела на Кассандру.

– О, привет! – поздоровалась она, стоя у моего отсека. На ней был шелковый топ, и кружево черной комбинации выглядывало в прорезь застежки.

– Привет, – откликнулась я, гадая, что она здесь делает. Но больше всего меня интересовало то, как ей удается выглядеть такой свежей и идеальной. Чуть раньше мне удалось бросить на себя взгляд в зеркало в туалетной комнате, и я пришла в ужас от темных теней под глазами.

– Мы с Этаном только что вернулись с ленча в «Джанкарло» и принесли тебе кое-что, – сообщила Кассандра.

Мы с Этаном.

Я уставилась на маленький коричневый пакет, который она держала пальцами с идеальным маникюром.

Она поставила пакет на мой стол и заметила вазу с тюльпанами от Этана.

– Правда, они красивые? Мы проходили через рынок, и я сказала Этану, что он просто обязан купить их для тебя.

Мое сердце упало. Значит, цветы были ее идеей.

– Иногда мужчин нужно просто чуть-чуть подтолкнуть, – вещала Кассандра, накручивая на палец прядь длинных волос. – Мы же еще с тобой увидимся, правда? На торжественном вечере?

– Да, конечно, – без всякого выражения ответила я. – Увидимся вечером.

– Клэр, тебе действительно стоит попробовать это ризотто со спаржей. Оно было превосходным, – с этими словами Кассандра вышла.

Я кивнула, но не обернулась ей вслед, а потом швырнула пакет в мусорную корзину. В коридоре еще не стих звук ее шагов.

* * *

У меня было два часа свободного времени до начала подготовки к торжественному выходу. Поэтому я поспешила на улицу и остановила такси. Я назвала адрес водителю, гадая, что меня там ожидает. Старый многоквартирный дом? А вдруг мне повезет, и я найду кого-нибудь из жильцов, который помнит буран или маленького Дэниела?

Такси остановилось, а я настолько увлеклась поисками десятидолларовой банкноты в сумке, что не сразу обратила внимание на то, куда мы приехали. Но как только я взялась за ручку дверцы и подняла глаза, я просто ахнула от изумления.

– Прощу прощения, – пробормотала я, совершенно сбитая с толку. Мы припарковались рядом с кафе «Лаванто», его зеленый навес над входом был припорошен снегом. – Должно быть, я дала вам неверный адрес. Это ошибка.

– Сорок три девяносто пять, Пятая авеню, так? – уточнил водитель, глядя на табличку с адресом в окне кафе.

Я заглянула в блокнот.

– Как бы там ни было, у меня записан именно этот адрес.

Расплатившись с таксистом, я вышла из машины. На холодном воздухе мое дыхание мгновенно превратилось в пар.

В кафе было тихо, в кресле у камина сидел единственный посетитель. Доминика я нашла за стойкой. Он вытер столешницу посудным полотенцем и перебросил его через плечо.

– Захотелось какао во второй половине дня?

Я покачала головой.

– Если я вам расскажу, вы мне не поверите.

– Что ж, попробуйте.

Я вытащила папку из сумки, положила ее на стойку и открыла на том месте, где лежала вырезка из газеты 1933 года с расплывчатой черно-белой фотографией Дэниела Рэя.

– Этот маленький мальчик когда-то жил здесь, – объяснила я.

– Здесь?

Я посмотрела на потолок, представляя, как выстроен верхний этаж здания.

– Или, возможно, наверху. Квартиры были построены в начале XX века или даже раньше.

– Вполне вероятно, – отметил Доминик, внимательно вчитываясь в заметку. – Верхние этажи пустуют, только склад, но, пожалуй, там и в самом деле когда-то могли быть квартиры. Большинство зданий на этой улице были старыми доходными домами, в которых сдавали квартиры в аренду. Почти все они были перестроены под офисы или роскошные кондоминиумы.

Доминик с восхищением огляделся по сторонам.

– Я бы никогда не смог продать это здание.

Я улыбнулась.

– Но ведь вы не такой, как все.

Доминик явно смутился.

– Почему?

– Вы действительно любите это место, ведь так?

– Да, – просто сказал Доминик. – В каком-то смысле оно меня спасло. Я пришел сюда работать, когда, как я думал, все потеряно, и даже не знал, что делать дальше. И теперь я владелец этого здания. Да я просто везунчик!

Я улыбнулась и указала на дверь, ведущую на верхний этаж.

– Та мансарда, о которой вы говорили мне вчера, – начала я, – не позволите ли вы мне на нее взглянуть? А что, если именно там располагалась квартира, в которой жили Дэниел и его мать?

– Пожалуйста, – Доминик с готовностью повел меня по коридору. Мы дошли до небольшой лестницы, слишком узкой, чтобы соответствовать нынешним строительным кодексам, и начали подниматься. Я шла следом за Домиником. Ступеньки потрескивали под нашими ногами. Мы вошли в помещение, которое в прошлом, несколько десятилетий назад, вполне могло бы быть маленькой гостиной. К нему примыкала крохотная кухня, давным-давно не видевшая ремонта. Шкафчики цвета слоновой кости выглядели совсем древними, старая фаянсовая раковина потрескалась и пожелтела от времени. Возле слива темнели пятна ржавчины.

Заметив еще одну маленькую лестницу справа, я взглянула на Доминика.

– А что там?

– Всего лишь маленькая комната, – ответил он. – На самом деле чердак. Там мы храним коробки с документами. Полагаю, когда-то там была спальня.

– Вы не возражаете, если я взгляну?

– Вовсе нет, – ответил он.

Лестница как будто прогибалась под каждым моим шагом. Когда я споткнулась на предпоследней ступеньке и едва не упала, Доминик успел подхватить меня. После пребывания в больнице я легко теряла равновесие и временами чувствовала себя как старушка.

– Спасибо, – немного нервно поблагодарила я своего спутника.

Я вошла в комнату и сразу обхватила себя руками, чтобы согреться.

– Простите, – извинился Доминик. – На этом этаже я не топлю. Сейчас нам приходится экономить деньги на всем. Да и старый владелец не стал тратиться на плинтусы, поэтому тепло мгновенно уходит.

Я подошла к единственному старому окну, которое выходило в проулок, внизу торчал большой пень. Потом повернулась к Доминику.

– Вы когда-нибудь чувствуете энергетику места?

Он кивнул.

– Честно говоря, – признался он, – в этой комнате у меня всегда появляются мурашки.

Я внимательно осмотрела стены со слоями отваливающейся краски и остатками обоев прошлых десятилетий.

– Здесь ее буквально чувствуешь кожей, – сказала я.

– Кого чувствуешь?

Я снова вытащила из папки вырезку и посмотрела на фотографию мальчика.

– Печаль, она ощутима. Здесь случилось что-то плохое.

Доминик кивнул.

– Как вы думаете, что именно?

– Думаю, этого маленького мальчика, – я махнула страницей с фотографией Дэниела Рэя, которую держала в руке, – украли отсюда в 1933 году.

– Его нашли?

– Нет. То есть я не знаю.

Доминик улыбнулся.

– И вы, Шерлок, намерены отыскать его?

– В любом случае я собираюсь выяснить, что с ним случилось. – Я посмотрела на свои часы. Половина пятого. – Торжественный вечер! – Я едва не застонала. – У меня всего час, чтобы купить платье и попасть на очень важное мероприятие.

– Я был знаком с немалым количеством женщин, – усмехнулся Доминик, – но мне до сих пор не встретилась та, которая смогла бы купить платье и одеться меньше чем за час.

Я в смятении запихнула папку обратно в сумку.

– Что ж, я бы вас поразила.

– Может быть, я могу вам помочь? – спросил он, как только мы спустились по лестнице.

– Помочь мне? Если только вы сошьете мне платье…

– Я вас подвезу, – предложил Доминик, протягивая мне мотоциклетный шлем. – Наденьте это. Сегодня я закроюсь пораньше. Я довезу вас до универмага «Нордстром» быстрее, чем такси.

– В такой снег?

– Доверьтесь мне, – сказал Доминик, надевая другой шлем. – Я водил байк и в куда худших условиях. И потом, улицы уже посыпали песком. Все будет отлично.

– Ладно, – после некоторого замешательства согласилась я и пошла следом за ним к задней двери.

* * *

Даже на небольшой скорости ледяной ветер насквозь пронизывал мое пальто, и я инстинктивно крепче прижалась к Доминику.

– Холодно? – спросил он, перекрикивая шум мотора, который ревел так громко, что дети, возившиеся на тротуарах со снеговиками, оборачивались.

– Все в порядке, – ответила я, хотя это не было правдой. А что, если Этан увидит меня? Что он скажет? Разве следовало мне, замужней женщине, ездить на заднем сиденье мотоцикла с парнем, которого я едва знаю? Но тогда по какому праву он снова встречался за ленчем с Кассандрой? Счет равный.

Доминик свернул на парковку перед «Нордстромом», и мы слезли с мотоцикла и привязали шлемы к сиденью.

– Не хотите взять с собой еще пару глаз?

Я улыбнулась.

– В самом деле? Вы действительно собираетесь идти вместе со мной покупать платье? Думаю, мой муж скорее согласился бы остаться без глаз, чем решился бы на такое.

– У меня четыре сестры, – объяснил Доминик, – для меня «Нордстром» – дом родной.

Я бросила взгляд на витрину, посмотрела на манекен в серебристом платье и почувствовала, как мое сердце затрепетало от страха. Ну почему мне так сложно это сделать? Это всего лишь шопинг и ничего больше. Ну почему при мысли о примерке платья я начинаю так нервничать? Я посмотрела в добрые глаза Доминика и вдруг обрадовалась тому, что он рядом. Более того, мне хотелось, чтобы он был рядом.

– Да, – ответила я и улыбнулась. – Я была бы рада вашей помощи. У меня полностью отсутствует чувство стиля. И моя свекровь разорвет меня на куски, если я не найду подходящий наряд. И давай перейдем на «ты».

– Идет! Я обо всем позабочусь, – пообещал Доминик и галантно распахнул передо мной дверь.

Мы вместе поднялись на эскалаторе на второй этаж в отдел готового платья и прочесали его весь в поисках подходящего наряда.

– Как насчет этого? – Доминик показал мне длинное черное платье с блестками.

– Слишком облегающее, – я неодобрительно покачала головой. – В нем я буду напоминать колбасу.

Доминик быстро сменил ориентиры и снял с соседней вешалки голубое платье.

– Вот это очень милое.

Я кивнула.

– Согласна.

– Голубой – твой цвет.

Я подняла руку, чтобы был виден браслет. Золотая цепочка с тремя сапфирами засверкала под лампами магазина. Этан подарил мне его на мое тридцатилетие. Я никогда не забуду, как он сиял от гордости, застегивая украшение на моем запястье.

– Отличное сочетание, – одобрил Доминик. – Иди примерь платье.

Я схватила вешалку и быстро прошла в примерочную. В зеркале я на мгновение увидела свое обнаженное тело, но потом его скрыло платье. Я быстро отвернулась. Господи, как же я могла забыть? Сегодня 3 мая. Годовщина того ужаса, что случился год назад.

На глаза навернулись слезы. Я вдруг почувствовала непреодолимое желание как можно быстрее одеться в свою одежду, выбежать из примерочной и бежать до тех пор, пока не окажусь в безопасности, в своей квартире. Я бы свернулась калачиком в кровати. Таблетка снотворного приглушила бы боль. У меня в аптечке еще осталось несколько штук в том флаконе, который мне выписал врач. Но тут на моей руке снова сверкнули сапфиры. Я подумала об Этане и о своем обещании быть на вечере. Я решительно застегнула «молнию» на платье и пригладила ткань там, где она немного морщила, – по бокам. Я смогу это сделать.

Я едва узнала женщину, которая смотрела на меня из зеркала, потому что весь прошедший год я носила только мешковатую одежду. Я почти забыла о том, что у меня есть фигура. Открыв дверь примерочной, я вышла в зал.

– Ты выглядишь… сногсшибательно, – оценил Доминик, терпеливо ожидавший моего появления. – Это то, что нужно.

– Ох! Через пятнадцать минут я должна быть в отеле «Олимпик».

– Иди прямо в платье, – предложил Доминик. – На кассе они отрежут ценник.

Я улыбнулась, показывая на свои желтовато-коричневые сапоги.

– Полагаю, мне стоит подобрать и какие-нибудь туфли.

– Точно, – усмехнулся он.

* * *

Я попрощалась с Домиником и взяла такси до отеля «Олимпик». Этан уже ждал меня, меряя шагами вестибюль под свисающей с потолка старинной люстрой изысканной работы. Я мгновенно расшифровала выражение его лица: наивысшая степень раздражения.

– Вот, наконец, и ты, – приветствовал он меня, глядя на часы. – Ты понимаешь, что опоздала на полчаса?

– Я тоже рада тебя видеть, – с сарказмом ответила я, проводя рукой по краю платья, чтобы убедиться в том, что все ценники срезаны.

Этан нахмурился.

– Ну почему тебе нужно быть такой…

Я скрестила руки на груди.

– Какой такой?

– Ты всегда обороняешься и всегда злишься.

Я вздохнула.

– Клэр, – продолжал Этан, – день был долгим. Может быть, мы пройдем в зал и сядем? Притворимся, что у нас все хорошо? Хотя бы на один вечер?

Я почувствовала ком в горле.

– Ты ведь все забыл, верно?

– Что именно?

– Ты не помнишь, какой сегодня день. – Я попыталась встретиться с ним взглядом.

Он посмотрел на бальный зал, потом снова на меня, явно раздосадованный.

– Я не имею представления, о чем ты говоришь, но если мы не пойдем в зал, то пропустим…

– Сегодня ровно год…

Я почти прошептала эти слова, воспоминание было слишком важным, чтобы меня услышали посторонние.

Лицо Этана мгновенно изменилось. Исчезла резкость, оно смягчилось. Он шагнул ко мне.

– О, дорогая, прости. – Муж приобнял меня. – Как же я мог об этом забыть…

– Что ж, – я смахнула слезу, – возможно, ты был слишком занят, встречаясь за ленчем с Кассандрой.

Этан снова напрягся.

– Клэр, не смеши меня. Послушай, давай войдем и сядем. Мы можем поговорить позже.

Меня резанул его тон, но и мой собственный тон мне тоже не понравился. Холодный. Бесчувственный. С какого времени мы стали постоянно ссориться? Мой взгляд упал на черные лодочки, которые совсем недавно мне помог выбрать Доминик, потом снова подняла глаза на Этана. А что, если я возьму и просто поцелую его сейчас? Обнимет ли он меня так, как обнимал когда-то? Меня охватила печаль.

– Ты винишь меня за то, что случилось, – еле слышно произнесла я. Ну вот, я это сказала.

– Перестань, Клэр. Неужели ты серьезно в это веришь?

– Не делай вид, будто ты на меня не сердишься, – продолжала я. – Знаю, ты думаешь, что во всем виновата я. Я вижу это в твоих глазах каждый раз, когда смотрю на тебя.

– Клэр, это нечестно.

– Видишь, ты этого не отрицаешь.

Этан опустил взгляд.

– Я…

Мы оба подняли глаза, когда услышали приближающиеся шаги.

– Вот ты где, Этан, – протянула Кассандра, держа два бокала с шампанским. Ее золотистое платье с блестками облегало тело, выгодно подчеркивая все изгибы. На мне никогда ни одно платье так не сидело. – У вас все в порядке? Твоя мать попросила меня найти тебя. Твой дедушка вот-вот поднимется на сцену.