– С этим? – Лужков снова погремел баночкой. – «Мы все грешны, и я не меньше всех. Грешу в любой из этих горьких строк. Сравненьями оправдываю грех, прощая беззаконно свой порок. Защитником я прихожу на суд, чтобы служить враждебной стороне. Моя любовь и ненависть ведут войну междоусобную во мне». Шекспир все сказал за меня.
Но перед его глазами плавала, как мираж, совершенно иная картина. Ночь. Тело Мельникова врачи и гаишники уже уложили на каталку, но «молния» черного пластикового мешка еще открыта.
Я повторил, что мой совет – оставить все как есть.
И он снова спросил: жить на два дома, лгать жене? И я ответил «да», будем молиться, чтобы бог простил эту ложь, этот грех. Ради больного ребенка, отец которого не уйдет из семьи, а всегда будет рядом – защитой и опорой во всем.