Глава 4
Задолбыш

В новеньком, с иголочки, отделении полиции телегруппу из Главка ждали с ревнивым нетерпением.

Катя радовалась: в кои-то веки от камер и ее вопросов не отмахиваются, как от назойливых мух, бывалые профи. Интервью записывалось, снималось обстоятельно, чинно-благородно, с демонстрацией помещений нового отделения, пахнувших ремонтом, отлично оборудованной дежурной части, компьютеров и мониторов уличных камер.

А записав на диктофон все эти победные реляции, Катя снова увидела участкового Миронова. Он шел по коридору за начальником и что-то горячо ему доказывал, потрясая составленным протоколом.

– Нет, нет и еще раз нет. Без доказательств за ордером мы не поедем, – начальник остановился и оборвал тираду лейтенанта на полуслове, зычный бас его разнесся по всему новехонькому отделению полиции. – В тот раз в апреле пошли у тебя на поводу, послушали твою идею фикс. И что получилось? Ничего. Пшик без доказательств.

– Но я запись его в блоге читал! Свежую, вчера ночью появилась!

– В Интернете? И это все, что есть? Где доказательства, я спрашиваю, ты вот только что с места происшествия, из этой гостиницы «Кошкин дом», нашел прямые улики, что это его рук дело?

– Будет экспертиза…

– И она докажет наличие яда, хорошо, а ты нашел доказательства того, что он там был ночью?

– Пока нет, но я голову даю на отсечение, что…

– Никакого ордера на обыск нам повторно не дадут. В прошлый раз с обысками облажались. Нашли что-нибудь? Я тебя спрашиваю? На нем нашли? Следы бензина на одежде, на руках? В квартире, в гараже? Все ведь проверили. Он чистый оказался полностью. А я потом на совещании фонда «Правопорядок в действии» устал на возмущенные вопросы отвечать. Его отец – уважаемый человек, благодаря его усилиям дружина возрождена и активно нам помогает. Мы не можем вот так бездоказательно позорить его честное имя, третируя его сына. Я не знаю, Миронов, что у вас с этим парнем, может, неприязнь, может, он у тебя девицу увел, вот ты на него зуб и точишь.

– Его девицы пока не интересуют, – мрачно изрек лейтенант Миронов. – К счастью для нас. Но подождите, все впереди. Собаки бродячие, кошки – это только начало. Разминка перед большой кровью.

Начальник посмотрел на него, помолчал:

– Ступай и займись своими непосредственными обязанностями – сбором доказательств по преступлению. В понедельник все материалы представишь следователю. Дело возбудим, как и в прошлый раз.

И начальник пошел встречать «отцов города», приехавших полюбоваться на новое отделение.

Лейтенант Миронов остался один. Катя подошла к нему.

– А что тут было в апреле? – спросила она.

– Приют для бродячих собак сгорел. Поджог.

– У вас, лейтенант, есть конкретный подозреваемый?

– Есть. А что? – спросил он с вызовом.

– Начальник ваш прав. Одних голых подозрений мало. Нужны доказательства.

Лейтенант Миронов открыл дверь первого попавшегося пустого кабинета, кивком пригласил Катю, достал из кейса планшет Galaxy.

Пальцы его летали, едва касаясь экрана – участковый вовсю дружил с компьютерными технологиями.

– Вот, это что, вам не доказательство?

Лунная ночь. Смотрел на луну и на кровь. Кровь черная в лунном свете. Но пахнет все так же. Меня это дико заводит. Я весь полон радости и силы, я чувствую, что я живой!

Катя увидела запись в блоге или, может, в ЖЖ – Живом Журнале.

– И что это такое?

– Это он написал уже под утро, когда там, в «Приюте», все уже было кончено. Кошки сдохли.

– Но это лишь запись в блоге. И тут говорится про кровь, а не про яд стрихнин и не про куриную печенку, политую валерьянкой.

Лейтенант Миронов выключил планшет.

– Вы в Главк сейчас? – спросил он. – Подбросьте меня до МКАД, тут недалеко.

Катя смотрела на его лицо – веснушчатое и полное отчаянной решимости.

Она молча кивнула.

Погрузились в машину и поехали. Лейтенант Миронов дважды показывал, куда поворачивать. МКАД, огромные высотные дома посреди чистого поля – обычный пейзаж подмосковных новостроек.

– Вот здесь я выйду, спасибо, – сказал он, кивнув на пятнадцатиэтажный жилой дом с застекленными лоджиями и белыми телевизионными тарелками чуть ли не на каждой.

– Вы не против, если я и оператор пойдем с вами, – спросила Катя. – Возможно, снимем задержание по «горячим следам», а?

Она лукавила. Ей просто не хотелось сейчас отпускать туда… куда бы то ни было этого взрывного мальчишку одного. Она еще помнила ту сцену в «Приюте любви», когда его брат-эксперт просил ее, как старшую по званию, остановить его.

Мы коллеги. Мы должны помогать друг другу хотя бы в том, чтобы не наломать дров в горячке.

Дверь подъезда с домофоном. Участковый Миронов не стал звонить в квартиру – пустите нас, мы из полиции, сразу набрал код, словно бывал прежде в этом доме неоднократно.

На лифте поднялись на двенадцатый этаж. Лейтенант Миронов позвонил в квартиру.

Сначала долго никто не открывал. Потом дверь открыли, – Катя поняла, после изучения на мониторе домашней камеры, без глупых вопросов: кто там?

В дверном проеме возникла фигура – мужчина высокого роста атлетического сложения – блондин с белесыми ресницами и бровями, этакий викинг во плоти – в домашних тапочках, с газетой. Под футболкой перекатываются бугры накачанных мышц, как у штангиста-тяжеловеса.

– А, Вова, это ты. Ну здравствуй, Вова.

Голос у мужчины – спокойный, низкий, приятный. Да и внешность – очень даже приятная мужская внешность. Этакий «настоящий полковник», казак, орел удалой.

– Ваш сын дома? – спросил сухо лейтенант Миронов.

– Он на работе.

– Сегодня воскресенье.

– Музей по воскресеньям открыт, – мужчина усмехнулся. – Должен знать.

– Где ваш сын был сегодня ночью?

– Где? Конечно же, дома. Со мной. Он у меня по клубам ночным не шляется, как некоторые.

– Сегодня ночью убили всех кошек в зооотеле «Приют любви»…

– Ах ты, беда какая. А при чем тут мой сын?

Катя, помалкивавшая, лишь украдкой показывавшая оператору – снимай, снимай – видела их лица, их взгляды, сверлившие друг друга.

– Передайте вашему задолбышу, дядя Коля, что я все равно его достану. Рано или поздно.

– Передам. А ты, сопляк, запомни – еще раз явишься ко мне вот так, спущу тебя с лестницы. И не посмотрю, что ты теперь форму надел!

В лифте Катя спросила:

– Так это его сын ваш главный подозреваемый? Но отчего вы так уверены, что это его рук дело?

Лейтенант Миронов обернулся к ней:

– Потому что я точно знаю. Он и раньше это делал. Еще пацаном. Мы вместе росли, даже какое-то время дружили. Так вот он на этом повернут. Калечил собак, вешал кошек. Однажды затащил меня в старый гараж и хотел, чтобы я тоже… чтобы составил ему компанию. Я его тогда чуть не убил.

– И вы уверены, что он продолжает?

Лифт остановился. Лейтенант Миронов вышел.

– Я читаю его, – сказал он. – Я взломал его блог.

Глава 5
Мечты о кресле аудитора

Дарья Олеговна Юдина – хозяйка персидского кота Маркиза, нашедшего свою смерть, как и прочие кошки, в «Приюте любви», прямо из зоогостиницы на служебной машине поехала в свою квартиру в Красногорске. Она оставила там часть вещей, которые брала с собой в командировку во Владивосток, и на машине же отправилась в Москву, на квартиру своих покойных родителей в Романовом переулоке.

Дарья Юдина в свои тридцать пять уже была боссом. По самым скромным ее расчетам примерно через год ей светило место старшего аудитора Счетной палаты, а в будущем, как знать, возможно, и кресло министра экономики.

Ее отец Олег Юдин был министром финансов в правительстве «реформаторов». Конечно, много лет с тех пор прошло, и отец давно уже на Кунцевском кладбище упокоился, и мать умерла два месяца назад. И эта вот родительская шестикомнатная квартира в правительственном доме в Романовом переулке теперь числится за ней, Дарьей Юдиной. И своя жизнь летит, как на парусах, – Финансовая академия, два года учебы в школе бизнеса в Лондоне, специализация на финансовых сделках с предметами искусства, год стажировки в администрации аукциона «Сотбис», работа в Министерстве финансов в Москве, работа в финансовом управлении аппарата правительства.

И вот новый поворот карьеры – Счетная палата, должность: ведущий эксперт по финансовым вопросам при главном аудиторе. Жизнь, расписанная на месяцы вперед. Командировки, ответственные поручения, генеральные проверки исполнения статей бюджета, целевого использования средств и законности расходов. У нее была железная хватка и мозги, как компьютер, – это Дарья всегда знала о себе сама. И она гордилась собой.

В квартире родителей, а теперь ее собственной, в Романовом переулке, где жили все эти красные маршалы и командармы, Дарья скинула плащ в огромной прихожей с лосиными рогами над большим электрическим камином с антикварными часами. Аккуратно поставила сумку с багажом в шкаф – потом домработница разберет все, что в чистку, что в стирку. И пошла в ванную. О горячем душе она мечтала всю дорогу из аэропорта в Красногорск, в этот идиотский зооотель.

Кот Маркиз сдох. Наконец-то! Персидский, страдающий ожирением, глухой придурок – любимец матери уже никогда больше не будет встречать ее у порога, мяукая басом и требуя кормежки.

Кот Маркиз достался ей в наследство вместе с роскошной квартирой, мебелью, материнскими бриллиантами, картинами, этими вот уродливыми лосиными рогами в прихожей и всем, всем, всем, что входило в имущество бывшего министра финансов, слишком рано умершего от рака, чтобы превратиться в миллиардера.

О том, что отец ее, занимая такую должность, так и не стал олигархом, Дарья Юдина не жалела. А бывший муж вообще был не способен ни зарабатывать, ни работать, лишь мотаться по ночным клубам, снимать девок, летать на выходные в Майами и жрать наркотики. Дарья выдержала хаос супружества недолго и послала мужа к черту. Он мог стать помехой в большой карьере. Все прочие помехи Дарья давно устранила из своей жизни.

А вот кот Маркиз… О, эта тварь достала ее почище бывшего мужа! Оставлять его в квартире было сущей мукой. После смерти матери кот… нет, бросьте, коты этого не понимают… Как он мог догадаться, что его прежняя хозяйка умерла в больнице, не приходя в сознание? Ни черта он не понял, такое котярам недоступно. Однако после смерти матери он резко изменился – обычно аккуратный по жизни, он напрочь забыл дорогу к своему кошачьему туалету. И делал свои дела, где хотел. Домработница постоянно металась по квартире с тряпкой, порошком и пятновыводителем. Пару раз, улетая в командировки, Дарья оставляла Маркиза и домработницу наедине. Из этого ничего путного не вышло – лишь грязь и вонь.

И тогда она решила сдавать кота на передержку в кошачью гостиницу – пусть там за ним дерьмо убирают.

И вот наконец-то она от него избавилась. Какой-то доброхот постарался – подсыпал этому толстому говнюку стрихнин!

Стоя под горячим душем в ванной, наполненной паром, Дарья Юдина напевала веселую мелодию.

Потом вытерлась насухо, закуталась в чистый махровый халат, прошлепала босыми ногами на кухню, достала из холодильника мятный сироп, лимон, извлекла из бара бутылку рома и сделала себе свой фирменный юдинский мохито.

Смакуя коктейль, она размышляла о том, что ей предстоит на следующей неделе. Во-первых, отчет о состоянии дел во Владивостоке. А затем эта новая проверка, о которой они разговаривали с главным аудитором накануне командировки.

– Потребуется весь ваш немалый профессиональный опыт, Дарья Олеговна, и ваш такт. И одновременно ваша твердость и смекалка настоящего профессионала, которому не надо ничего разжевывать буквально, а стоит лишь намекнуть. Мы действуем в рамках закона и проверяем целевое использование средств. Но это не министерство и не банк, это более тонкая материя. Поэтому, учитывая ваш опыт стажировки в менеджменте такого аукциона, как «Сотбис», я принял решение поручить эту проверку вам.

Вот так же веско и многозначительно разговаривали с ней, поручая в прошлый раз проверку бюджетных расходов на реконструкцию Большого театра. И она с этой работой прекрасно справилась.

Ну что ж, а теперь этот вот Музей. Музей, как всегда именует его он, тот, кто больше не хочет ее знать. Тот, кто порвал с ней все связи.

Дарья залпом выпила остаток мохито.

Финансовая проверка реконструкции Большого театра была первой ступенью к креслу старшего аудитора. Эта вот новая большая работа – ступень вторая и последняя. Музею исполняется сто лет, и, естественно, в год такого юбилея никто не желает никаких недоразумений. Поэтому призывают ее, кристально честную, с немалым опытом, железной хваткой и умом. Она проведет эту проверку с блеском, и если всплывут какие-то нужные факты по поводу приобретения коллекции… той самой спорной коллекции, о которой шла речь в кабинете главного аудитора, она их задокументирует, не бросив ни на кого ни малейшей тени. Сделает все так, как от нее требуют. Просто вспомнит, что необходимо, что сквозило между слов в том разговоре.

Она это умеет, она постарается.