Глава 2

– Привет, – потянулась я. – А я и не слышала, как ты пришел.

Ричард, уже одетый как обычно – весь в черном, с заплетенными волосами, склонился надо мной, опираясь коленом на кровать.

– Прости, – с досадой проговорил он. – Не хотел тебя будить, но не удержался.

– Погоди пять минут. Я соберусь – и мы хоть позавтракаем вместе.

Я умывалась, наклонившись над раковиной, когда почувствовала его нетерпеливые руки на своем теле.

– Какой вид, – прошептал он, прижимая меня к себе.

– А завтрак?

– Опоздаю, – пообещал он мне. – Но от завтрака не откажусь. И не только от завтрака.

Я поймала в зеркале отражение его улыбки и пропала…

* * *

На завтрак с Ричардом я так и не спустилась, потому как сладко-сладко заснула. Через несколько часов, отдохнувшая, выспавшаяся и в прекрасном настроении, я вышла из своей комнаты.

В этот момент раскрылась дверь в конце коридора, и оттуда выскользнула Джулиана. Я взглянула на нее и искренне расстроилась… Опять – «гордый имперский бомж – лучшие годы». Вздохнув, я не удержалась и спросила:

– Зачем?

Но, внимательно посмотрев в горящие гневом изумрудные глаза, только примирительно подняла ладони вверх. Мы в молчании спустились вниз, зашли в столовую. И обнаружили там Брэндона, который мерил комнату нервными шагами. Джулиана застыла на пороге. Я тоже… застыла…

В руках принц Тигверд держал… чудо! Чудо, которое заставило меня на несколько секунд забыть обо всем. Это был огромный букет совершенно удивительных цветов. Бутоны формой напоминали тюльпаны, но были намного меньше по размеру. В середине каждой чашечки цветка горело пламя огня. Мне хотелось так стоять и любоваться этой красотой бесконечно, и самое страшное, что так оно и было бы, если бы меня не окликнули слуги.

– А… Мне надо отдать распоряжения. На кухне. Срочно, – объявила я. И сбежала.

– Госпожа Блер, простите меня, – услышала я голос наследника, прикрывая за собой дверь.

На кухне я обнаружила маму и Наташу. Увидев, что я вошла, подтянулись и Оливия с Катариной.

– Ну что там? – блестя глазами, спросила Наташа.

– Наследник и… цветы… – ответила я.

– Это не просто цветы. – Джон Адерли хитро блеснул глазами.

Я окинула взглядом всех собравшихся, и мне стало понятно, что Джон, Катарина и Оливия улыбаются как-то по-особенному. Остальные были скорее в замешательстве.

– Рассказывайте, – потребовала я.

– Это – Огонек Надежды. Цветы влюбленных. Юноша дарит девушке огонь любви в надежде, что тот коснется ее сердца.

– В нашем мире есть два способа проверить, есть ли между влюбленными искренние чувства, – улыбнулась Оливия.

– Только если интерес взаимен – цветы будут гореть. Таким образом юноша может проверить чувства девушки. – Это уже просияла Катарина.

– А если подарить эти цветы мужчине – можно проверить его чувства? – поинтересовалась я, уловив во всем этом некую дискриминацию.

– Женщина ведет мужчину в «Зеленую цаплю», – хором прочирикали Оливия и Катарина.

Джон одернул их – и мне показалось, что он не хочет продолжения разговора. Мне, конечно, тут же стало интересно – почему, но тут мама спросила:

– А Джулиана?

– А Джулиана – обрядилась в свое, – ответила я.

Вздох разочарования.

– Ладно, давайте работать, – приказала мама. – Я сегодня намерена побывать в редакции и типографии.

Маму, у которой был огромный опыт редакторской работы, мы единогласно назначили главным редактором. Правда, она ворчала, что никакого отношения к журналистике никогда не имела. Редактировала себе свое любимое фэнтези. А вот ведь как жизнь повернулась.

– И тебе как хозяйке всего этого безобразия не грех трудовому народу показаться! – заявила сердито мама, увидев улыбку на моем лице.

– Хорошо, – не стала спорить я. – Но потом я уеду.

Мне надо переговорить с господином Мирровым.

– По-моему, ты просто хочешь сбежать от всех в свой любимый книжный магазин.

– Не без этого, – ответила я. И обратилась к Наташе: – Составишь мне компанию?

– Давай в другой раз, – улыбнулась она. – У меня книга пошла – не хочу сбивать настроение.

– Его высочество недоумевает, почему его все оставили, – дипломатично намекнул Джон Адерли.

– А Джулиана? – хором спросили мы.

– Госпожа Джулиана с букетом в руках выскочила из дома. Должно быть, на прогулку.

* * *

На самом деле в редакцию и типографию нужно было отправлять одного Брэндона Тигверда. Ни ко мне, ни к маме никто и не думал относиться хоть как-то мало-мальски серьезно. С опаской – это да, как к двум обезьянам с гранатой. Еще представители пишущей братии посматривали на нас с тяжелым недоумением. Две дамы, одну из которых называют невестой ненаследного принца Тигверда, в сопровождении наследника престола… Да еще и после того, как разъяренные военные сожгли их предыдущее место работы, а все начальство император отправил на рудники, «хранить гордое терпение».

Я обозначила свое присутствие, произнесла патетическую речь на тему: «Вейтесь кострами, работникам имперского труда – ура и выше, дальше, сильнее!»

Похоже, никого особо не впечатлила, оставила маму разбираться со всем этим безобразием и удалилась на встречу с господином Мирровым, хозяином самого крупного книжного магазина в Роттервике.

– Вы понимаете, что журнал нужно делать бомбой! – сразу начала я.

Мужчины посмотрели на меня удивленно. Я пояснила:

– В смысле, чтобы все о нем только и говорили.

Они кивнули с облегчением.

– Господин Мирров, я бы хотела вам предложить договор о сотрудничестве.

– Моя дорогая миледи Вероника, – прищурился владелец книжного магазина, – кто я в сравнении с теми вельможами, что вас окружают…

– Но мы в любом случае не будем заниматься распространением журнала, – парировал наследник. – А у невесты ненаследного принца Тигверда есть идея, что «Имперская сплетница» должна продаваться не только в столице или в Центральной провинции, но и на всей территории империи.

– То же самое касается и газеты. Надо в каждом регионе делать…

– Остановитесь, миледи, – приказал мне Брэндон. – Перед тем как вы будете что-то рассказывать о своих планах, необходимо, чтобы господин Мирров дал свое согласие, а я взял с него клятву о неразглашении.

Я кивнула – утечки информации не хотелось. Мне было понятно: если сделать издательский дом по аналогии с земными – это золотое дно. И сокровищница. Потому что у Тигвердов все было… как-то по-военному. Прямолинейно. И никаких излишеств. Как и особых развлечений.

И вообще, создавалось ощущение, что идея о том, что пресса формирует общественное мнение и это надо использовать, приходила в голову только мне. И нашему пока еще неведомому противнику. Вот что хотите со мной делайте, но я не поверила в то, что все это затеял и провернул главный маг империи – Удо как-его-там. Мне все казалось, что за ним стоял кто-то более коварный. Более умный.

Женщина.

Тут я поняла, что господин Мирров задает мне вопрос, а я и не слышу… Попыталась включиться. Мы обсудили вопросы цены, по которой можно было выставить журнал на продажу – она оказалась чуть выше, чем я планировала.

Мирров обещал познакомить с людьми, которые занимаются поставкой прессы по всей территории империи. Поддержал идею Наташи о том, чтобы в журнале были обзоры новинок литературы. Распорядился прислать по нашему адресу необходимые книги.

– Вы же понимаете, что этот самый обзор не обязательно будет положительным? – смеясь, спросила я. – Вдруг нам не понравится.

– А вот это – совсем не важно. Главное – поднять шум.

– Тогда вопрос: а как поднять шум с нашим журналом? Как бы вы это сделали?

– Сделайте закладки для книг с рекламой вашего журнала. И за неделю перед выходом – раньше не надо – пускай в магазинах вкладывают эти закладки в покупки.

– Замечательно, – улыбнулась я. – А плакаты в магазинах?

– Можно как дополнение. Только вы же понимаете… С вас не возьмут денег. С вас как с особы, приближенной к императору, попросят услугами.

– А что попросите конкретно вы?

– Рекламу своего магазина. Время от времени. Анонс некоторых книг… И разрешение афишировать тот факт, что я сотрудничаю с вами. Не более того.

– Вы поможете подобрать для сотрудничества таких людей, которые попросят у меня не более этого?

– Да, миледи, – улыбнулся он.

– Скажите, – вдруг поменял тему разговора наследник, – а что нужно, чтобы талантливая художница стала успешной?

– Это вы про картины госпожи Блер, которые я выставляю в своем магазине? – догадался Мирров.

Брэндон кивнул.

– Понимаете, покупатели хотят видеть не только красивые картины, но и волшебное, легкое, воздушное существо, что их пишет. А госпожа Блер, при всем моем восхищении ее творчеством… – Владелец книжного магазина замялся.

– Выглядит не так…

– Художник – это тот, кто вхож в дом. Вот вы, миледи Вероника, что подумали, когда ее увидели?

– Мне захотелось ей помочь, – резко ответила я.

– Вы – необычный человек, миледи, – поклонился он мне.

– Так что надо сделать? – быстро спросил наследник.

– Сделать так, чтобы она чувствовала себя в безопасности. – В моем голосе была злоба, но мужчины не обратили на это никакого внимания.

– Для начала – студия. И что-то приличное, не ее клоповник.

– Это понятно, – кивнул Брэндон.

– И ее статус…

– А что не так с ее статусом? – спросила я.

– Женщина в империи должна быть при мужчине. Или дочь, или сестра, или жена, или…

– Получается, что у госпожи Блер должен появиться знатный покровитель? – быстро спросил наследник.

– Если вы хотите оскорбить девушку, продолжайте в том же духе, – поднялась я. Мужчины были вынуждены прерваться и повторить мой маневр.

На этом мы распрощались с господином Мирровым, который развел руками и пожал плечами так, как делают в нашем мире колоритные одесситы, и отправились в поместье Ричарда.

– Почему вы разгневались? – спросил у меня наследник.

Только хмуро посмотрела на него. Вот как объяснить имперцу, что зеленое – это не мокрое? И что есть вещи, которые делать не следует?

Когда мы перенеслись в поместье, нас встретил встревоженный Джон Адерли.

– Миледи, – обратился он ко мне, игнорируя наследника. – Госпожа Джулиана… как ушла утром – так еще и не возвращалась.

Глава 3

– Почему мы не обратились к розыскникам? – спросила я у Брэндона, выходя из портала. – И не взяли охрану?

– Зачем? – Наследник изумительным образом игнорировал свои же собственные распоряжения.

Посмотрела на него насмешливо.

– Со мной-то вам ничего не грозит! – возмутился он. – Это вы сами по себе беззащитны.

М-да… Похоже, здесь про то, что правила едины для всех, слыхом не слыхивали… Дикие они. Имперцы.

– Пойдемте скорее, Джулиана где-то неподалеку. Она порталы строит замечательно. Если начнет прыгать, чтобы уйти… – И Брэндон помрачнел.

– Где мы вообще находимся?

– Роттервик, – огляделся наследник. – Бедные кварталы.

Молодой человек произнес это смущенно и тихо, как бы извиняясь за то, что в империи существуют-таки бедные кварталы.

Я огляделась. Низкие, маленькие, но добротно сделанные домики из цельного сруба. Кольца деревьев имели форму не круга, как у нас, а звезды. Смотрелось очень красиво. Сам ствол тоже был ребристым и напоминал шестеренку.

Я не стала ничего уточнять, так как давно уже привыкла к тому, что флора империи удивительна и разнообразна. И только каждый раз вздыхала, ругая себя за то, что так и не добралась до атласов с растениями. А они в императорской библиотеке были, я видела! Лежали на верхней полке – огромные такие свитки. С картинками. И наверняка к каждому растению и магическая составляющая, и легенды, с ними связанные… Эх!..

Удивило также и то, что бревна были явно обугленные – все.

– Дома горели? – спросила я.

– Нет, конечно. Их специально обжигают.

– Зачем?

– Тикуны.

Ну… вот и поговорили. «Тикуны» – что ж тут непонятного-то? Ладно, будем считать, что это что-то вроде вшей, клопов или тараканов – кварталы-то бедные. Мы, не торопясь, шли по узкой улочке. Честно говоря, если уж начистоту, то «край бедности» по имперским меркам отвращения у меня не вызывал. От обожженной древесины почему-то сладко пахло корицей, весна была в самом разгаре. По обочине росли цветочки, по форме напоминающие наши маргаритки, – розовые и нежно-фиолетовые. Одна маргаритка была синяя – синяя-синяя! Я наклонилась, потрогала мягкие лепестки, и…

– Ааааааааааааааааа!!! – Слева из кустов что-то выскочило и… откусило головку синей маргаритки! Глазки-бусинки внимательно смотрели на меня, а челюсти меланхолично жевали… мою маргаритку. Зверек был забавный – очень похож на крысу, только с пушистым хвостиком. А вот мордочка была наоборот, лысая и непривлекательная. Секунда – существо вспыхнуло и исчезло, оставив на траве два ярко-синих лепестка.

– Брэндон! Кто это? И почему оно исчезло?

– Это дагги. Насколько я знаю – нечто подобное есть во всех существующих мирах. Вот, например, в вашем мире есть маленькие зверьки, которые водятся там, где бедность, грязь, отходы и болезни?

– Есть. Крысы. – Я поежилась. – А эти тоже переносят всякие болезни?

– Да, но вам ничего не грозит – я же его сжег!

– Сжег?!. – Я вспомнила голубую шерстку с оранжевыми пятнышками. Фиолетовая морщинистая кожа на мордочке, правда, оставила не самое приятное впечатление, но все равно стало как-то не по себе.

И тут мы услышали, как чей-то хрипловатый, безжизненный тихий голос проговаривал как заведенный:

– Яся… Такая девочка хорошая. Понимаете… Такая… девочка…

– Простите, что я вас побеспокоила, – раздался голос Джулианы, непривычно мягкий.

Она стояла на пороге какого-то дома – те же обугленные бревна, из щелей треснувших ступенек покосившегося крыльца выбивались пучки серой травы и несколько тех самых цветочков, которые я окрестила «маргаритками». Что-то маленькое и пушистое, на этот раз ярко-оранжевое, шмыгнуло из приоткрытой двери и скрылось под крыльцом.

Женщина, с которой разговаривала журналистка, была уже немолодая. А может, просто выглядела так? Худая, сгорбленная, в шерстяном сером платье, черных перчатках без пальцев и выцветшем платке непонятного оттенка. У ее ног стояла деревянная кадка с огромными лопухами на мясистых стеблях с красноватыми прожилками. Я отметила, что одеты Джулиана и эта женщина были практически одинаково. Смотрелось очень органично, но мне это не понравилось. И Брэндону, кажется, тоже.

– Старшая моя… музыке училась, у маэстро Зорго Цума. Мой отец еще был жив, дед ее. Дудочку ей на день рождения сделал. Маэстро Цум отца уважал. – В голосе женщины были и гордость, теплота, и… горе… – Понимаете… Нам не положено толком учиться, но моя девочка была настолько талантливой, что… маэстро Цум взялся ее учить, в память о моем отце.

– А… ваш отец? – тихо спросила Джулиана.

– Он делал инструменты. Деревянные. Дудочки, воги, айлы… А прадед, мой дед, был настройщик. Так он рассказывал, будто его дед настраивал рояль у самого императора, во дворце. – Женщина говорила машинально, смотря перед собой мутным взглядом, ни к кому особо не обращаясь. – А Яся… Ясенька… она… простите… простите меня…

Слезы текли беззвучно, а в легких просто не осталось воздуха от судорог, вызванных рыданиями. И от этого беззвучного плача стало жутко и страшно. Я зачем-то вспомнила мальчишек – холод сковал позвоночник, перехватило дыхание и захотелось немедленно вернуться и узнать, где все: мама, отец, мальчишки, Ричард…

– Его найдут, – уверенно и сурово сказала Джулиана, – найдут и убьют.

Женщина отрицательно покачала головой:

– Кто ж искать-то будет? Кому мы нужны?

Тут наследник отмер и решительно направился вперед.

– Я обещаю вам, что виновник будет найден, – склонил он голову перед женщиной…

– Она ведь платья синие никогда не носила… Их же вообще никто не носит…

Похоже, женщина так и не поняла, что перед ней появился еще кто-то. А я… Я позвала Ирвина. Вот с ним у меня получалось связаться всегда. Целитель появился и прогнал нас.

– Вас к этой несчастной зачем понесло? – строго спросил у подавленной Джулианы наследник.

Тут Ирвин посмотрел на нас недовольно – и нам сразу захотелось испариться. Мы, не сговариваясь, зашагали по дороге. Шли довольно долго, в полной тишине – каждый думал о своем. Наконец мы дошли до реки, разрезающей город надвое. Она величественно и неторопливо текла из вчера в завтра, смывая все: и скорбь, и радость. Первой молчание нарушила Джулиана:

– Я дала себе слово. Если соберусь писать о чем-то, то всегда буду проверять информацию. Лично. Всегда.