Цитаты из книги «Кон-Тики»

Письмо – самое революционизирующее изобретение человечества, оно важнее паровой машины, электрической лампочки и телевидения, вместе взятых, ведь оно позволяет сохранять и концентрировать совокупное знание человечества.

Вместе с кругозором человека растет его любознательность.

Ничто не остановит бега времени: время – союзник неведомого, оно ставит предел завоеваниям любознательности.

Одно было для нас ясно: если плот рассыплется, выйдя из бухты Кальяо, мы скорее погребем каждый на своем бревне в Полинезию, чем возвратимся сюда.

Письмо – самое революционизирующее изобретение человечества, оно важнее паровой машины, электрической лампочки и телевидения, вместе взятых, ведь оно позволяет сохранять и концентрировать совокупное знание человечества

Специалисты в разных областях предлагали совершенно различные решения, которые затем опровергались весьма логичными доводами других исследователей, шедших своими путями. Родиной полинезийцев вполне убежденно называли Малайские острова, Индию, Китай, Японию, Аравию, Египет, Кавказ, Атлантиду, даже Германию и Норвегию! Но всякий раз возникала какая-нибудь заковыка, из-за которой все построение повисало в воздухе

После того как великан был доставлен на место, возникала следующая проблема – надо было его установить. Для этого из камня и песка сооружали насыпь и втаскивали статую наверх по пологому склону, ногами вперед. Перевалив через гребень, статуя съезжала по второму, более крутому склону вниз, так что основание попадало в заранее вырытую яму. Вершина насыпи оказывалась вровень с затылком истукана, и напрашивалась мысль вкатить наверх каменный цилиндр и увенчать им голову статуи, прежде чем разбирать насыпь. Такие насыпи до сих пор стоят во многих местах на Пасхе, дожидаясь великанов, которых так и не доставили. Словом, работа этих людей и впрямь достойна восхищения, но ничего загадочного тут нет, стоит лишь перестать недооценивать ум древнего человека и запас времени и рабочей силы, которым он располагал.

Когда осталось совсем немного до отъезда, мы пошли в паспортный отдел министерства иностранных дел. Первым подошел наш переводчик Бенгт. – Ваше имя? – спросил кроткий тщедушный чиновник, подозрительно поглядывая поверх очков на бороду Бенгта.– Бенгт Эммерик Даниельссон, – последовал почтительный ответ.Служащий вставил в машинку длинную анкету:– С каким судном вы прибыли в Перу?– Видите ли, – стал объяснять Бенгт, наклонясь над испуганным человечком, – я прибыл не с судном, я приехал в Перу на пироге.Онемев от изумления, служащий воззрился на Бенгта и написал в анкете: «пирога».– С каким теплоходом вы покидаете Перу?– Простите, – продолжал Бенгт вежливо, – я уезжаю не на теплоходе… я поплыву на плоту. – Ну знаете! – выкрикнул чиновник сердито, выдергивая бланк из машинки. – Будьте любезны отвечать на мои вопросы серьезно!

Когда осталось совсем немного до отъезда, мы пошли в паспортный отдел министерства иностранных дел. Первым подошел наш переводчик Бенгт. За два дня до старта мы погрузили на плот провиант, воду и все наше снаряжение. Мы запасли продовольствия на четыре месяца – армейские пайки в небольших картонных коробках. Герман придумал облить каждую коробку тонким слоем расплавленного асфальта. Чтобы они не склеились, мы обсыпали их песком, после чего плотно уложили под бамбуковой палубой между девятью поперечинами.

Чтобы выполнить все, что мы задумали, надо было основательно подготовиться, и наш архив рос не по дням, а по часам. Письма из военных и гражданских учреждений на белых, желтых и синих бланках на английском, испанском, французском и норвежском языках. В наш деловой век для похода на плоту надо истратить не меньше полпуда бумаги. Законы и постановления связывали нас по рукам и ногам, надо было распутывать один узел за другим.