Награда для героя

Вопрос, заданный Веригиным, не предполагал ответа: авторы многоумных трактатов называют его риторическим. Конечно, после ужасных треволнений гостям хотелось скорей разойтись по домам, а хозяевам дома остаться наедине со своим горем. Поэтому Кудасов, вооружившись терпением, которое сегодня ему часто изменяло, вызвал помощников и велел им осмотреть дом. Среди них был и тот исполнительный юнец, который только что нас обыскивал, и, похоже, перспектива перетряхивания комнат казалась ему более заманчивой, чем обшаривание чужих карманов. По крайней мере, в этот раз он выглядел довольно бодро.

После того, как была отряжена следственная экспедиция, мы опять остались наедине со своими подозрениями и тревогами. Гнетущая атмосфера давила. А ведь вечер начинался так чудесно!

Напряжённое молчание прервала Ирина:

– Господа, я хочу сделать важное объявление.

Кудасов, видимо, не ожидал от вступления ничего доброго и в волнении взялся за правый ус. Оставшийся в одиночестве левый ус воинственно топорщился в явном противоречии с настроением обладателя.

– Я объявляю награду тому, кто найдёт преступника, ― торжественно произнесла Ирина, с вызовом глядя на Кудасова. Звучало это так, будто она объявила награду за голову преступника, что было близко к истине. Однако цель, как я понимал, была иной: месть за Ланге преследовала незадачливого стража закона. Зная темперамент моей кузины, я был уверен, что она не остановится на достигнутом, пока не поквитается с Егором Федотычем.

– Ирина Феликсовна… Я считаю, что это неудачная затея, ― попытался возразить догадавшийся обо всём Кудасов.

– Егор Федотыч! – сверкнула глазами Ирина. – Я прошу вас не перебивать меня. Я приняла твёрдое решение, и никто меня не переубедит. Сумма награды – приличная; победителя, полагаю, она вполне устроит. Ну, что же вы молчите, господа? Кто согласен принять вызов? ― Она бросила многозначительный взгляд на Измайлова и он, будто поймав брошенную перчатку, слегка поклонился ей:

– Я готов принять участие в расследовании. Мне кажется, в каком-то смысле я даже обязан это сделать… ради памяти Феликса Петровича.

Тон Измайлова показался мне вполне искренним и, меня это даже слегка растрогало. Вряд ли у моего скупого дядюшки было в этом мире много друзей.

Кудасов, задумавшись, уставился на своего соперника,― и выглядел он довольно самоуверенно, как будто был заранее убеждён в своей победе. Я решил, что даже на случай провала поисков стилета в доме, у него созрел запасной план.

И вновь события приняли неожиданный оборот. Измайлов с мягкой улыбкой обратился ко мне:

– Михаил Иванович, я прошу вас быть моим помощником в этом деле.

Я ненадолго онемел, а Кудасов тут же фыркнул:

– Михаил Иванович и вы, любезный Лев Николаевич, – всё ещё под подозрением. Пусть и – формальным, ― поспешно добавил он. ― Допустим, вам незачем было замышлять убийство, но мы ещё не знаем всех мотивов господина Гальского…

Кровь вскипела у меня в жилах, и я чуть не бросился на негодяя с кулаками, но Измайлов как-то ловко, но необидно оттёр меня в сторону:

– Егор Федотыч. Господин Гальский будет у меня на глазах, и если у меня возникнут на его счёт подозрения, вы первый узнаете об этом. Или вы так боитесь конкуренции? ― с хитрецой спросил он.

– Конечно, нет! ― поспешил заверить этот бессовестный тип. ― Делите деньги с кем хотите.

– Спасибо,― поклонился Измайлов и снова повернулся ко мне:

– Так что: вы согласны, Михаил Иванович?.. Вы, быть может, возразите, что я вас совсем не знаю, но, поверьте моему опыту: я успел заметить в вас много качеств, полезных для расследования. У вас хорошая память, склонность к наблюдательности и отличная реакция. Наконец, вы учитесь по юридической части, что может нам очень пригодиться. А я почти уверен, что вместе мы выиграем у господ полицейских: ум хорошо, а два ― лучше.

Мог ли я не принять предложение?.. Давно мне не делали столько комплиментов сразу. Мой внутренний кот заурчал и потянулся, подставляя морду лучам похвалы. Кроме того, Лев Николаевич с самого начала вызывал у меня огромный интерес, и я был не прочь стать его Санчо Пансой. Смело могу сказать, что не награда меня манила, а желание возмездия преступнику за ужасную дядину смерть.

Теперь Кудасов совершенно лишился моего сочувствия, и я всей душой желал ему проигрыша в нашем турнире.

– Я благодарен вам, Лев Николаевич, за предложение и с готовностью принимаю его, ― заявил я, и мы с Измайловым обменялись рукопожатием. Затем я одёрнул сюртук и обратился к кузине:

– Можешь не беспокоиться, Ирина,― теперь следствие будет в надёжных руках.

– Очень на это надеюсь, ― откликнулась она, ― но, всё же, не будь таким самоуверенным. ― Затем, нахмурившись, продолжила:

– Перейдём к делу. Я считаю, что будет справедливо, если в выделении призовых денег примет участие вся семья: то есть, я, Игорь и Елизавета Кондратьевна. Общая сумма награды должна составить десять тысяч рублей.

Амалия Борисовна ахнула.

Елизавета Кондратьевна задумчиво погладила карточный столик и слабым голосом сказала:

– Я согласна.

Ирина кивнула и повернулась к Игорю. Тот мрачно смотрел на сестру, засунув руки в карманы, и, очевидно, выражал своё неодобрение происходящему.

– Ну, что ты молчишь? ― тормошила его сестра.

– Честно говоря… я сейчас несколько стеснён в средствах, ― недовольно сказал Игорь, отводя взгляд. – Если это возможно, прошу избавить меня от участия в твоей затее.

Вот это да! Новое издание «Скупого рыцаря». Прежде я не замечал в своём кузене такого сходства с покойным дядей.

Губы Ирины презрительно дрогнули:

– Игорь, перестань. Это семейное дело, вопрос чести, в конце концов. Ты должен внести свой вклад.

– Ну, если ты настаиваешь… ― Игорь смахнул с костюма несуществующую пылинку. И вдруг развернулся ко мне:

– Михаил, ты не мог бы одолжить мне немного?

Этого ещё недоставало! Только родственные чувства удержали меня от резкой отповеди. Я ответил медленно и чётко, как если бы втолковывал что-то ребёнку:

– К сожалению, ничем не могу тебе помочь, милый братец. Мои финансовые дела сейчас тоже не блестящи.

Игорь не отступал:

– Но ведь отец оставил тебе что-то? Не может быть, чтобы сумма была настолько незначительна…

Чёрт возьми: кажется, я начал краснеть:

– Я не желаю об этом говорить. Не сейчас…

Тут в разговор вмешалась Ирина, и в её голосе прозвучали стальные нотки:

– Михаил. Посмотри на меня, пожалуйста.

Я взглянул и ничего хорошего не увидел: очередная амазонка перед боем. Мало нам сегодня Амалии.

– Сейчас тебе ни к чему скрывать то, о чём мы узнаем завтра у нотариуса. Какую сумму тебе завещал мой отец?

Честно говоря, я не мог больше выдержать этот допрос, ибо я до сих пор был обижен на дядю. Поэтому, глядя в стену поверх плеча Ирины, я медленно ответил:

– Тысячу. Он завещал мне тысячу рублей.

Конец трудного дня

Прежде мне никогда не доводилось видеть, как человека пожирает совесть. Зрелище не из приятных.

– Я… не знал, ―― протянул Игорь, проводя рукой по тонким усам. ― Не могу поверить… Конечно!.. Мы обойдёмся… то есть, мы соберём нужную сумму втроём. Прости. Прости, Михаил.

– Не нужно извиняться, ― ответил я. ― Вы тут вовсе ни при чём.

Но я заметил, что и воинственная Ирина опустила голову и отвела глаза. А Елизавета Кондратьевна и вовсе смотрела на меня с такой жалостью, словно я был безродным малюткой, подброшенным к её крыльцу.

К счастью, демонстрация всеобщего сочувствия была прервана возвращением полицейских, которые отрапортовали, что и в прихожей ничего предосудительного не нашлось. Вернись нежданные спасители чуть позже, меня, наверное, пожалела бы Амалия Борисовна, чего я боялся, как огня.

Егор Федотыч позволил гостям разойтись. Я довольно сухо с ним попрощался, хотя и знал, что мы разъезжаемся по домам отдыхать, а ему ещё немало придётся выслушать от спаянных дядиной смертью господ Лесковых. Амалия Борисовна – напротив – провожала меня, как родного сына на смертную баталию. Кудасов стоял возле неё почти по стойке смирно и, будь у него на голове шлем с наконечником―пикой – вполне сошёл бы за Бисмарка, не ведающего жалости к уходящему сыну.

Добрейший Бальзак―Веригин пожелал нам удачи в расследовании и пригласил заходить к нему, когда выдастся свободная минутка, а Кати обволокла своей мягкой полуулыбкой: казалось, что так она относится только к близким друзьям.

Я сдержанно простился с Игорем и Ириной, которые выглядели жутко уставшими, и тепло ― с Елизаветой Кондратьевной. Она удивила меня напоследок, сказав:

– Встретимся завтра на похоронах Феликса.

Я понял, что она окончательно пришла в себя и смирилась с потерей.

Синюю августовскую ночь овевал тёплый ветер. Белые ночи уже не были такими белыми, но даже заполночь по столичным улицам Петербурга цокали экипажи и бродили гуляющие. Ветер с Невы доносил лёгкий запах водорослей и дёгтя.

Вызванный Ерофеем извозчик ждал Льва Николаевича у подъезда, и он предложил подвезти меня до дома. Предвкушая возможность скоротать дорогу за увлекательной беседой и одновременно сэкономить, я согласился.

Когда мы сели на извозчика, Лев Николаевич поинтересовался:

– Где вы живёте, Михаил Иванович?

– Миллионная улица, дом 17.

– Вот так да! ― воскликнул он. ― А я живу в соседнем доме!

Мы взглянули друг на друга изумлённо, как будто нас объединила какая-то приятная тайна.

– Значит, у нас гораздо больше общего, чем любовь к анютиным глазкам, ― усмехнулся я. ― Как же так вышло, что мы прежде не встречались?

– Возможно, режимы нашего дня не совпадают. Я, к примеру, очень люблю вечерний, и даже ночной моцион. Что может быть прекраснее нашей Северной Венеции ночью? ― и он рукой показал на сквер перед громадой Исаакиевского собора.

– А я по вечерам хожу в гости, ― сознался я. ― Сегодня всё тоже так хорошо начиналось…

Мы помолчали.

– Скажите, Лев Николаевич, ― не утерпел я,― с чего Вы взяли, что у меня хорошая память и склонность к наблюдательности?

– Вспомните, как вы спорили с Кудасовым, приводя свои версии убийства. Они основаны на вашей наблюдательности: я знаю, что вы совсем немного времени провели в кабинете после крика Ланге. Отличная реакция?.. Вы первый прибежали на место преступления.

– Да. Ваши наблюдения точны, ― у меня, действительно, отличная реакция: я хороший наездник. Знаете… ведь, я иногда подрабатываю жокеем на скачках, скрывая своё настоящее имя. Можно сказать ― веду двойную жизнь.

– Великолепно! Ваша способность к конспирации пригодится в поисках преступника. – Глаза Измайлова сверкнули в сумерках. – Михаил Иванович, а что вы скажете, если я предложу вам переехать ко мне? Так будет удобней вести дело.

Его вопрос застал меня врасплох, но я тут же признался себе, что с Измайловым, должно быть необыкновенно интересно жить.

– Если я вас не стесню…

– Нисколько! Семьи у меня нет. В задних комнатах живёт мой денщик Данила и кухарка Арина. Кухарка готовит – пальчики оближешь! Впрочем, есть ещё один жилец… но у меня есть основания полагать, что он вам понравится после официального представления.

– Люблю всяческие секреты! – воскликнул я. ― Разве могу я после этого отказаться от столь заманчивого предложения?..

– Ну и славно!

– Но, знаете: меня беспокоит Кудасов.

– Да?..

– Сейчас он может по горячим следам найти преступника, и Лесковы просто выбросят десять тысяч на ветер… Неразумно как-то.

– Михаил Иванович, ― отозвался Измайлов,― ваша сестра Ирина сразу почувствовала: раз Кудасов не нашёл пропавший стилет, значит, и убийцу он быстро не найдёт.

– Хорошо, но у него столько возможностей…

– Это – необычное дело, Михаил Иванович. Мой опыт подсказывает, что логика Егора Федотыча спасует перед странными деталями.

– Однако, он выглядел очень самоуверенно.

– Кудасов собирается найти человека, который продал убийце поддельный стилет.

Ответ сразил меня наповал:

– Откуда вы это знаете?!.. Кто вам сказал?

– Никто. Я бы сам поступил именно так.

– И вы так спокойно об этом говорите!.. Так Егор Федотыч обскачет нас на пять корпусов.

– Не обскачет. Потому что убийца – необычный преступник. А всю обычную работу Егор Федотыч со своими молодцами сделает за нас.

– Вы фаталист??

– Нет,― он покачал головой в глубине коляски.― Я – исследователь жизни.