Цитаты из книг автора «Яна Жемойтелите»

Еще Наденька поставила на окошко герань и села у этого окошка ждать, когда же наконец грянет ее семейное счастье

Наденька с сестрой выросли без отца, поэтому она плохо представляла себе, что такое мужчина в доме вообще

Но ей хотелось с самого утра перешерстить свой архив, а заодно и прошедшую жизнь, чтобы еще раз пережить старую боль и превратить ее в нежность. Потому что это проще, чем найти новую любовь, за которой непременно последует новая боль.

Потом грянула осень. Поперла нагло, бесстыже, самоутверждаясь в каждой мелочи – ледяной корочке на лужах с утра, ветках, опустевших почти в одночасье, когда северный ветер сорвал с них последние украшения, промозглых вечерах с бесконечными дождями и непреходящей сыростью в душе. Все. Лето кончилось навсегда, короткий отпуск в инобытие, за который никто толком ничего не успел понять. И вот мир уверенно возвращался в свое обычное состояние холода и неуюта, и ничего другого уже не следовало ожидать, да никто и не обещал другого.

Как же она могла его ненавидеть, но никогда, никогда он не оставлял ее равнодушной. Может быть, это и называется любовью?

мамы больше не было рядом, и с ее уходом обнаружилось не только настоящее одиночество, но подлинное сиротство и настоящая бессмысленность бытия

И только когда угасал очередной день, хотелось ненадолго придержать его: куда ты? Мы же с тобой толком ничего не успели…

Вылазки в действительность, то есть осознанные вылазки, когда она ясно ощущала свое присутствие в мире, случались неожиданно, как если внезапно загорался яркий фонарь на темной дороге, и тогда казалось, что некто большой и страшный, который заранее решил все за нас, намеренно выхватывал ее из темноты. И ничего другого не оставалось, как только двигаться вперед, потому что ничего иного вот именно что не оставалось.

Отчество, наверное, для того и задумывалось изначально, чтобы женщина чувствовала за спиной мужское присутствие, силу и защиту, пусть хотя бы гипотетическую, если в реальности не было ничего подобного.

Рукопись отдавала пороком. Не смердела, но и не благоухала, запах порока был чем-то средним между тем и этим, подобный аромату прелой сирени перед началом ее увядания.