Отзывы на книги автора «Алла Горбунова»

В 2020 году почти каждый критик спел оду похвалы данному сборнику. В каждой оде обязательно были строчки: "Я читал, и видел себя, свое личное". Так как критики эти, как правило, на поколение меня старше (в отдельных случаях и старше моих родителей), я подозревала, что возможно я то самое личное не прочувствую и не прогадала.

Сложно сказать, по какой конкретно причине мне очень трудно давался этот текст. Алла Горбунова старше меня всего лишь на 5 лет, многое из того, что она описывает мне понятно и даже близко, и все же не задевает. Я грешу на две другие книги, которые читала перед этим сборником. В первую очередь это Оксана Васякина - Рана , в которой очень подробно рассматривается свой жизненный путь и переживания, есть попытка выйти в позитивный мотив. И сборник Наталия Мещанинова - Рассказы , который наоборот, не стесняется быть черным и хлестким, болезненным и травмирующим, но максимально искренним.

На фоне этих двух цельных высказываний "Конец света, моя любовь" выглядит разрозненным сборником с плохой редактурой и попыткой "сделать большее" при помощи мистики.

Всего сборник поделен на четыре части.
Первая часть "Против закона" - это зарисовки из жизни, кусочки автофикшена, которые пытаются законсервировать важные для себя моменты, на которые стоит обратить внимание. Подростковые пьянки и тусовки, бомжевание, попытки избежать изнасилования. Все это страшно, все это вечно, все это больно. Но в данной книге выглядит скорее настольгически, что странно, лично для меня. Интенция Мещаниновой на подобный текст мне оказалась ближе.
Вторая часть "Бар "Мотор" - это мистические истории-притчи, действия которых происходят в лесу, в безлюдном месте. Часто фигурируют персонажи из первой части, связующим звеном выступает бармен, который всякого навидался. Я мистику не люблю ни в каком виде. Было бы больше притчи и морализаторства - мне бы понравилось. Но увы, тут мы с автором снова разошлись.
Третья часть "Иван Колено Вепря" уходит в еще большую мистику и разрозненность. Многие из рассказов мне не понятны совершенно, я понимаю, что просто не владею контекстом, жизненным опытом, которым делится автор и сделать с этим ничего не могу.
Четвертая часть "Память о рае" - снова автофикшн, но если в первой части автофикшн был ситуативный, крупными мазками, то в четвертой он стал линейным, последовательным, что привело к большому количеству повторов. Иногда другими словами, иногда очень близко к уже рассказанному. Про "Бедю" такое ощущение, что вообще три раза одно и тоже рассказали.

Думаю, просто мы с автором живем в слишком разных мирах, предпочитаем разные способы говорения о важном, разные направления в литературе. Я не могу объективно оценить этот сборник. Я могу лишь сказать, что лично мне большая часть далась с трудом.

Давай сидеть у костра, есть осенние яблоки, ты в ватнике, я в старом дедовском пальто, под звёздами, ночью, в мире ёжиков и мышей, дождей и печали, запечной золы, заплечной любви, мы могли бы с тобой плести узоры из звёздного света, пить чёрное молоко, болтать ногами над бездной.

Полку моих авторов прибыло. Не потому, что это первая книга, прочитанная у Аллы Горбуновой, а потому, что первая, с которой полюбила ее. Резкая неприязнь к "Концу света, моей любви", индифферентность к "Другой материи" сменились пониманием, узнаванием, принятием, и думаю, я не одна такая.

Не исключая благотворного действия куммулятивности (кого лучше узнаешь, того меньше судишь), думаю, что  "Лето" являет собой более цельную зрелую логически непротиворечивую и в целом развернутую к читателю прозу.

Последнее может требовать пояснения, так вот, третий сборник оставляет впечатление разговора с умной серьезной молодой женщиной, которая деятельно осмысливает мир и пытается понять, каково ее место в нем, хочет быть хорошей мамой своему сыну, доброй женой и любящей дочерью

Многие вещи ей неясны, некоторые причиняют боль, она не вполне настроила понятийный аппарат, посредством которого намерена проделать свою работу со-настройки с миром, исправления и высветления того небольшого его сегмента, который ей под силу поправить и осветить. Однако решимость следовать дхарме и упорный ежедневный труд постижения не могут не вызывать уважения.

Интересное и очень обаятельное соединение мистического визионерства с прозой жизни, переплавляемой в поэзию повседневности.

Книга написана российской поэтессой и литературным критиком, лауреатом и обладателем разных премий. Я не в теме - просто захотелось прочитать что-то в формате дневника. На эссе потянуло, написанных красивым литературным языком.

Автор не скрывает, что книга состоит из бытовых заметок, мыслей, приходящих в голову во время вынужденной изоляции. Остроты добавляет то, что Алла много лет лечится от психического расстройства, а коронавирус и связанные с ним страхи усугубили и без того нелегкое состояние молодой женщины.

Милые записи-наблюдения за сынишкой перемешиваются с жалобами по поводу самочувствия, воспоминаниями, наблюдениями - всем, чем живёт умный, тонко чувствующий, душевно ранимый человек.

Мне было интересно читать, хотя в некоторых моментах испытывала неловкость, будто подглядела за жизнью чужого человека. Но раз книга выпущена в свет - можно смотреть.

Однажды ветер донес до меня таинственный обрывок чужой речи: "...что-то вы развеселились, улыбаетесь: или вас послали, или вас кто-то любит"

Алла Горбунова, поэт, вспыхнула на прошлогоднем литературном небосклоне прозаическим дебютом "Конец света, моя любовь", которого я очень ждала и откровенно не поняла. Тот случай, когда критики находят в книге неисчислимое множество достоинств, в то время, как читатели, даже подготовленные, недоумевают. И это еще очень мягко сказано.

"Другая материя" второй прозаический сборник и, как ни печально, снова мимо. То есть, с одной стороны, я была уже готова к некоторым особенностям авторской повествовательной манеры, к уровню обнаженной откровенности. С другой - ждала чего-то нового. возможно качественного скачка, как случилось с Александрой Николаенко, "Бобрыкина" которой совершенно не приняла, но была очарована "Федей Булкиным" - сомневаюсь, что в подобном случае имеет место прогресс кого-то одного, скорее и автора и читателя, но именно он делает следующую встречу по-настоящему счастливой.

С Аллой Горбуновой времени между первой и второй книгами прошло совсем мало, а кроме того, некоторые истории являют собой буквальный самоповтор. То есть, абсолютно то же самое уже было в "Конце света...", для чего снова? Когда одно и то же о событиях, произошедших во время оно, рассказывают твои пожилые родственники, ты думаешь: ну что делать, возраст, синапсы отмирают, да и жизнь их теперешняя бедна событиями, в сравнении с молодостью, и в детстве они ведь нянчили меня (долг платежом) - послушаю уж. Но когда тем же грешит молодая женщина, да к тому же ни разу не родня тебе, это не может не смущать.

Радует, что книга куда менее эпатажна, большей частью здешняя лирическая героиня остается в рамках приличий. Можно сколько угодно негодовать по поводу отживших условностей, которые социум продолжает навязывать своим членам, но, как повторяют ГАИшники: правила, они кровью пишутся. Неписанных правил благопристойности это касается в меньшей степени, но не отменяет полностью, а некоторые поступки вернее характеризовать как вульгарные, чем как смелые и революционные.

В остальном, Алла Горбунова производит впечатление девочки из Зазеркалья, которая уже вышагнула в наш мир, и даже пытается усвоить для себя законы, по которым он функционирует, но получается это пока еще очень слабо. В то время, как аура уайльдовского мальчика-звезды, принесенная с собой из того, другого мира, уже изрядно истаяла и потускнела.

Счастье для всех, даром, и пусть никто не уйдет обиженный.

Это давно стало мемом для обозначения утопических упований, столь же прекрасных, сколь несбыточных. Ну какое волшебство, в самом деле, пусть невероятно могущественное, может обеспечить сбычу мечт людей, одни из которых видят свое счастье в условиях, исключающих его для других?

И, вопреки расхожей мудрости, не в их количестве. Даже если завтра возникнет новый неисчерпаемый источник энергии, никакой уровень материального благосостояния и общего процветания сам по себе не замена счастию. Да, предоставляет дополнительный комфорт и возможность более элитарного потребления материальных и духовных благ. Нет - не дает ощущения полноты жизни, реализованности заложенного в тебя потенциала, не отменяет изначального неравенства в уровне интеллекта, таланта, физической привлекательности, обаяния, здоровья.

Можно надеяться на постепенное улучшение человеческой природы образованием и воспитанием (меньше кровожадности, больше терпимости к ближним, развитие способностей, выше уровень самосознания и всякое такое), но это в лучшем случае займет следующие пару тысяч лет, за которые человечество успеет истребить себя и планету. Что же, нет выхода? Это неверный ответ. В новой книге Аллы Горбуновой выход не только обозначен, но даже прописан алгоритм вхождения в дивный новый мир.

Писательница с философским факультетом МГУ за плечами наверно и не могла бы однажды не написать своего философского трактата, который в том числе объяснит, почему развитие коммуникаций и искусственного интеллекта мы предпочли космической мечте. Потому что, в кои-то веки, интуитивно выбрали вариант, который поможет и научит, как правильно. "Ваша жестянка сломалась" - это, в некотором смысле, утопическое видение ближайшего будущего. Мира, в котором найти свое призвание и обрести счастье может всякий.

Оставаясь художественным произведением, поэтичным, с яркой полифонией рассказчиков и удивительно точно схваченными языковыми особенностями всякого, говорящего о том, как изменила его жизнь экспериментальная модель ИИ Елена, книга намечает множество путей не только к достижению личного счастья, не связанного с уменьшением его у окружающих, но и рассказывает, как нам сообща обустроить мир.

Разумеется, Горбунова не была бы собой, если бы в финале не смела карточного домика своих построений. И да, мир сложнее, чем все мы о нем думаем. Но мне отчего-то кажется, что и проще. Пусть будет такая Елена.

Я не совсем понимаю смысл этого сборника. Это мой второй сборник прозы Горбуновой, и так уж вышло, что я прочитала их подряд. И теперь понимаю, почему его называют «продолжением» Конец света, моя любовь - я будто бы зашла с автором на пятидесятый круг рассказывания. Эти 200 страниц с огромным шрифтом минимум на треть заполнены тем же самым. Заголовки, возможно, новые (мне не пришло в голову проверить сразу, а сейчас уже тем более лень), да и пара-тройка предложений отличается, но создается впечатление, что еще чуть-чуть, и я буду рассказывать это все вместо автора, лишь подглядев тему в первой же строчке.

Да, подобные рассказы в «Конец света,..» мне понравились больше всего, но новых то я здесь наскребла лишь небольшую горсть. Семья, про которую пишет Горбунова, напоминает мне тысячи семей в нашей стране, и поэтому одновременно вызывает улыбку и ужас. Мне нравятся ее записки о сыне и дедушке (эти рассказы ну очень напоминают дневничковые записи, маленькие, емкие, возможно, на полях), но все же если считать всю книгу скопом — опять мимо.

Книгу можно разделить на полтора землекопа. Пол - чернушно-бытовое начало и объяснительно-сентиментальный конец. Тора - псевдо-магический реализм середины.

Начну с Торы, как правоверный гой. С рассказа про Настю понеслась абсурдная повесть с излишним натурализмом ниже пояса. Какое-то время я терпела и вчитывалась, на дремучих сказках сдалась и пробежала этот бред по диагонали. Именно в этот момент я поняла, что давно знаю явление "проза поэта". Более того я в этом участвовала. К счастью, у меня напрочь отсутствует ностальгический романтизм, поэтому очарованию этих игр я не поддалась. Просто вспоминала, как рождается такая проза. Кто-то в юности торчал на жж, отчаянные - на лепре, а тихие и домашние психи - на дайри. Именно на дайри вовсю играли в литературные игры "напиши в комментариях два имени, я сочиню лавстори", "дай мне два слова, я сделаю сказку", "соедини 33 подписи твоих ПЧ в рассказ" и так далее. Получалось весело и сочинялось взахлёб. Со всех сторон и во все дневники неслось "тебе надо издаваться, пиши еще, неси в редакцию". Вот кто-то поверил и понёс. А лишнее это. Потому что такие игры хороши во френдленте, среди знакомых, как сотворчество и соучастие. Читать же вывихи фантазии неизвестного человека - мучительно и скучно. Ну и возраст уже не тот, наверное.

Тут мы подбираемся к Полу. Мой любимый Петербург, знакомые локации, родные места. Только не знаковые. Для меня не знаковые. Это как с домом на улице Типанова... - дом один, но кто-то в библиотеке сидит, кто-то в баре. Те, кто в баре зависали, были старше меня на пару лет. Лирическая героиня Горбуновой младше меня на 3-4 года. И те и другие вроде как моё поколение. "Время такое было", "обстоятельства" - тоже мои. Но я не понимаю ни тех, ни других. И "достоверность описания" 1990-х и 2000-х лет не кажется мне такой уж достоверной, хотя бы потому что она не полная. Мои впечатления подсказывают, что не исчерпывалось это время пьяным валянием в канаве, платным сексом, дебошами и бандитами. Хотя всё было, конечно, и столкнуться с этим можно было не по своей воле, но... От книги Горбуновой веет апокалиптическим врождённым желанием во всё это встрять. И это как определяющая черта поколения. Возможно, я опять не попала в выборку, 5 лет разницы имеют значение? Буду ждать мемуары петербуржца одного со мной года рождения, они расставят всё по местам.

Но что-то подсказывает, что дело не в возрасте, а в отношении к миру. То, что чувствует героиня Горбуновой, для меня неожиданно, как с другой стороны Луны. Совсем другие интересы и желания. Даже когда она поступила на философский и в историю стали вплетаться Бахтин и Ницше, писательница не стала мне ближе, потому что стало заметно, с каких разных позиций мы на них смотрим.

Эх, понятный мне мемуарист должен быть еще и толкинистом, видимо. Другая тусовка. У Горбуновой мелькнула группа товарищей "интеллектуального и артистичного толка")) Но мало и всё равно не совсем моё. Потому что и тусовка - уже не моё. Это чувство "не моего" преследовало меня всю книгу. Коробила аннотация про достоверность. Всё кричало "нет, не правда, я пережила другие 90-е и нулевые". А на том первом карнавале в "Петербурге-городе солнца" я сгорела, как на испанском побережье, это было так удивительно и абсурдно. Люблю Питер до мурашек. Вообще почему так мало города? Это же главное в мире. В начале мира. Кому конец света, кому начало мира - мне изначально не близок смысл этой частной истории, неприятны персонажи и язык, непонятны мотивы. Я другая и достоверность другая. Это были очень тяжёлые полтора землекопа.

Скажу сразу, оценка занижена и сильно, я понимаю это спустя почти 1.5 недели после прочтения и собственно оценивания. Но с поэзией и поэтическими текстами у меня все сложно, до сих пор думаю о том, какое впечатление на меня произвело данное произведение.
Здесь краткие зарисовки из жизни автора, о людях, чуждых и близких, о том, как важно в творящемся вокруг хаосе чувствовать рядом кого-то из другой материи, кого-то, к кому не липнет окружающая грязь. Некоторые рассказы состоят из нескольких строчек, но они затрагивают за живое, напоминают не только о непростой жизни-выживании в лихие 90-е, они показывают путь автора, откуда она вырвалась и к чему пришла.
Несмотря на то, что содержимое текста мне нравилось не всегда, не могу не отметить красивый слог и емкость фраз. Я к мату и грязи в фильмам и книгах отношусь совершенно спокойно, но если для вас это критично, то лучше пройти мимо данного сборника. А так советую с небольшими оговорками.

Самая нежная книга из прочитанных мною за последние годы. Она про нежный возраст, про жизнь глазами подростка, студентки, молодой питерской поэтессы. Жанр книги – автофикшн. Считается, что это описание автором своей жизни, но с некоторой долей вымысла. Обратите внимание, как в автофикшене проявляется профессионализм автора. Настоящие подростки пишут по-другому: цветисто. У Горбуновой – блестящая стилизация речи подростка – короткие фразы, якобы бедный лексический запас, но с неожиданно сложными философскими вставками. Подросток, как он есть – с его первыми опытами жизни, алкоголя и секса, с непониманием о чем можно говорить вслух, а о чем нет, с исследованием своей природы, с нарочито грубой речью, а порой наоборот – детской, нежной. На мой взгляд, эта книга вторая, более удачная попытка зайти в тему. Первая попытка была у Аллы Горбуновой в 2020 году, в книге «Конец света, моя любовь». В предыдущей книге гораздо сильнее педалировалась тема девиации сексуального поведения, психиатрии и алкоголя. Теперь – все в меру.